Нелирическое отступление о дорогах Все когда-нибудь делают шаг за порог. Жизнь у всех – на дорогах бренных… А мечтаю я о пятилетке дорог. Не абстрактных. Вполне конкретных… Вы прислушайтесь: души людские томя, в черноземах и в глинистой жиже стонут в голос, воют, ревут ревмя на конкретных дорогах машины! Даже если какая беда пришла, то доехать в средине марта от села одного до другого села – ни рессор не хватит, ни мата!.. Понимаю, что очень огромна страна, допускаю, что мы – не боги. Знаю: в слове «до-ро-га» звенит цена, – дорогие нынче дороги!.. Ладно, дорого… Что ж, нагрузили – вези. Песни пой, себе в утешенье… Ну а хлеб, лежащий в целинной грязи! Он – дешевле?! А далекие рейсы, будто на приз, – («Доберется!.. Авось не утонет…»)?! Разве долгий подвиг – шоферский риск – ничего не стоит?!. А колдобины на ежедневном пути, – (чуть расслабишься – треснет шея)… А сама невозможность проехать, пройти?! Разве это – дешевле?! Не хочу, торопясь, предвещать закон, сгоряча городить напраслину. Но в Державе такой, в Государстве таком бездорожье – уже безнравственно! Это – факт! И дело не в чьей-то молве. Я намеренно не стихаю… Не ищите поэзии в данной главе! Не считайте ее стихами!.. Не стихи пишу – хриплым криком кричу. Не себе прошу – для Отчизны хочу. Для нее – океанами стиснутой, драгоценной, одной, единственной! Для которой мы трудимся столько лет, для которой поем и печалимся… Недоступного нет, невозможного нет, если только миром навалимся! Если только – с сердцем, с умом, с душой… И Дорога наша сквозь время, та, которая пишется с буквы большой, станет к нашим потомкам добрее!.. Всей наивностью этих спешащих строк, всею ширью Земли, всею далью я мечтаю о пятилетке дорог, – самой трудной мечтой мечтаю… За такое можно отдать и жизнь, если это приблизит сроки… А сегодня, по-моему, коммунизм есть Советская власть плюс дороги! Шаги Небо темное без берегов. На стене имена горят… Двести десять парадных шагов! Словно это и впрямь – парад! Необъявленный, странный, ночной!.. Вижу: выстроились войска, озаренные круглой луной, продирающейся сквозь облака… Я друзей отца узнаю, – вон они вдалеке стоят… Впереди – в суровом строю – сводный полк Неизвестных солдат!.. Все пришли в эту ночь сюда отовсюду, где шла война: с ноздреватого невского льда, из-под Бреста и Бородина! С Даугавы, с Дона, с Днепра, кто – на лошади, кто – пешком… И безмолвным громом «Ура-а!..» перекатывается над полком!.. Мне тревожно, холодно мне. Ветер скорби хлещет в ушах. В потрясающей тишине государственный слышен шаг! И слова команды слышны. В небе грустные марши парят… Появляются из стены принимающие парад. Командармы далеких дней, чашу выпившие до дна. Застывают возле камней, там, где выбиты их имена… И молчат они. И глядят. Будто верят, что скоро, в ночи к ним из молодости прилетят бесшабашные трубачи!.. Вспоминают бойцов своих. Снова чуют цокот подков… Невесомые руки их – у невидимых козырьков. |
