– Кофе остался в кофеварке, – растерянно произнесла Крутицкая. – Его можно проверить. А чай я завариваю из пакетиков. Чем там можно отравиться?
– Катюша! – желая подбодрить девушку, ласково обратился к ней Гуров. – Вы пока ничего не трогайте, хорошо? Ни кофеварку, ни чайные пакеты. Я пришлю экспертов, они разберутся. И не волнуйтесь вы так! – Лев Иванович улыбнулся. – Лучше припомните, не произошло ли сегодня что-то не совсем обычное?
– Да вроде бы нет, – медленно проговорила девушка, вспоминая. – Разве что… но это не касается работы!
– Так-так, – закивал Гуров. – Вы говорите, Катюша. Мы обязательно разберемся, имеет или нет.
– Мне не совсем удобно об этом говорить. В другой раз я бы не стала упоминать об этом инциденте. Но раз с Вадимом Юрьевичем такое случилось, то придется сказать. Дело в том, что приходил его сын, Сережа. И они с Вадимом Юрьевичем крупно поругались. Мне даже пришлось вмешаться.
– Вот как? Любопытно. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, – попросил Гуров.
Крутицкая вздохнула и начала говорить:
– Это случилось где-то около одиннадцати часов, в начале двенадцатого. Вадим Юрьевич принимал посетителя, еще двое дожидались своей очереди. Тут дверь в приемную открылась, и вошел Сережа. Мне его вид сразу не понравился. Он сказал, что ему надо видеть отца, и пошел прямо в кабинет. Я поняла, что его не надо впускать, встала перед дверью и загородила ему дорогу, но он меня просто оттолкнул и все равно вошел.
– А почему вы решили, что его нельзя впускать? Чем он вызвал ваше недоверие?
– Ну, во-первых, он был выпивши. – Екатерина понизила голос. – Уже с утра. В руках у него была бутылка пива, и вел он себя довольно агрессивно.
– Как же его пустили на проходной? – удивился Гуров.
– Но он же сын Волошина! Его здесь знают.
– Он что, часто у вас появляется?
– Нет, не очень. Но на проходной нужно показать пропуск либо паспорт. У парня в документе написано «Волошин Сергей Вадимович». Так что, если бы даже дежурил незнакомый охранник, ему достаточно было сказать, что он пришел к отцу. Но думаю, что его и не спрашивали. Сегодня дежурит Румянцев, он хорошо знает семью Вадима Юрьевича.
– Ладно, с охранником я позже побеседую. Итак, Сергей ворвался в кабинет, и что было дальше?
– Он начал кричать на Вадима Юрьевича, обвинял его в том, что тот его в чем-то обманул. Сыпал еще какими-то обвинениями и даже угрозами. И все это при посетителях, представляете?
– И что же отец?
– Он все время пытался его образумить, говорил, что Сергей что-то напутал. Я не совсем поняла, в чем там у них недоразумение вышло. Вроде бы Сережа зря прождал отца где-то. Хотя он отлично знает, что у того служба! В общем, под конец Сережка совершенно разошелся, и мы с Вадимом Юрьевичем буквально выставили его вон. После этого он ушел, но еще кричал о том, что отец пожалеет.
Гуров бросил взгляд на мусорную корзину, стоявшую под столом секретарши. Он уже давно обратил внимание на то, что из нее торчит горлышко пивной бутылки.
– Скажите, Катя, это, случаем, не та самая бутылка, с которой пришел Волошин-младший? – осведомился Лев Иванович.
– Она самая. – Екатерина усмехнулась. – Он в кабинете кричал, размахивал ею во все стороны, вот отец и отобрал ее у него от греха подальше. А когда его выдворили, я бутылку в мусорку бросила.
– С вашего позволения. – Гуров шагнул к корзине, осторожно двумя пальцами взял бутылку за горлышко, достал ее и положил в полиэтиленовый пакет, дабы после передать на экспертизу.
После этого он снова обратился к секретарше:
– Скажите, Катя, а какие вообще отношения у Волошина были с сыном?
– Ох!.. – Екатерина вздохнула и задумалась. – Сложные отношения. Но я подробностей не знаю, – тут же открестилась она. – Вадим Юрьевич был человеком закрытым, о семейных и личных делах не распространялся. Тем более с секретаршей.
– А вас с ним связывали чисто служебные отношения? – невинно спросил полковник.
Крутицкая усмехнулась и осведомилась:
– Ищете штампы? Вынуждена вас разочаровать. Никакого романа у меня с шефом не было. И вообще он, можно сказать, молодожен. Супруга чуть не на тридцать лет моложе. Ну и зачем ему романы на стороне, да еще на службе? А потом я вам скажу вот что. Если у Волошина и были какие-то грешки по этой части, то уж точно не на службе. Он за свою репутацию трясся, как заяц!
– Понятно. Кроме Сергея, у него дети есть?
– Да, дочь. Зовут Даша, Дарья Вадимовна. Но она здесь практически не появляется.
– А что она собой представляет?
– Обыкновенный синий чулок, – не задумываясь, ответила Крутицкая, но моментально спохватилась и покраснела. – Простите, я просто…
– Ничего. – Гуров успокаивающе улыбнулся. – Вы сказали искренне, а мне это важнее нейтральных, ничего не значащих этических формулировок.
– На самом деле я не испытываю к ней никаких антипатий! Она вполне приятная девушка, спокойная, миролюбивая, – продолжала оправдываться Крутицкая. – У меня с ней никогда не было никаких конфликтов. Да она вообще, кажется, ни с кем не ссорится. Типичная флегма. Этим она, скорее всего, в мать.
– Та тоже бесконфликтна?
– Как рыба мороженая! – заявила Крутицкая, уже не особо заботясь о соблюдении этикета.
«С ней хорошо бы пообщаться в неформальной обстановке, – подумал Гуров. – Наверняка девчонка довольно много знает о семейных секретах своего шефа! И такие уж чисто служебные отношения их связывали? Возможно, раньше, когда Волошин еще жил не с женщиной, которая на двадцать лет моложе его, а с мороженой рыбой, он и оказывал внимание секретарше? Соблюдая конспирацию, разумеется. Надо попробовать это выяснить через Крячко. Пусть по-свойски потолкует с местными мужиками. Те только рады будут посплетничать о покойном коллеге».
Пока же Гуров недоверчиво спросил:
– Что же, она даже на уход мужа к молодой сопернице отреагировала спокойно?
– Ну, я при их судьбоносном разговоре не присутствовала, – ответила Крутицкая и улыбнулась. – Но публично никаких эксцессов не возникало.
В этот момент дверь в приемную открылась, и в проеме появился полковник Крячко.
– Лева, эксперты закончили внизу. Здесь есть для них что-нибудь?
– Очень даже есть, – ответил Гуров.
Станислав посторонился, пропуская экспертов. Лев Иванович сразу же вручил им бутылку в пакете и попросил самым тщательным образом исследовать чашки и ложки.
– Посуда вымыта, но вдруг повезет и какие-то следы будут обнаружены, – напутствовал он. – Мобильный Волошина осмотрели?
– Да, предварительно. Его нужно в отделе передавать на обработку, чтобы выявить все контакты и удаленные сообщения.
– Скиньте мне те, что сохранены, – попросил Гуров. – Как можно скорее. – Затем он повернулся к секретарше и проговорил: – Спасибо вам, Екатерина Сергеевна. Если к вам возникнут дополнительные вопросы, я вас вызову. И оставьте, пожалуйста, номер вашего сотового.
Крутицкая быстро записала номер и протянула листок полковнику. Тот положил его в карман и вышел вместе с Крячко в коридор.
– Ну и что там говорят эти чиновники? – спросил Гуров.
– Да ничего! – Крячко махнул рукой. – Ты что, не знаешь эту братию? На службе у Волошина все хорошо, и вообще у них в департаменте полный порядок. Никто его специально травить не стал бы, это все бред. Скорее всего, Волошин просто съел дома за завтраком что-то не то. А может быть, ему стало плохо с сердцем. Таковы их версии.
– Все это нужно самым тщательным образом проверить, – задумчиво сказал Гуров. – И документы, и содержимое желудка Волошина. Патологоанатом нам предоставит отчет уже сегодня вечером, а вот с документами может не получиться так быстро. Ты вот что, Стас, проследи-ка лично за передачей документации. Чтобы не подсунули левую, по которой и впрямь все будет в ажуре. Осмотри все сам. Понимаю, это долго и муторно, но мне смерть Волошина очень не нравится. Полагаю, что его все же убили. Пищевое отравление выглядит не так, это даже мне, дилетанту, видно. Да и судмедэксперт намекал на яд. И вот еще что – выясни поточнее, чем конкретно занимался Волошин на своей должности. Зачем к нему шли посетители, что от него зависело и так далее. Аккуратно опроси остальных сотрудников – так, в неофициальной манере, как ты это умеешь. И еще у Волошина есть сын Сергей. По словам секретарши, он приходил сегодня утром к Волошину в кабинет и устроил скандал. Нужно бы найти этого Сергея и поговорить с ним, желательно у нас в главке.
