— Ты не шутила, когда сказала мне о Мэтте?

— Да брось ты, Дженни. Разве сама не замечала, как он всегда таскался за тобой и Уиллом? Как верный пес, следил за каждым твоим движением.

— Он боготворил Уилла.

— Он считал Уилла болваном, — фыркнула Лиза. — Сам мне говорил. По его мнению, брату было даровано все, что только мог захотеть в своей жизни человек, а Уилл взял и выбросил это в помойку.

— Цитата двадцатилетней давности, — снисходительно заметила Дженни.

— Всего лишь недельной, Дженни. Он заходил сюда выпить чаю. Заказал еще хлеб с маслом — свой любимый десерт, как ни странно.

Лиза улыбнулась, и Дженни поняла, что те, кто хорошо знает Лизу, видят в ней красавицу, а не простушку.

Новенькую заранее предупредили, что посетители часто приходят к самому закрытию — и точно, так и вышло, без десяти минут четыре в чайную заявилась Сисси Эллиот в сопровождении дочери Айрис. За окном моросил легкий дождь, и они нанесли лужи грязи. Синтия на кухне услышала поскрипывание ходунка и схватилась за голову, как от мигрени.

— Можете не говорить. Это мои бабушка с прабабушкой. Ну почему бы им не зайти в «Оловянную кружку» на шоссе?

Синтия тут же начала расплетать тоненькие косички, выкрашенные хной в ярко-красный цвет, как у светофора. Потом она набросила длинный белый халат пекаря, не позволявший увидеть, какая на ней короткая юбка, хотя никакие ухищрения не могли скрыть многоцветных леггинсов и черных ботинок с заклепками на толстой подошве. После чего Синтия принялась стирать темную помаду с губ и черную обводку вокруг глаз.

— Я обслужу их, — предложила Дженни, — расслабься.

— Вы даже не представляете, как я вам благодарна. Прабабка меня ненавидит. Я для нее как недостающее звено эволюции — уже не клоп, но еще и не человек.

— Не может быть, чтобы она была настолько зловредна, — уверенно сказала Дженни, прихватывая с собой листок с меню. Лиза и Синтия вдвоем уставились на нее. — Или может?

Айрис Эллиот, приятная с виду женщина, мать Генри, приходившаяся бабушкой Синтии и Джимми, выглядела смущенной, когда Дженни вручила обеим посетительницам по меню.

— Здравствуйте, дорогая. Простите, что пришли так поздно. Мы только на минутку. Маме захотелось чаю.

— Дженни Спарроу, — задумчиво произнесла Сисси, древняя старуха с заостренным лицом и мутными голубыми глазами. — Вы не та, чей муж сидит в тюрьме за убийство?

— Та самая.

Дженни порекомендовала лимонный пирог и домашнее песочное печенье, хотя на самом деле ей хотелось подать на этот столик тарелку гвоздей.

— Что ж, не волнуйтесь, — продолжила Сисси. — Мальчик Айрис, Генри, вызволит его, пусть он даже совершил самое серьезное преступление. Должно быть, ужасно иметь такого мужа, как Уилл Эйвери. Наверное, он измотал вас еще до того, как кого-то убил. Это видно по вашему цвету лица, знаете ли. Какая-то вы бледненькая.

— Он мне бывший муж, — сказала Дженни. — Мы развелись. И никакого преступления он не совершал.

— А как ваша бедная мать? — Наверное, Сисси совсем оглохла. Во всяком случае, слушать она точно была неспособна. — Как она? Такая же резкая, как всегда?

— Моя мать, — неожиданно для себя ответила Дженни, — живет как нельзя лучше. Но я обязательно передам ей от вас привет. — С этими словами она отправилась за сахаром и сливками. — Вы правы, — сказала она на кухне Синтии и Лизе. — Старуха — хуже не бывает. Она заставила меня защищать собственную мать. Никогда не думала, что доживу до этого дня.

— Плюньте ей в чай, — прошептала Синтия, — будет ей поделом.

Дженни подала чайник английского чая и две порции пирога, а Сисси Эллиот все не унималась:

— Так много людей разводятся, что мне не уследить. Разумеется, не в каждом случае речь идет о моральном падении. Скорее это напоминает эпидемию скоропалительных решений. В свое время любой мог бы вам сказать, что вы разрушите свою жизнь, если выйдете за Уилла. И вот результат — вы прислуживаете в чайной. Кстати, а где же моя правнучка? Она ведь находится на той же самой низкой ступени. Синтия! — громко позвала она.

Синтия Эллиот высунула голову из кухни:

— Привет, бабуль. Я мою посуду.

Айрис Эллиот помахала ей рукой.

— Продолжай, детка! — прокричала она внучке — Мы не будем тебя отрывать.

— Что она сделала со своими волосами? — не унималась старуха. — Выглядят чудовищно. И почему она моет посуду? Дома она ничего подобного не делает.

— Здесь ей платят, мама, — пояснила Айрис Эллиот — Это ее работа.

А на кухне Синтия Эллиот со злости добавила в раковину еще мыла.

— Ну и стерва, — отозвалась она о своей прабабушке, когда вернулась Дженни. Синтия была добрая душа, но сейчас она завелась, и волосы ее торчали во все стороны, как иголки у дикобраза. — Ничего, что я так говорю о родне? В окно не залетит молния и не убьет меня насмерть?

— Все в порядке, — успокоила ее Дженни. — Ты не понесешь наказания за свои мысли. А бабка на самом деле стерва.

Да что там, по сравнению с Сисси Эллиот ее мать Элинор казалась душкой, и от этой мысли Дженни стало как-то не по себе.

— Не очень-то в вас много сострадания, — заметила Лиза Халл, обращаясь к обеим. — Когда столько пепла вокруг, можно не сомневаться, что был пожар.

— Что это означает? — недоуменно поинтересовались Синтия и Дженни.

Обе не могли без смеха представить, как Сисси Эллиот ковыляет со своим ходунком на пепелище.

— Это значит, что когда кто-то становится таким противным, то, скорее всего, он прошел сквозь огонь. Эти ее комментарии на ваш счет отлетают от нее как искры, а она сама даже не подозревает, что вся выгорела изнутри.

— По-моему, Лиза хочет сказать, что это мы с вами стервы, — прошептала Синтия на ухо Дженни.

Открылась задняя дверь, и заглянула Стелла.

— Там в зале не твоя прабабка? — поинтересовалась она у Синтии, а когда та кивнула, Стелла добавила: — Я подумала, что лучше нам с ней не встречаться. По слухам, она питается жареными младенцами.

— Только по вторникам, — усмехнулась Синтия. — В остальное время она ест лимонный пирог.

— Ммм, пирог. — Стелла схватила кусочек себе — Так это в нее пошел Джимми? В свою прабабку?

— Она отказывается сидеть с ним за одним столом. Даже в День благодарения. Называет его «преступником» прямо в лицо.

Хотя Синтия училась двумя классами старше, она приняла Стеллу под свое крылышко, и обе часто вместе обедали в школе. Несколько раз брат Синтии пытался присоединиться к ним, но неизменно получал от ворот поворот, чему Стелла была бесконечно рада: ведь стоило ему оказаться рядом, как с ней происходило что-то странное, и она ненавидела себя за это порочное чувство, хотя и не знала его названия. Именно во время этих обедов с Синтией, под злобные взгляды Джимми, сидевшего в другом конце зала, Стелла узнала все о Сисси Эллиот, которая, оказывается, держала наготове кучу камней у входной двери на тот случай, если кому-то хватит наглости пройти по ее лужайке.

— А где же твой соучастник преступления? — пошутила Синтия. — Мне казалось, вы с Хэпом неразлучны.

Стелла открыла дверь пошире, и все увидели, что Хэп Стюарт тут как тут, стоит себе и ждет ее на заднем крыльце. Хэп просунул голову в дверь и попросил кусочек пирога с собой, если это никого не затруднит. Он чувствовал себя не совсем ловко в присутствии Дженни, но его улыбка совершенно обезоруживала, выдавая в нем добряка, — так и хотелось улыбнуться в ответ.

Стелла подошла к матери, пока та заворачивала для них пирог.

— Значит, ты продержалась свой первый день.

— С трудом, — призналась Дженни. — В жизни так много не работала.

На плече у Стеллы висел тяжелый рюкзак, другое плечо, сломанное при рождении, она всегда берегла. На девочке были джинсы, ботинки, старый дождевик, в котором Дженни, кажется, узнала свой, из далекого детства. Мокрые светлые волосы Стеллы были распущены по спине. Несмотря на такой вид, она выглядела повзрослевшей, с тех пор как переехала в Юнити.