— Да, понимаю, но… но все равно мне это не нравится… Я не хочу, чтобы он платил за меня! — нахмурилась Ромина. — Я сама хочу платить за себя и… за дела, касающиеся моей семьи!

Маргарет Харрисон понимающе кивнула.

— И все-таки на вашем месте я бы не стала так торопиться с решениями. Сначала завершите операцию. Если все будет в порядке, платите себе на здоровье за все, что сочтете нужным. Ну а если вернуться из этой авантюры живыми вам не судьба, то пропажи столь ничтожной для них суммы наследники Мерлина, думаю, даже не заметят.

Ромина со вздохом облегчения вытянула ноги в маленькой машине Маргарет Харрисон и призналась, что смертельно устала от ходьбы по магазинам. Маргарет оценивающе взглянула на девушку.

Мила, очень мила, подумала она. Мягкие светлозолотистые волосы, не испорченная макияжем кожа молодой, здоровой девушки…

Поскольку Маргарет, во многом из-за отсутствия собственных детей, всегда горела желанием кого-то сосватать, она, не удержавшись, спросила:

— Скажите, Ромина, вам нравится Мерлин? Знаете, мне он кажется на редкость притягательным мужчиной!

Первым желанием Ромины было как можно категоричнее заявить, что он ей совершенно безразличен, но… но что-то остановило девушку. Правда в том, призналась себе Ромина, что Мерлин ей очень и очень нравится! Хотя… одновременно и пугает…

В нем было нечто безжалостное. Она до сих пор словно наяву видела выражение его лица, когда Мерлин вонзил нож в руку напавшего на него человека.

— А знаете, что мне больше всего нравится в Мерлине? — продолжала Маргарет. — Его доброта. И дело не в деньгах, которые он тратит, казалось бы, на то, что не имеет к нему ни малейшего отношения. Нет, он готов рисковать собственной жизнью ради других, порой не знакомых ему людей. А это, поверьте, дорогого стоит… Помню, Джек много рассказывал, как Мерлина обожают все обитатели его родового поместья. И со своими проблемами обращаются прежде всего к нему.

— Его родового поместья? — удивленно переспросила Ромина.

— А он вам разве ничего не рассказывал? Странно. Ведь прекраснее для него нет ничего в жизни! Как, скажем, для меня цветы… Само по себе поместье небольшое, но зато дом — настоящий Тюдор! И когда Мерлин не на операции, живет только там. Совершенно один! Говорит, большего ему и не надо. — Маргарет немного помолчала. — Но если кому-то захочется знать мое мнение, я без тени сомнения скажу, что этому дому, как бы прекрасен он ни был, не хватает… хозяйки! Мерлину надо жениться, причем чем скорее, тем лучше. Об этом я ему давно уже говорю!

Поняв, куда клонит Маргарет, Ромина язвительно заметила:

— Возможно, Мерлину, как и мне, не хочется добровольно надевать на себя оковы…

Маргарет с неумолимой логичностью агента организации, пусть даже бывшего, философски заметила:

— Да, определенным категориям людей, таким, как святые, эстеты или аскеты, действительно, не только очень нравится, а просто необходимо жить в одиночестве. Однако, на мой достаточно опытный взгляд, ни вы, ни Мерлин к ним не относитесь.

С лихостью заправского водителя свернув с асфальтированного шоссе на гравийную дорожку, ведущую к дому, Маргарет остановилась прямо у невысокого крылечка, вышла из машины и, широко распахивая входную дверь, громко воскликнула:

— Мы уже дома! Нас кто-нибудь ждет?

Маргарет вошла в гостиную, и шедшая за ней Ромина увидела, как та вдруг резко остановилась…

В комнате никого не было!

— Странно, — задумчиво пробормотала Маргарет, с недоумением оглядываясь. — Мне казалось, им давно пора вернуться… — В ее голосе звучала неприкрытая тревога.

Женщина торопливо подошла к окну и взяла с полки мощный полевой бинокль.

— Поскольку мы живем на самой вершине холма, — объяснила она, — отсюда просматривается вся округа на несколько миль вокруг. Иногда я вижу, как Джек выезжает из города, и тут же начинаю накрывать на стол. Так что, когда он приезжает домой, ему не приходится ждать, пока будет готов обед.

Маргарет замолчала, но Ромина почувствовала ее тщательно скрываемый страх.

— Вы чего-то боитесь! Но чего? Скажите мне! Я же здесь не посторонняя и тоже имею право знать! Вас что-то пугает?

— Нет, нет, ничего, — кладя бинокль на место, ответила Маргарет. — Просто нам с Джеком часто приходилось иметь дело со странными и даже необъяснимыми явлениями, которые тем не менее нередко оказывались смертельно опасными. И теперь мы иногда реагируем на любой шорох или движение. Вот и сейчас… Нервы, наверное, пошаливают… — Она вернулась к столу, достала сигарету, прикурила. — Это, конечно, абсурдно, но… только, пожалуйста, не надо говорить мне… я уже достаточно пожила на свете, чтобы понимать подобные вещи, но… но мне до сих пор страшно…

— Да, не надо нам было, наверное, сюда приезжать, — с трудом произнесла Ромина.

— Да нет же! — Маргарет протестующе замахала руками. — Зачем вы так говорите? — Она с сожалением покачала головой. — Это я во всем виновата!.. Не надо было говорить о своих ощущениях… Джек пришел бы в бешенство, если бы увидел это! Ему так часто приходилось смотреть в лицо смерти, а я, его жена и ближайшая помощница, вздрагиваю от каждого шороха, пугаюсь собственной тени…

Говоря это, Маргарет пятилась к раскрытому окну, будто не могла преодолеть соблазна выглянуть из него и посмотреть на дорогу, ведущую в город.

— Да, зря я вам рассказала… теперь вы тоже будете переживать… Ведь всегда хочется выйти замуж за человека, занятого обычным делом… Который уходит на работу в восемь тридцать утра, а приходит ровно в шесть тридцать вечера. Каждый день без исключений! Этого, наверное, хочет любая женщина… то есть любая женщина, которая по-настоящему любит…

Они въехали в Афины в маленькой и довольно неудобной машине Джека Харрисона.

— У нас очень много дел, — сказал Мерлин еще на подъезде к городу, — поэтому, думаю, нам лучше разделиться. Мы с Джеком займемся фотографиями и паспортами. Грамотно подправить их, очевидно, не составит большого труда. Хотя лучше и, главное, безопаснее, если у нас с Роминой будут все-таки новые документы… Я знаю одного человека. Он не откажется помочь нам. И к счастью, я догадался захватить запасные фотографии. И Ромины, и свои… Так сказать, на всякий случай.

— Ты, как всегда, не забыл ни одной, даже самой незначительной мелочи! — с уважением отозвалась Ромина.

Мерлин ласково улыбнулся.

— Спасибо, но… если тебе придет в голову вспомнить об этом еще раз, то, клянусь всеми святыми, я за себя не ручаюсь! Такие слова делают меня суеверным, а это для нашего дела гибельно…

— Да, да, конечно, я постараюсь, — с готовностью согласилась Ромина. — Но и тебе тоже надо понять, как нелегко иметь дело с тем, кто знает все наперед! Согласитесь, это нелегко, правда? — Девушка обратилась к сидящей сзади Маргарет Харрисон.

Маргарет звонко рассмеялась.

— Все они одинаковые… наши мужчины! Все как один с комплексом Джеймса Бонда.

— Маргарет, прекрати! — послышался ворчливый голос ее супруга. — В вопросах безопасности, особенно твоей и моей, я не менее суеверен, чем Мерлин.

— Ладно, раз уж вас изменить нельзя, бог с вами, продолжайте в том же духе. — Ромина снисходительно улыбнулась. — Хорошо, но что же делать нам с Маргарет, пока вы будете заниматься паспортами?

— Как что? — искренне удивился Мерлин. — Ходить по магазинам, делать покупки… Кстати, тебе дать денег?

— Спасибо, не надо! — резко ответила девушка. Хотя тут же пожалела о своих словах, вспомнив, что денег у нее немного, а покупок им с Маргарет предстоит сделать немало.

Слава богу, прежде чем она успела сказать что-либо еще, Мерлин, даже не спрашивая ее согласия, сунул ей в руку толстую пачку английских фунтов стерлингов и деловитым тоном произнес:

— Вот, возьми на всякий случай.

— Послушай, Мерлин, а это ни у кого не вызовет подозрения? — поинтересовалась Ромина.