Последний всплеск массового недовольства питерских рабочих в 1918 г. приходится на конец июня – начало июля 1918 г., когда организованная оппозиция попыталась инициировать общегородскую стачку. По агентурным данным ВЧК, оппозиция рассчитывала на поддержку не менее чем 100 тыс. человек и вела активную подготовительную работу. Власти также не бездействовали, проведя превентивные аресты среди организаторов забастовки и наставительные беседы с рабочими. Были предприняты и другие меры, призванные обезопасить город от возможных последствий срыва производственных циклов и железнодорожного сообщения. Все, кто с тревогой, а кто с надеждой, ждали дня начала стачки. Но когда 2 июля наконец наступило, стало очевидно, что расчеты оппозиции не оправдались.
Хотя в листовке о результатах забастовки ее лидеры заявляли, что в стачке приняло участие 20 тыс. человек, это было сильным преувеличением. Реально в забастовке участвовало в 2–3 раза меньше рабочих. В том же воззвании организаторам выступления пришлось признаться: «Советская власть торжествует победу над рабочим классом. Забастовка против нее не удалась». Объективно обстановка в городе складывалась совершенно иначе, чем на то рассчитывала оппозиция. Трамвайное сообщение прервано не было. На некоторых трамваях красовались плакаты с надписями «Да здравствует Советская власть» и «Мы, рабочие, работаем, а белогвардейцы бастуют». Аналогичный плакат с красноречивым дополнением был вывешен и на воротах Дома предварительного заключения: «Мы, рабочие и служащие, работаем. Вы, белогвардейцы, бастуете. Здесь для белогвардейцев места есть. ДПЗ».
Работало подавляющее большинство фабрик и заводов города. Бастовало всего несколько предприятий, среди них такие, как Обуховский завод, фабрики Паль и Масквел. Бастовали рабочие экспедиции заготовления государственных бумаг. Колебались рабочие фабрики Торнтон. После обеденного перерыва некоторые из них все же решились на работу не выходить. Неустойчивые настроения наблюдались на Путиловском заводе, но в большинстве мастерских завода работы производились. Под впечатлением прохладного отношения к стачке со стороны путиловцев заколебались и приступили к работе рабочие завода Тильманс, накануне вроде бы принявшие решение примкнуть к стачке. Условно был решен вопрос о присоединении к стачке на фабрике Варгунина. Как вынуждены были признать сами лидеры оппозиции, забастовка была осуществлена «лишь на единичных заводах…, и притом не на крупных». Провал общегородской стачки стал неприятным ударом по оппозиции и заставил некоторых ее деятелей перейти на позиции более активной борьбы с большевиками. Однако в целом обстановка в рабочих кварталах города постепенно нормализуется.
Беспорядки и волна стачек прокатились также и по другим регионам страны. На почве голода, безработицы, недовольства урезанием своих прав забастовки прошли в большинстве городов ЦПР: Клину, Коломне, Калуге, Орехово-Зуеве, Твери. Рабочий класс промышленного Центра России был по своей природе архаичен, формы его протеста были ближе к традиционным формам прежней, аграрной эпохи. Отсюда их меньшая организованность, большая разрушительность. В условиях начинавшейся гражданской войны это было особенно опасно. Опасно еще и потому, что наибольшую активность проявляли металлисты, непосредственно связанные с оборонным комплексом страны. В свое время, после выхода России из Первой мировой войны и начала конверсии, металлисты пострадали особенно ощутимо. К тому же государство поторопилось переложить ответственность за осуществление демобилизации производства на органы рабочего самоуправления рабочих-металлистов. Теперь это сказывалось в полной мере в росте среди них протестных выступлений.
Одним из важнейших очагов протестных выступлений в промышленном центре России становится Москва. Здесь выступления рабочих не приобретают такого всеобщего характера, как в Петрограде, но они особенно тревожили большевистское руководство, поскольку столица страны теперь находилась в Москве. Наибольшим упорством отличалось сопротивление со стороны железнодорожников. Среди них крупные беспорядки, к примеру, имели место в июне 1918 г.; в ходе этих выступлений железнодорожников выдвигались не только экономические, но и чисто политические требования. Несколько позже, 17 июля 1918 г., рабочие Казанской железной дороги провели многочисленное рабочее собрание, на котором вновь выдвигались ультимативные требования властям, причем в случае отказа властей удовлетворить их, рабочие грозили объявлением забастовки. Помимо железнодорожников к акциям протеста присоединились рабочие других профессий. Особую активность в который раз проявили печатники. Так, резко оппозиционную резолюцию приняло проходившее в воскресенье 16 июня общее собрание Союза печатников Москвы. Через несколько дней, 21 июня, ту же позицию заняло собрание уполномоченных рабочих печатного дела..
Возникали трудовые конфликты и протесты и на других предприятиях столицы. Так, в середине мая 1918 г. прошел митинг на фабрике «Богатырь». Собравшимися была принята резкая резолюция. В ней рабочие отказывали народным комиссарам в праве считаться избранниками и защитниками интересов рабочего класса, протестовали против продовольственной политики Совнаркома. Кроме того, в связи с колпинскими событиями участники митинга осудили развязанную против рабочих гражданскую войну. Немало московских предприятий бастовало в июне. Волнения были отмечены даже на таких гигантах, как завод Густава Листа.
Другим крупным очагом протестных выступлений весной – летом становится Тула. В июне 1918 г. состоялись забастовки на тульских фабриках Боташева, Копырзина, Лялина. Напряженной обстановка была на крупнейших заводах города: Патронном и Меднопрокатных. Особенно нелегко большевикам приходилось на Оружейном заводе. В случае невыполнения своих требований рабочие угрожали начать 17 июня с 12 часов дня всеобщую забастовку. Для координации действий был создан стачечный комитет. Зримой была угроза, что выступления рабочих пройдут под политическими лозунгами. И хотя постепенно ситуацию в городе удалось нормализовать, время от времени острые конфликты вспыхивали в Туле и в последующее время.
Следующей точкой на карте протестных выступлений весны – лета 1918 г. может быть названа Тверь. Здесь накат протестных выступлений шел по нарастающей. На ряде предприятий города, таких как Дерговская и Морозовская фабрики, начались митинги. Наиболее решительно в эти дни действовал трудовой коллектив тверской фабрики Рождественской мануфактуры П.Б. Берга. На ней с 5 июня была объявлена забастовка, проходившая в основном под политическими лозунгами. На фабрике шли бурные митинги, на которых толпа выкрикивала антиправительственные лозунги. Не внес успокоение в рабочую массу и визит на фабрику комиссара труда Баклаева. В Твери, к счастью, в результате произошедших там событий никаких жертв не было. Но обстановка в городе еще долго оставалась тревожной в силу отказа властей выполнить требования рабочих и запрещения фабрично-заводским организациям производить самостоятельные хлебные закупки.
Неспокойно было в Брянске. Рабочие местных предприятий имели боевое настроение и были готовы не только к политической стачке, но и к бойкоту выборов в Совет. Напряженностью отличалась обстановка в Рыбинске. Здесь недовольство проявляли местные металлисты и железнодорожники. Не редкостью в городе становятся стачки, охватывающие сразу несколько предприятий.
От слов к делу в своих протестах перешли рабочие Клина. «Грандиозный», по определению газеты «Новое дело народа», митинг состоялся здесь 20 июня 1918 г. на Высоковской мануфактуре. На нем присутствовало и несколько большевистских чиновников Клинского совета. Но ни одному из них рабочие не дали использовать полностью все пять минут, предусмотренные регламентом для участников прений. Особенно сильное отторжение вызвало у рабочих выступление комиссара Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией Галкина – «контрреволюционной комиссии», как ее окрестили клинские рабочие. Он пригрозил арестом Новикову, члену делегации петроградских рабочих, прибывших в Клин агитировать за присоединение к движению уполномоченных фабрик и заводов. Рабочая масса от этих слов буквально взорвалась. Двухтысячная толпа ринулась к трибуне, угрожая расправой. Только вмешательство самого Новикова предотвратило неминуемый самосуд. Рабочие заявили о предзабастовочной готовности.
