«Штаб германской авиации наметил к бомбардировке в первую очередь советские аэродромы, расположенные на западной границе СССР».
«Бомбовые удары были нанесены по 66 аэродромам приграничных округов».
Там же сказано, что в распоряжении Люфтваффе были крупномасштабные карты всей приграничной полосы на глубину до 250–300 км. На этих картах были отмечены все аэродромы, железнодорожные узлы, порты, главные дороги и мосты. Эти карты могли быть составлены и скорректированы при массовых полетах немецких самолетов весной 1941 г. над советской территорией при полном молчании средств ПВО приграничных округов. Действовал приказ: «Не стрелять, не идти на провокации».
Становится совсем непонятным – если советское командование знало об этом сообщении Берлинской резидентуры, поступившем в Москву в апреле 1941 г., то почему не были приняты меры к передислокации авиачастей на более безопасные аэродромы? Почему не было такого приказа, а если он и был, то почему кто-то его не выполнил?
Естественно, у нас, воинов Красной Армии, кто был на границе свидетелем и участником первых минут начала войны, возникал вопрос: неужели руководство нашей страны и армии не знало о том, что Германия готовится к нападению на Советский Союз?
Почему так случилось, что мы, воины Красной Армии, несшие службу у самой границы, не были готовы к отражению первых атак сухопутных и воздушных сил гитлеровцев?
Отрицательным было влияние Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г. Оно не способствовало повышению боевой готовности войск, оно вводило и воинов Красной Армии, и гражданское население в заблуждение об истинной обстановке в отношениях с Германией. 22 июня мы были в неведении, что происходит, среди солдат часто можно было слышать слово «предательство».
Не внесли ясности в создавшееся положение и выступление В.М. Молотова по радио 22 июня, и речь И.В. Сталина 3 июля. Появилась официальная версия о том, что Гитлер вероломно нарушил договор о ненападении, заключенный 28 августа 1939 г. между Советским Союзом и Германией. Политработники, в то время комиссары, нам, бойцам, говорили о вероломности гитлеровцев, о внезапном нападении, от этого, мол, все неудачи на фронтах.
Мне кажется, что тогда слово «вероломство» было подобрано неправильно. Вероломно – это когда лучший друг вдруг делает тебе пакость. Была ли Германия другом Советского Союза? Ни в коем случае. Разве на протяжении 1940 и первой половины 1941 г. со стороны немецкого руководства не были совершены действия, свидетельствующие о том, что Гитлер не отказался от своих мыслей, изложенных еще в 20-х гг. XX в. в «Майн Кампф», – завоевание жизненного пространства на Востоке, а это значит – за счет территории СССР?
Известно, что еще 18 декабря 1940 г. Гитлер подписал директиву № 21 – план нападения на Советский Союз, известный под кодовым названием «Барбаросса». Этот план был отпечатан в 9 экземплярах, три из них были вручены командующим родами войск Вермахта, шесть спрятаны в сейф. Но, несмотря на такую высокую степень секретности, в январе 1941 г. в руках президента США и премьер-министра Великобритании был подробный план нападения на Советский Союз.
В свое время министр обороны Советского Союза маршал Андрей Гречко заявил:
«Небезынтересно отметить: через 11 дней после принятия Гитлером окончательного плана войны против Советского Союза (18 декабря 1940 г.) этот факт и основные данные германского командирования стали известны нашим разведывательным органам». (Здесь и далее цитируется по книге Я. Верховского и В. Тырмос «Сталин. Тайный сценарий начала войны». – Прим. авт.)
Но не только эти факты говорят о том, что руководство Советского Союза и Красной Армии было осведомлено о поведении гитлеровцев, о готовящемся нападении Германии на Советский Союз.
В указанной выше книге есть такие строки:
«Таким объемом достоверной агентурной информации, каким обладал Сталин, не располагало ни одно государство».
Там же:
«С июня 1940 г. и до «внезапного» нападения Германии военная разведка передает в отдел информации ЦК более 300 шифрограмм, разведсводок и радиосообщений, явно свидетельствующих об активной подготовке Гитлера к войне с Советским Союзом».
Внешняя разведка НКВД за тот же период направляет в Кремль еще 120 донесений о готовящейся агрессии. Следует напомнить, что в этот период Сталину и советскому руководству были направлены предупреждения о готовящемся выступлении германской армии против Советского Союза от президента США, премьер-министра Великобритании, а также выдающихся советских разведчиков – таких как Рихард Зорге, известных разведгрупп (Радо, «Красная Капелла») и от многих друзей советского народа.
Можно ли при таких обстоятельствах говорить о вероломстве гитлеровцев и внезапности нападения, если они открыто на протяжении многих месяцев сосредоточивали свои войска на нашей границе, если их самолеты неоднократно нарушали наше воздушное пространство. Так, за период январь – май и 10 дней июня, т. е. за 5 месяцев и 10 дней, было задержано 2080 нарушителей нашей границы со стороны Германии, причем многие из этих нарушителей были разоблачены как немецкие шпионы. Об этом говорится на с. 368 вышеупомянутого источника.
С учетом изложенного можно считать, что никакого вероломного, а тем более внезапного нападения на Советский Союз не было. Гитлеровцы заранее открыто готовились к войне с нашей страной и ни от кого это не скрывали.
А почему советское руководство этого не замечало или делало вид, что не замечает, – ответ на этот вопрос у меня появился позже, уже в последние годы, когда я изучил многие литературные источники, сопоставил и проанализировал многие факты. А факты следующие.
Призыв в армию в 1939–1941 гг. военнообязанных сразу нескольких возрастов – с 1918 по 1923 год рождения.
Сосредоточение советских войск в приграничных районах, причем не в УР (укрепленный район. – Прим. авт.), в траншеях и окопах, а на поверхности земли, в рощах, оврагах, других складках местности.
Вынос аэродромов с боевыми самолетами и частями обслуживания в приграничную зону (причем мой товарищ, служивший в то время в Прибалтике на военном аэродроме, нарисовал ту же картину).
Вынос в приграничную зону большого количества складов боеприпасов и горюче-смазочных материалов, расположенных в ящиках на земле, в бочках под открытым небом.
Изготовление военных топографических карт местности, расположенной на запад от нашей границы; в то же время в начале нашего отступления 26 июня 1941 г. от Дрогобыча у командира роты не было карты местности, развернутой на восток.
Изготовление русско-немецкого разговорника, ознакомление с которым говорит о том, что он предназначен для советских воинов, вступивших на немецкую землю.
Накапливание в приграничных районах большого количества кожаных сапог – с целью заменить обмотки и кирзовые сапоги у солдат и сержантов при вступлении на территорию западных стран.
Всему этому, в том числе и наличию сапог, я сам был свидетелем – при первом отступлении из Дрогобыча 26 июня 1941 г. во все машины нашей роты загрузили хорошие кожаные сапоги, мы подобрали себе пару по размеру и далее ходили в этих сапогах.
Можно еще много приводить примеров подготовки советского военного и политического руководства СССР к нападению на Германию, но полагаю, что достаточно приведенных.
С другой стороны, если верить официальным военным историкам, что Сталин и военное руководство страны не собиралось нападать на Германию, то чем объяснить сосредоточение советских войск в приграничной зоне, их расположение не на боевых позициях – в укрепрайонах, траншеях, окопах, когда наша разведка доносила (с точностью до дня и часа) о готовности немцев к началу военных действий против нашей страны? Чем объяснить, что весной 1941 года все приграничные мосты были разминированы, а партизанские базы созданные в приграничных областях, были уничтожены?
В таком случае отсутствие реакции на эти донесения (приведшее к трагедии лета и осени 1941 г.) можно объяснить только или непрофессионализмом и Сталина, и нашего военного руководства, или, что еще хуже – предательством. Но оснований для такого обвинения нет.
