Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Джексон отрицательно покачал головой. — Таких данных у нас нет. Если это дает защиту, нам удастся найти способ воспользоваться ею.

— Я вводил себе состав внутривенно, — уточнил Уэнтик.

— Вот как?

— Различие действия вполне возможно, — сказал Уэнтик. — Но все же самое лучшее — провести исследование.

— Сможете вы воспроизвести состав здесь в лаборатории?

— Надеюсь, да. Хотя на это потребуется время.

— Время терпит, — сказал Джексон. — Как бы там ни было, по причинам, которые мне установить не удалось, Масгроув неожиданно ушел из тюрьмы пешком и сделал то, что должен был сделать сразу по возвращении: воспользовался радио. Вокруг тюрьмы есть несколько безлюдных сторожевых будок и каждая из них оборудована коротковолновым приемо-передатчиком. За ним послали самолет и четыре дня назад он вернулся в Сан-Паулу. Без вас.

— Четыре дня назад я был еще в тюрьме.

— Конечно. Я не догадался о состоянии Масгроува и когда он сказал, что доставил вас в тюрьму, тут же отправил его обратно за вами. Не забывайте, я ждал десять месяцев, не имея ни новостей, ни объяснений задержки. К счастью два члена экипажа самолета по прибытии в тюрьму сообразили что происходит и надели смирительную рубашку не только на вас, но и на Масгроува. Это у нас в порядке вещей, когда люди страдают синдромом беспорядков.

— Есть одна вещь, которую я еще не понимаю, — сказал Уэнтик. — Это касается тюрьмы. Зачем она там, если известно сколь губителен газ беспорядков для людей?

— Еще одно наследие прошлого, — ответил Джексон, — много лет назад ученые энергично взялись за проблему очистки бассейна Амазонки. Ничего нельзя было сделать, пока джунгли покрывают его сплошь. В этой местности так трудно работать, что очистить ее обычными методами совершенно невозможно. Поэтому был придуман новый. В наши дни работы по очистке района Манауса ведутся опрыскиванием с воздуха. Деревья там настолько разнообразны, что промышленное использование этой древесины просто невозможно, поэтому их отравляют с самолета и оставляют гнить. Менее чем через шесть месяцев бывшая растительность достигает такой стадии разложения, что ее можно прессовать в брикеты на месте и либо использовать в качестве дешевого топлива, либо как гумусовое удобрение в тех местностях страны, где низка урожайность почвы.

— Освоение этого процесса началось в той части джунглей, которую мы теперь называем районом Планальто. Время от времени мы опрыскиваем его снова, чтобы не дать стерне ожить.

— Но примерно сто лет назад, когда интенсивность беспорядков была высока, а их причины известны не были, новая тюрьма стала необходимостью и район Планальто казался идеальным местом для ее строительства. Удаленная, практически исключавшая возможность побега, тюрьма казалась тогда последним словом техники для применения исправительной тирании. В наши дни мы знаем больше о воздействии газа беспорядков и эта тюрьма бездействует уже многие годы.

— Выходит все ее приспособления, вроде лабиринта, были сконструированы именно для тех целей, в которых их использовал Эстаурд?

— Назначение этих устройств — вызывать состояние шока. В определенном смысле это было возвратом к Павлову. Я как-то прочитал книгу об этой тюрьме. Ухо на стене, например, не имело никакого практического назначения, кроме просто своего присутствия. Заключенному завязывали глаза и выводили за стены тюрьмы к уху. Оставив его одного, тюремщики наблюдали за ним сквозь потайные прорези в стене.

— Как только заключенный осознал, что он один, его побуждением обычно было желание снять с глаз повязку и первое, что оказывалось перед его взором, было ухо. С того места, где его оставляли, он мог видеть долину лишь в одном направлении; все остальное скрывалось за пустой стеной. И посередине этой стены торчало ухо.

— С этого момента поведение заключенных всегда было одинаковым. Они бежали от стены почти в перпендикулярном ей направлении, затем останавливались и шли обратно к уху. Потом убегали снова немного дальше, чем в первый раз. Но странная бессмысленность уха очаровывала их до такой степени, что уйти от него они так и не могли. Один мужчина пытался даже допрыгнуть до него, чтобы потрогать, и не прекращал своих попыток целый день.

— Должен признаться, — сказал Уэнтик, — меня оно тоже очаровало, но скорее вызвало жуткое отвращение.

— Вполне возможно. Вы увидели его ночью, поэтому воздействие на вас было менее сильным.

— Это меня радует, — тихо сказал Уэнтик.

Джексон спросил:

— Хотите разобраться в чем-нибудь еще?

Уэнтик задумался, затем сказал:

— Любопытно было бы узнать что сталось с теми людьми, которые случайно забрели в район Планальто. Эстаурд говорил мне, что исчезло их несколько, кроме того он сделал фото вашего самолета, когда подбирали одного из них. Кстати, что будет с его людьми, оставшимися в тюрьме?

— Завтра их заберут. Мы совершаем регулярные облеты регионов, которые подвержены действию газа беспорядков. Люди попадают в них время от времени, а выбраться им оттуда нелегко. Район Планальто давно очищен и патрулируется постоянно. Если в нем оказываются люди из вашего времени, их помещают в больницу и подвергают реабилитационному лечению.

Он встал, достал из кармана ручку и что-то нацарапал на листе бумаги.

— Я загляну туда. Вероятно они все еще в больнице. Доктора, похоже, столкнулись с очень трудными случаями. Должно быть люди упорствуют, настаивая на своих версиях событий, а доктора думают, что дело в стойкости их галлюцинаций.

Внезапно лицо его помрачнело.

— У этого дела появляются неприятные стороны, — сказал он.

— Но что же теперь с ними будет? — спросил Уэнтик, понимая причину озабоченности Джексона. Эти люди оказались случайными жертвами цепи событий, в центре которых он сам, и ему небезразлична их дальнейшая судьба.

Джексон беспомощно обвел взглядом помещение.

— Полагаю, придется предложить им те же альтернативы, что и вам. Остаться здесь и работать на благо общества или вернуться в свое время.

— Думаю, я смогу поговорить с ними, — сказал Уэнтик. — Хотя я даже не знаком ни с одним из них. Они захотят вернуться.

Джексон отрицательно покачал головой.

— Сомневаюсь. Вы знаете сегодняшнюю дату?

— В моем или вашем времени?

— В том, где вы подсознательно жили, даже находясь здесь. Дату 1979 года.

— Примерно начало августа, насколько я себе представляю.

— Сегодня пятое августа.

— Это важно?

— Само по себе нет. Но в данный момент уже идет война. Вы помните что читали о кубинском вторжении во Флориду? Это было 14 июля 1979 года. Сражение там закончилось 22 июля. Бомбардировка-мщение Гаваны состоялось 28-го. На следующий день был разрушен другой кубинский город, Мансанильо.

— Вчера, доктор Уэнтик, когда вы лежали в больничной палате, американский президент отверг ноту Советского Президиума. Россия потребовала немедленного переселения кубинских граждан в нейтральную зону на американском континенте плюс недвусмысленную гарантию перехода Соединенных Штатов к социалистической форме правления в десятидневный срок.

— Сегодня, когда вы уже сидели в этой уютной комнате, люди вашего времени делали первые шаги к взаимоуничтожению. Российский флот в Средиземном море будет ликвидирован сегодня к концу дня. Поздним вечером первые ядерные головки взорвутся на американской земле.

— В этом нет никакого сомнения? — спросил Уэнтик.

— Абсолютно никакого.

Пожилой мужчина встал и накинул на плечи свою зеленую накидку.

— Мне лучше отправиться в больницу и взглянуть на этих людей. Вы можете пока почитать вот это.

Он достал из кармана небольшую брошюрку и протянул ее Уэнтику.

— Это одно из моих произведений, брошюра может помочь вам побыстрее акклиматизироваться в нашем обществе.

Уэнтик взял у Джексона книжицу и с отсутствующим выражением на лице положил ее рядом с историческим эссе. Когда тот подошел к двери, Уэнтик окликнул его.

— Доктор Джексон!

35
{"b":"22464","o":1}