– Говорю всем раз и навсегда, – поучительно вещал советник, стоя над отжимающимся Алексеем. – Гордыни, злобе, зависти, ненависти и подобным им темным, астральным чувствам у нас места нет. За подобные проявления провинившийся будет наказан.
– Как вы узнали о его мыслях? – спросил Алим, с участием глядя на Алексея.
– Сила изменилась, – коротко ответил Игорь, ничего более не поясняя.
Алексей сдулся на восемьдесят шестом отжиме. Он вдруг почувствовал, что не в силах больше поднять свое тело над землей. Рук и пресса парень не чувствовал, настолько онемели мышцы. Советник приказал подзарядиться. С приливом Силы пришла дикая боль от крепатуры в мышцах. Алексей посмотрел на наставника, но не посмел послать ему ненавидящий взгляд. Он даже думать не хотел о том наказании, которое может последовать, а наступать дважды на детские грабли как-то не прельщало.
– Уже лучше, – одобрительно кивнул советник. – Ты быстро учишься, Алексей. Продолжим обучение.
Подзарядка сменилась отработкой первых, самых простых, приемов. Ничего необычного в них не было. Удары руками и ногами, перемещение центра тяжести с нижней части тела на верхнюю и наоборот, броски, подсечки. Каждый из послушников имел некоторые навыки в драках, а Виктор, помимо прочего, прошел службу в ВДВ. Хотя парень мог позволить себе поведение чуть свысока, но, помня урок, который получил Алексей, наступил на горло собственной песне.
Так, в занятиях, прошел день. В обед Игорь повел послушников на охоту, где они приобретали навыки стрельбы из лука, бесшумного передвижения по любой местности, умения незамеченными подобраться к дичи. Попотеть пришлось, потому что Алексей из-за боли в руках не мог даже как следует тетиву натянуть, но голодными они не остались. Им всем вместе удалось подстрелить сразу десять зайцев. Виктор, заступивший место дежурного по кухне, приготовил их быстро по какому-то сибирскому рецепту, так что уплетали все за обе щеки как в обед, так и на ужин. На следующий день Игорь обещал немного разнообразить их рацион.
После ужина все вместе долго сидели у костра. Игорь предложил каждому рассказать немного о себе, сам начал рассказ первым:
– Родился я давно по нынешним меркам, сто сорок четыре года назад в городе Каменец-Подольский, на улице братьев Креатовичей. Родители держали небольшой магазинчик, в общем, на жизнь хватало. Помимо меня в семье было еще две сестры. Учился я в церковно-приходской школе, потом поступил в университет в Киеве. Отец мечтал, чтобы я стал адвокатом, говорил, что адвокаты много денег зарабатывают. Но, если честно, в университете своя жизнь, отличная от обычной. К тому же, я всегда шебутным был, любил приключения, драки там разные. Да и времена тогда уже начинались смутные. Среди студентов было модным состоять или, по крайней мере, симпатизировать какой-нибудь политической партии. Я жил в одной комнате с товарищем, состоящим в партии анархистов, так что про анархию он мне много рассказывал. Мы даже ночи напролет спорили об учениях Бакунина, что в них хорошо, что – терпимо, а что и вовсе утопическое. Однажды он привел меня на собрание, которое проходило на нынешней улице 9-го января. Там нас полиция и накрыла. Нам с товарищем удалось бежать. В темноте, правда, мы разделились. До нашей квартиры было далековато возвращаться ночью, да и полиция могла ждать, поэтому я решил заночевать на Лысой горе, на которой оказался в ту ночь. А что? Тепло было, под любым кустом можно было выспаться не хуже, чем в постели, ночь стояла на диво лунной и звездной. Красота!
Проснулся я в ту ночь от пения. Открыл глаза, смотрю: на самой горе девушки, одетые во все белое, водят хоровод и поют. Красиво так поют, в три голоса. Слова, правда, незнакомые, мелодия красивая, но непривычная. А одежды девушек аж серебрятся от лунного света. Я подпер голову, заслушался, засмотрелся. Начали девушки кружиться быстрее, потом танец вообще перерос в бешеную пляску. И вдруг все замерли. Мне стало жутко и интересно одновременно. Почувствовал я, что вот-вот что-то должно произойти. И точно, от Луны, в ту ночь особенно огромной, в центр круга ударил луч. Коснувшись земли, он разделился на множество более тонких лучей и, описывая дугу, они разлетелись по всему Киеву. Уже позже я узнал, что этот обряд проводят молодые ведьмы перед самым Иваном Купалой, чтобы папоротник цвел да людям радость и богатство приносил.
Но в ту ночь что-то пошло не так. Сначала я услышал шум позади себя, словно дралось там несколько человек, а потом к девушкам выскочил отряд полицейских. Девушки бросились врассыпную, полицейские – за ними, давай ловить их, вязать. Девушки кричат от боли. Мимо меня прошло трое в штатском, начали распоряжаться. Нескольким девушкам удалось вырваться, те трое кинулись за ними. Одна побежала в мою сторону. Ну, я и так был в ту ночь в бегах, так что терять мне все равно было нечего. Схватил я незнакомку за руку, набросил ей на плечи свой пиджак и потащил за собой. Была за нами погоня, но тот район я знал неплохо, удалось нам сбежать к Днепру, где мы спрятались в кустах. Там и сидели до самого утра. Нас искали, долго искали, упорно, но не нашли. Сидели мы поэтому молча. А как начал заниматься рассвет, моя незнакомка, даже не назвав своего имени, сбросила пиджак, поцеловала меня в лоб и убежала. Ну, думаю, все, потерял кудесницу. Ан нет!
Вернулся я на квартиру, где уже поджидали полицейские. Обыск устроили форменный, ну, думаю, литературу запрещенную ищут. Товарищ мой сидит на кровати, глазами хлопает, ничего не понимает. Книги по анархии по всей комнате валяются, никто на них внимания не обращает, как и на товарища моего. А за столом сидел франт в штатском, указания раздавал. Как только он меня увидел, подошел, поклонился, вежливо так спросил, где я ночь провел, а потом как врежет мне под дых, у меня аж искры из глаз посыпались да дыхание враз пропало. Пока я приходил в себя, меня заковали в кандалы и под белы рученьки посадили в казенный экипаж с решетками. В тюрьме допрос продолжили, все о незнакомке расспрашивали, куда сбежала, как я помогал, как ее зовут и где живет. Франт, а он оказался товарищем полицмейстера, то есть его заместителем, никак не мог поверить, что я ни о чем с незнакомкой не говорил. В общем, избили меня тогда так, что пришлось в больничку везти. Там мне выделили отдельную палату с решеткой и двух городовых для охраны. Провалялся я на казенных харчах да медикаментах три дня, а на четвертый, с самого утра, пришла в палату новенькая медсестра. Глянул я на нее, и обмер: это была та самая девушка, которую я ночью спас. Передала она мне порошки, справилась о здоровье, пожелала выздоровления и ушла, словно не помнила ничего. Развернул я один пакетик с порошком, а там – записка с подробной инструкцией, как и что делать, дабы слинять из больнички. В общем, чтобы долго не рассказывать, в ту ночь я оказался на воле. Вывезли меня за Киев, поселили на старой мельнице, где все и пояснили. Рассказали, что, когда водили молодые ведьмы свой хоровод, нагрянули Лучезарные, и, если бы не я, старшая ведьма оказалась бы тоже у них. Возвращаться на учебу мне было нельзя, сразу повязали бы, пришлось, как тогда говорили, уходить в подполье. Предложили бороться с Лучезарными, к тому же, у меня и характер подходящий, и способности кое-какие оказались. Если честно, в тот момент я был готов на все, да и время тогда наступало смутно-революционное. Я был напичкан литературой, романтика революционная взыграла, в общем, согласился я. Меня переправили сюда, обучили, потом начали давать задания. За эти годы побывал во всех, как сейчас говорят, горячих точках, многому научился, постиг кое-каких мудростей, поэтому наш волхв-хранитель поставил меня советником Ра в центре: обучать молодежь, передавать опыт.
– А не расскажете о своих военных приключениях? – спросил Виктор.
– Не могу.
– С родными встречались? – задал вопрос Назим.
– Нет. Видеть их видел, на похоронах был. В смутные времена денег передавал, помогал, чем мог. Когда, после революции и гражданской войны, сестер с их семьями сослали в Сибирь, я сделал так, чтобы их устроили на более-менее теплое место, срок скостили, но не больно-то это помогло. Вскоре весь мой род угас, остался только я.
