- Ты - мерзавец! - это вновь относилось к Мэрскому. - Ты убил мою дочь! Ты пытаешься отнять у меня мужа! И я теперь поняла, кто такая эта шлюха. Ты специально назвал её ведьмой, чтобы досадить мне! Я бы давно тебя уничтожила, но Юрочка просил этого не делать. Ты жив только потому, что тебя любит мой внук, моя последняя кровиночка!

- Да успокойтесь вы, и попробуйте вести себя прилично, - безразличным голосом порекомендовал Мэрский, но я видела, что он действительно боится. - Мир не крутится вокруг вас, да и никогда не крутился. Собственно, ему до вас и дела никакого нет.

- Ты хочешь сказать, что мир прекрасно обойдётся без меня? Что мне лучше умереть? Не дождётесь! Сначала подохнет она!

- Не нужно. Слишком много свидетелей, - напомнил губернатор.

- Заткнись! - рявкнула на него старуха, и он, рухнув в снег, громко захрапел.

- Ох, мать твою, - грустно вздохнул Мэрский. - Только он и мог остановить свою драгоценную супругу. Ещё Юра, но парень сейчас в Англии. Держитесь, Елена Михайловна.

- Она против меня будет держаться? - старуха мерзко захохотала, и от этих звуков у меня заледенела кровь.

Тут я заметила, что у неё не просто хорошие зубы, а идеальные. Ровные, ослепительно белые и без единого пропуска. У пожилой женщины таких зубов быть не может. Это результат или магии, или зубного протезирования, причём в лучших клиниках. Зависть - плохое чувство, но сейчас она мне помогла. Я понимала, что мне никогда не иметь таких чудесных зубов. Три вырвали, ещё когда я училась в школе, а ещё есть несколько пломб, которые постоянно выпадают, и приходится их ставить снова и снова. Даже на нормальные пломбы у меня нет денег, не говоря уже об имплантации зубов. А у неё всё в порядке, и только потому, что она - жена чиновника! Чиновникам - всё, а нам - то, что останется! Зависть перешла в злость, а та прогнала прочь оцепенение, я почувствовала, что снова могу двигаться.

Тем временем старуха достала из кармана сигарету, глубоко затянулась и выпустила мне в лицо немалое облако дыма. Я не собиралась вдыхать эту гадость, и отступила в сторону. Ведьма изрядно этому удивилась.

- Ты ещё дёргаешься, мразь? - с ненавистью выкрикнула она мне. - Ничего, сейчас я это поправлю! Мене, мене, текел!…

Ждать, пока она закончит произносить заклинание, я не собиралась. Правой рукой я схватила старуху за шею, и её слова перешли в невнятный хрип. Она попыталась ткнуть мне горящей сигаретой в лицо, но я легко забрала у неё ‘оружие’. Было бы эффектно затянуться самой и выдохнуть ей в лицо, но я не смогла перебороть отвращение к дыму. И ткнуть окурком в лицо тоже не смогла. Поэтому просто оттолкнула ведьму, и она упала в снег. Чуть приподнявшись, она плюнула в меня, но сил не хватило, и сгусток жёлто-коричневой слюны долетел только до её собственного живота. Я шагнула к ней, чтобы отвесить пинок, но Мэрский меня удержал.

- Елена Михайловна, прошу вас, без крайних мер, пожалуйста. Она, всё-таки, очень пожилая женщина, - напомнил он, и мне в очередной раз стало стыдно. - Полагаю, нам самое время покинуть этот гостеприимный дом. Пальто заберу как-нибудь в другой раз. А о хозяевах найдётся кому позаботиться.

Он сел на заднее сиденье, а я подошла к передней пассажирской дверце, но обернулась, услышав бешеное рычание. Прямо на меня нёсся Барс. Не знаю, почему, но страшно совсем не было. Я улыбнулась псу, а он встал на задние лапы и трижды облизал мне лицо липким языком. После этого он сказал мне ‘Гав!’ и вернулся на свой пост, слева от спящего в снегу губернатора.

Когда Колян разворачивался, я увидела, как шофёр другой машины помогает губернатору подняться на ноги, а верный Барс смотрит нам вслед и виляет хвостом.

***

- Куда едем, шеф? - поинтересовался Колян, выруливая на трассу.

- Домой, естественно, - ответил Мэрский. - Куда ещё нормальный человек может пойти без пальто в такую погоду?

Колян ехидно усмехнулся, но ничего не сказал.

- Разные бывают обстоятельства, - туманно высказалась я.

- Может, сначала завезём Елену Михайловну? - предложил шофёр. - А то мне эта ‘Бэха’, что висит на хвосте, немного на нервы действует.

- Люди Кареты? - осведомился Мэрский.

- Они самые. Всю дорогу мне глаза мозолят, от самого дома Елены Михайловны.

- Оторваться не можешь?

- Легко. У них, конечно, мотор помощнее, но зато за нас гиббоны.

- Кто? - удивилась я.

- Дорожные полицейские. ГИБДД, раньше они так назывались. Потому и гиббоны. Один звонок кому надо, и ‘Бэху’ остановят на часок-другой. Но зачем?

- Да вот ты, Коля, сказал мне о них, теперь и я нервничаю. Тем более, неизвестно, что им Карета приказал.

- Кому неизвестно, шеф? У них приказ - следить. Ну, и пусть следят. Тем более, на вашей машине наверняка есть какой-нибудь маячок, а то и не один, и хрен мы его найдём. Ну, узнали они, что Елена Михайловна навестила губернатора, и что это им даёт?

- Ты откуда знаешь, что им Карета поручил?

- Так у них и спросил. Соврать мне они не могут, я брехню нутром чую. Хотя Карета и поменять приказ сто раз мог, это такое дело.

- Ладно, Коля, будем считать, что они просто следят за Еленой Михайловной. Подозреваю, скоро к ним присоединятся люди губернатора, а это, скорее всего, будет полиция и прокуратура. Арестуют за что-нибудь, например, за осквернение Кремля, и дадут два года. Вы же, Елена Михайловна, таким врагом обзавелись, рядом с которым Карета и какой-нибудь Ахмед - милые и приятные люди.

- А что вы имеете против Ахмеда? - поинтересовалась я. - Он действительно очень приятный человек. Если, конечно, мы говорим об одном и том же Ахмеде.

- Я говорю о валютчике с рынка. Том, чьи ‘пальчики’ нашли на деньгах.

- Да, и я о нём.

- Не говорите этого при Мелентии. Он пытался допросить Ахмеда, причём с ним был частный сыщик. Ахмед категорически отказался с ним говорить, а когда Мелентий начал угрожать, избил их обоих.

- Эх, жаль, меня там не было, - мечтательно протянул Колян. - С удовольствием бы ему навалял.

- Ещё неизвестно, Коля, кто кому. Сыщик тоже здоровенный был, не слабее тебя. А вы, Елена Михайловна, разве с Ахмедом знакомы?

- Совсем немножко. Познакомилась только сегодня.

- Да, я его утром у неё в квартире видел, - подтвердил Колян.

- Точно? И что же он там делал? - скептически поинтересовался Мэрский.

- Он там трахался. Уж простите, Елена Михайловна, за грубое слово.

- Неужели Ахмед трахался в твоём присутствии? - удивился Мэрский.

- Не совсем так, шеф. Но если у мужика рот в помаде, а рубашка и мотня расстёгнуты, то глупо думать, что он шашлык готовил.

- А что он сделал, когда вы оттуда ушли?

- Продолжил, наверно. Откуда мне знать? Я бы продолжил, так я же не кавказец, кто их, на хрен, поймёт?

- Что-то я не понял. Ахмед занимался любовью с девушкой. Пришёл ты, девушку забрал и отвёз к губернатору. А Ахмед после этого продолжил заниматься любовью? Коля, ты ничего не путаешь?

- Это вы путаете, шеф. Я не говорил, что он трахал Елену Михайловну. Я имею в виду, когда я за ней пришёл. Это ж она меня вызвала. Чего бы вызывала, если трахается? Хотя кто их, женщин, поймёт? Загадочные создания. Да и одета она была, прямо скажем, странно. А с другой стороны, помада на его роже совсем не такая, как у неё. Цвет другой. Так что он вряд ли с ней.

- Немедленно прекратите обсуждать мою половую жизнь! - возмутилась я, с горечью при этом подумав, что обсуждать-то совсем нечего, нет её уже давно, жизни этой.

- Простите, пожалуйста, - покаянно попросил Мэрский. - Привык, что в машине с Колей можно говорить, не стесняясь. Женщины с нами ездят редко, а если вдруг такое случается, то этих женщин стесняться не обязательно. Давайте лучше вы расскажете, откуда в вашей квартире взялся Ахмед, и что он там делал.

- Нужно было его допросить, а оказалось, что он мамин одноклассник. Она его позвала поговорить, а он принёс шампанское и виноград. Ну, а там слово за слово, и их школьная любовь вновь проснулась, а дальше сами понимаете, поди, не дети малые.