— Оно уже коснулось нас. Оставило в наших душах след. Мы никогда не будем такими, как были до этого, Леля. Я любил нашу с тобой юность. Любил, несмотря ни на что. Те времена не вернуть.
Они молчали, стараясь не смотреть друг на друга.
— Мила сгубила Ксюшу. Она на моих глазах превращалась в наркоманку. Уверена, отец об этом так и не догадался.
Элли тихо вздохнула.
— Отец знал, что Ксюша пьет снотворные, но Мила постаралась успокоить его. Она сказала, что сама всю жизнь их пьет и чувствует себя замечательно. Он поверил ей — как-никак она закончила фармацевтический техникум.
— Я догадывалась, что она лжет! Да она не может написать простейшего этюда. Господи, я чуть не поверила в то, что мой отец превратился в полное ничтожество!
— Мила никогда не брала в руки кисть, но она вращалась среди художников и может пустить пыль в глаза. Ты представить себе не можешь, как ей хотелось поссорить тебя и Ксюшу с отцом, заставить вас презирать его!
— Это… это извращение. Мне даже жаль ее, — пробормотала Элли. — А ведь я долгое время была уверена в том, что Мила обожает отца.
— Если она и любила кого-то, то только Бориса.
Элли в удивлении вскинула на брата глаза.
— Ты не ослышалась. Она кормила-поила и одевала Стекольникова на свои деньги, когда он учился в консерватории. Скоро он стал выступать на сцене, обзавелся поклонницами и стал Миле изменять. Представь себе, она прощала ему все. Даже когда он приволокнулся за Ксюшей и сумел на какое-то время обворожить ее своим дешевым опереточным шармом, Мила оправдала его, зато во всем обвинила Ксюшу и, разумеется, возненавидела ее. Мила всю жизнь называла Стекольникова «мой бедный мальчик». Она подарила ему свою квартиру, машину. Думаю, она и по сей день подкидывает ему деньги, хоть он в открытую презирает ее.
— Призрак шел по аллее, заслоняя собой кусты… — Элли повторила эту фразу несколько раз. Она была словно в трансе. — Это была моя сестра. Она шла в Башню на свидание с отцом. Но я отказываюсь верить в то, что они были любовниками.
— Да, то была твоя сестра, но она шла на свидание к Шуберту, а не к Виталию.
— Ты все путаешь, — возразила Элли. — Шуберт приехал уже потом. Его вызвали телеграммой. Я встретила его в низине, куда переплыла за омелой. Он сказал, что только что приехал.
— Он уже несколько дней жил в Алексеевке у своего друга. Об этом знали только Ксюша и Виталий. Каждую ночь Шуберт пробирался в Башню. Виталий уступил им свою спальню — он был счастлив насолить Борису. Я тоже всегда не любил этого опереточного пижона.
Внезапно ее охватило беспокойство. Она вскочила и бросилась к двери. Дверь открылась еще до того, как она успела добежать до нее.
На пороге стоял Достигайлов.
— Я за тобой, дочка. — Он набросил на плечи остолбеневшей Элли норковую шубу. — Твоя сестра умирает. Она хочет видеть тебя.
— Не верь ему! — Элли увидела за спиной Достигайлова молодую девушку с распущенными по плечам волосами. Ее лицо показалось ей очень знакомым. — Леля, прошу тебя, не верь ему! Это западня. Твоя сестра умерла два месяца назад. Он хочет снова сделать тебя своей…
Петя одним прыжком очутился возле Достигайлова. В его руке блеснул нож…
— Не умирай! — Темноволосая девушка стояла на коленях возле Достигайлова, тщетно пытаясь приподнять его за плечи. По ее щекам текли слезы. — Ты не имеешь права умирать, слышишь? Ведь ты обещал завещать все мне. Мне!!! — Она со злостью ударила его кулаком в грудь и всхлипнула. — Ты обманул меня! Мерзавец! Ты врал, будто ты мой настоящий отец! Я почти поверила в это. Получай!
Девушка выхватила из сумки револьвер и несколько раз выстрелила в голову Достигайлова.
— Все. — Она медленно поднялась с колен. — И уже ничего не изменить. — Она приблизилась к Элли и взяла ее за руку. — Я так давно хотела поговорить с тобой. Ведь я знала все с самого начала. С той минуты, когда увидела тебя возле стога сена в Алексеевке. Мне было тогда всего двенадцать, но я уже знала, как мерзок и порочен наш мир. Ты была такая чистая… — Девушка хрипло рассмеялась. — Это даже хорошо, что я так и не поговорила с тобой. Я ненавижу чистых. Лучше быть богатой и грязной. Ты будешь очень богатой. Но ты уже никогда не будешь такой, как была тогда. И я уже никогда не стану завидовать тебе.
Она слышала сквозь сон, как жалобно плачет скрипка. Мелодия была знакома ей. Она будила воспоминания. А ей так хотелось все забыть…
Она открыла глаза и увидела Шубина. Он сидел в плетеном кресле напротив ее кровати. По его заросшим густой седой щетиной щекам текли слезы.
— Княжна. — Он шмыгнул носом. — Прошу тебя об одном: что бы я ни сделал, не прощай меня. Помни всегда: я сгубил вашу семью. Я раскаиваюсь в этом сейчас, когда уже поздно что-либо изменить. Но если бы можно было начать все сначала, я бы сделал то же самое. Ты должна отомстить мне, Княжна. И не только мне. Я научу тебя, как это сделать. Это будет страшная месть.
Его глаза грозно блеснули.
— Не хочу. — Она замотала головой. — Я не хочу помнить прошлое.
— Ты должна помнить его. Без прошлого не бывает будущего.
— У меня его нет…
Мелодия, которую сейчас так тщательно выводила скрипка, вдруг прозвучала в ее голове вся — от начала до конца. Тело свело судорогой боли.
— Возьми, княжна. — Шубин протянул ей пакет из желтой бумаги. Она раскрыла его. В пакете были волосы. От них исходил волнующе знакомый запах. — Они принадлежали ей, — едва слышно сказал Шубин и отвернулся.
— Кому? — недоуменно спросила она.
— Я отрезал их, когда она лежала в морге. Я не мог допустить, чтоб это чудо природы сгорело. Я так любил эти волосы.
— Мама…
— Отомсти за нее, Княжна. Она так любила жизнь. Она видела в ней только прекрасное. Она не хотела видеть ничего дурного и безобразного. Живя в мире своих фантазий, она не смогла смириться с тем, что наш мир полон подлости и обмана.
— Я тоже не хочу с этим мириться.
— Тогда отомсти нам. За мать. За отца. За сестру. За себя…
— Нет. — Она решительно замотала головой. — Я не вижу вас. Вас на самом деле не существует. Мир полон прекрасной музыки, аромата цветов, лунного света, летней голубизны. Это мой мир. Я буду жить в нем.
Шубин встал.
— Я не позволю тебе остаться в твоем мире. Я разрушу его! Ты будешь жить в кромешном аду, Княжна. Таков удел всех людей. Ты не исключение.
— Брат Марко, Рита и Роберт, Джинни… Они были исключением. Мои родители тоже. И Гарри. Я хочу жить в их мире.
Шуберт схватил ее за обе руки и заставил встать. В комнате было холодно, но она не подала виду, что замерзла.
— Борис подкладывал твоей сестре конфеты, напичканные наркотой и прочей дрянью. Я знал об этом, но держал рот на замке. Ксюша была так обворожительно развратна под кайфом. Я обожал ее тело. Мне не нужна была ее душа. С тех пор, как погибла твоя мать, я видел во всех женщинах только шлюх, доставляющих мужчине наслаждение. Я обожал их тела и ненавидел продажные душонки. Одно время мне казалось, что Ксюша повторит мать, но я быстро разочаровался в ней. В особенности после того, как она связалась с этим подонком Стекольниковым.
Скрипка замолкла, и ей показалось, будто внутри что-то оборвалось, повиснув на напряженно тонкой нити. Она попыталась удержать равновесие. Ведь стоит оборваться этой нити и…
Шубин смотрел на нее колючим, недобрым взглядом.
— Ты уже ненавидишь меня, — прошипел он. — Если б ты только видела, как я спаивал твоего отца, появляясь в его мастерской именно в тот момент, когда его охватывало священное вдохновение, ты бы захотела стереть меня в порошок.
Она стиснула зубы и зажмурилась.
— Идею с призраком тоже подкинул я. Я привез твоему отцу книги по спиритизму и уговорил устроить сеанс. Призрак не заставил себя долго ждать. Ксюша была веселой девчонкой и обожала маскарад и всякие розыгрыши. Она даже переиграла, плюхнувшись твоему отцу на колени, но он был так потрясен, что не заметил обмана.
