Литмир - Электронная Библиотека

Глава XIX

Я зарываю клад на острове. Мы снова отправляемся в город. Я выслеживаю Галаню и встречаюсь с Матвеем Ласточкиным. В казармах астраханского гарнизона. Начало ночи длинных ножей. Смерть Мишки Баламута. Неудачный штурм трактира «Пушкарский двор». Сражение на острове.

Следующий день я провёл на острове. Мы с Мишкой распродали остатки хабара, избавившись от последних тюков тканей и массивной посуды. Доставшиеся мне драгоценные камни я продавать не стал. Вместо этого в тайне от всех сложил их вместе с деньгами и книгами в железный ларчик, решив спрятать всё это в укромном местечке.

Как только стемнело, я пробрался на другой остров и зарыл свой клад, словно сказочный злодей-разбойник из тысячи и одной ночи.

Днём наша «гулящая сотня» снова отправилась куролесить в город. Из подслушанных разговоров я узнал что Галаня и его старые товарищи, те с которыми он начинал разбойничать под Василём, облюбовали трактир «Пушкарский двор». Сойдя на берег, я украдкой проследил за атаманом до самых ворот сего трактира. Тот находился в Белом городе рядом с Пушкарской слободой. Его содержал бывший гарнизонный артиллерист, которому сорвавшейся с лафета пушкой раздавило руку, да так, что её пришлось ампутировать. Трактир был обнесён невысоким тыном. У всегда распахнутых настежь ворот стояла маленькая медная пушечка, из которой однорукий трактирщик палил холостыми зарядами утром и вечером.

Из поварни столбом валил дым. Там суетились бабы, готовившие казакам угощение. Бегали мальчишки в длинных кожаных фартуках. За поварней голый по пояс мужик колол дрова. В нём я тут же признал Матвея Ласточкина. Как он, хитрая бестия, пронюхал где Галаня со товарищи будет сегодня выгонять чертей из бутылок, так и осталось для меня загадкой.

Я приблизился к тыну с другой стороны трактира, огляделся, нет ли поблизости глаз и ушей и запустил камешком в кучу дров, нарубленных Матвеем Ласточкиным. Тот поднял глаза и свирепо шикнул на меня, чтобы я спрятался за тыном. Я тут же присел на землю. Матвей Ласточкин отложил топор подошёл к тыну с другой стороны, якобы для того чтобы справить малую нужду, а сам тихо сказал мне.

— Иди по переулку к Кабацким воротам. Увидишь чайную. Хмельного питья там не подают, потому ваших в ней не встретишь. Чаёвничают в основном местные ремесленные люди. Сиди и жди меня.

Я так и поступил. Сидел до полудня, пил вкуснейший чай с бубликами, пока, наконец, не появился Матвей Ласточкин.

— С воеводой сговорился? — сразу же поинтересовался он.

— Сговорился. Имать Галаню будем сегодня ночью, — едва слышным шёпотом ответил я. — Сейчас прикинусь пьяным, пошатаюсь кругами по городу. И каждый из этих кругов будет всё ближе и ближе к кремлю. Вечером тайком проберусь в казармы. Там меня будет ждать Волынский.

— Без меня управишься?

— Управлюсь Матвей Иванович. Чай, кое-чему научился.

— Тогда я пожалуй махну на другой берег, отсижусь у калмыков, пока ты всех разбойничков не переловишь.

Когда, расставшись со своим наставником в сыскных делах, я снова оказался возле трактира «Пушкарский двор» там веселье уже бурлило через край. Радостно заливалась балалайка и голос Еремейки пел:

В Ярославле городке, где кабак на кабаке,
В трактире безымянном на волжском бережке
В день праздника святого, по лету как-то раз,
Сошлись мастеровые поддать не в бровь, а в глаз.
Сапожник, малый ушлый, огурчик занюхнув,
Напился сразу в стельку, и морду в стол уткнув,
Поведал, что в бутылке зелёный чёрт сидит.
Бутылку выпил плотник и в страхе чёрт бежит.
Ещё две чарки водки и плотник в доску пьян…

До самого заката я ходил из кабака в кабак, постепенно приближаясь к воротам кремля. По ходу дела запоминал, какие из кружал посада и Белого города служат пристанищем кампаниям казаков.

У ворот кремля я сказал караульному солдату пароль, о котором мы с воеводой сговорились позавчера и меня тут же отвели в казармы драгунского полка. Там шла неторопливая и по-солдатски деятельная подготовка к выступлению. Служивые чистили ружья, точили палаши, чинили основательно поношенную амуницию.

Губернатор Волынский тоже был здесь; возле казарм стояла его карета. Он встретил меня в дверях и заговорщицки зашептал.

— Как вы и сказали, Артемий Сергеевич, я привёл гарнизон в боевую готовность, но для чего сиё надобно, офицерам не объяснил. — Тут парсуна воеводы приняла весьма удручённый вид и он жалобно простонал, — Ох, не простит мне жигулёвская братва этой ночи длинных ножей. Атаманы, приятели Галани, того и гляди убийц подошлют.

Я подумал:

«Вот порадуется купец Федулка, коли жигулёвцы и вправду воеводу зарежут».

В слух же сурово произнёс:

— Не гоже государеву мужу боятся всякого отребья.

— И то верно, негоже, — спохватился губернатор.

Волынский представил меня офицерам гарнизона и сказал, что отныне они и их солдаты по-ступают в моё полное распоряжение. Сам же ретировался, вооружил челядь и превратил свой дом в неприступную крепость.

Так, невольно, я стал командующим целым корпусом, словно самый настоящий фельдмаршал.

Город погрузился во тьму. Улицы опустели. Воровские казаки гуляли в кружалах так, что соседние дома ходили ходуном, словно при землетрясении. Упившись, они отплясывали под звуки кабацких балалаек. Хозяева питейных заведений, богатевшие на глазах, радостно потирали руки и, пряча в сундуки серебро, возносили молитвы Господу, за то, что он послал им эту оголтелую толпу гулящих людишек, швырявшихся деньгами направо и налево, ни чуть не беспокоясь о будущем.

Ровно в полночь на колокольне Пречистинских ворот ударил колокол. По этому сигналу солдаты астраханского гарнизона, стараясь не производить шума, заняли позиции у всех ворот Белого города, с приказом никого ни впускать и не выпускать. Ворота закрыли. С грохотом упали решётки. Из казарм, бряцая оружием, вышли два гарнизонных полка и многочисленными ручейками растеклись по близлежащим улицам. Офицерам было поручено ворваться в указанные мной питейные заведения и схватить всех кто там окажется. А уж следствие потом разберётся, кто есть кто.

Сам я шёл вместе с ротой, которой командовал поручик Терского полка Вениамин Зябликов. Этой роте была отведена главная роль в предстоящем спектакле. Она должна была захватить атамана Галаню. Губернатор Волынский сказал мне, что сей поручик отличается отменной храбростью и, несмотря на молодость, показал себя очень способным командиром.

Тёмной грозной массой колонна продвигалась по улицам города. Во дворах заливались лаем собаки. Спавшие в подворотнях бродяги просыпались и испуганно шарахались в стороны. Вдруг где то вдалеке, наверное в посаде, грохнул выстрел. И сразу же на соседней улице раздались крики. Выстрелы теперь слышались то тут то там. Совсем рядом от нас загорелось какое то здание. Небо осветилось красным заревом. Люди просыпались, выскакивали в одном исподнем на улицу. Увидев пожар, хватали топоры и вёдра и спешили тушить огонь, пока он не перекинулся на соседние дома.

Среди прочих я увидел невесть откуда взявшегося Мишку Баламута, а с ним раскрасневшуюся бабу в одной рубахе и накинутой поверх неё шалью.

Я подскочил к нему и торопливо зашептал.

— Возвращайся к своей купчихе, спрячься у неё и не высовывайся. Я тебя не выдам.

Мишка удивлённо посмотрел на меня, окинул взглядом колонну солдат за моей спиной. Поняв всё, он размахнулся и двинул мне кулаком в зубы, прокричав с ненавистью:

— Предатель! Иуда! — и бросился бежать.

Я, выплёвывая на ходу, осколки выбитого зуба устремился за ним. А солдаты за мной.

Мишка бежал и кричал:

— Братки! Измена! Нас предали! Спасайтесь!

42
{"b":"224741","o":1}