Страдание забирает у человека физическую и психическую энергию, которая лучше была бы использована по-другому. Оно мешает ему посвятить себя Богу со всеми силами, которые Он ему дал при его создании. Было бы предпочтительней, чтобы энергия, которая напрасно тратится в борьбе тела, была использована в деле соблюдения заповедей и восхваления Бога, в деле, для которого даже всех человеческих сил в полном здравии оказывается недостаточно по сравнению с тем, что необходимо, чтобы служить Богу так, как это подобает.

Мы показали, как отрывки из Евангелия, которые описывают исцеления, совершенные Христом, прославляют вновь обретенное здоровье, поскольку оно позволяет тому, кто излечился, служить и прославлять Бога (Мф. 8:15; Лк. 5:25–26), и именно это мы находим в молитвах православного Таинства по поводу больных[378].

130

В связи с тем, что только что было сказано, необходимо уточнить смысл тягот аскезы. Речь идет о тяготах телесных, которые верующий налагает на себя добровольно. Преп. Максим Исповедник поэтому называет их «добровольными тяготами», отличая их от «тягот невольных», то есть страданий, которые приходят к нам без нашего желания и которые связаны с традиционной практикой телесной аскезы, понимаемой в точном смысле: голод и жажда (во время поста), сон (во время бодрствования) и особенно усталость (связанная с тяжелыми трудами, продолжительными стояниями и «метаниями» (земными поклонами), которые сопровождают, согласно правилам, часть монастырских молитв). На эти трудности намекает в различных отрывках своих Посланий апостол Павел: порабощаю тело мое (1 Кор.  9:27); во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении… в трудах, в бдениях, в постах (2 Кор. 6:4–5); много раз был… в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе (2 Кор. 11:27).

Телесная аскеза имеет множество целей.

Ее самая ближайшая цель — положить конец противоестественному подчинению души плоти, освободить душу от господства тела, восстановить господство души над телом, подчинить душу и тело главенству духа[379].

Вторая цель телесной аскезы, принимая во внимание влияние состояния тела на жизнь души, состоит в том, чтобы уничтожить некие душевные состояния, способные создать препятствия для духовной жизни, и, наоборот, вызвать другие, которые бла-

131

гоприятствовали бы развитию духовной жизни[380]. Например, пост и бдение уменьшают волнение и рассеянность мыслей, способствуют установлению спокойствия («исихии») в душе и облегчают концентрацию в молитве[381]; состояние слабости, порожденное постом и работой или утомительными занятиями, благоприятствует покаянию и смирению[382], пост облегчает ум, а бдение обостряет его, что делает его более способным к его духовным функциям[383].

Третья цель телесной аскезы заключается в том, чтобы способствовать борьбе со страстями и как следствие этого — приобретению добродетелей.

Согласно преп. Максиму Исповеднику, как мы это видели, все страсти рождаются и развиваются на основе двух тенденций, которые воздействуют на страстную часть души падшего человека: поиске удовольствия и бегстве от скорби. Трудности телесной аскезы используются для противодействия этим двум тенденциям с целью уменьшения и в конечном счете истребления этих страстей.

С одной стороны, телесная аскеза позволяет уменьшить, а затем и уничтожить тягу, которую человек испытывает к удовольствию, порождающему и питающему страсти. И действительно, через связанные с ней тяготы «страстная часть» души усмиряется[384], вожделение не может усилиться[385], порочные

132

желания угасают[386], и человек постепенно становится, таким образом, нечувствительным к «плотским похотениям»[387] и более легко сопротивляется искушениям, связанным с удовольствием. Преп. Максим Исповедник объясняет, что «когда желательное начало души часто разжигается, то в ней образовывается устойчивый навык сластолюбия», который «исцеляется постоянным подвигом поста, бдения и молитвы»[388]. Преп. Фалассий со своей стороны отмечает, что «истребляют похоть злострадание и печаль, произвольные ли или Промыслом посылаемые»[389]. И преп. Исаак Сирин также отмечает, что «по мере того, как удобство питает и умножает удовольствие страстей, добровольные трудности его убивают»[390].

С другой стороны, телесная аскеза позволяет противостоять, уменьшить и, в конечном счете, уничтожить стремление избежать скорби, так как добровольный поиск трудностей, который она предполагает, противоречит этому стремлению. Через это человек становится способным к более легкому преодолению искушений, связанных со скорбью, и не имеет более стремления развивать и питать в себе страсти, которые рождаются из-за бегства от скорби. Добровольное возложение на себя трудностей в рамках обычной аскезы имеет воспитательную функцию[391] и соответствует тому, что аскеза означает в этимологическом смысле слова, — упражнение (ἂσκησις). Речь идет о том, чтобы приучить душу и тело не бегать от скорби (поскольку это бегство является источником великого множества

133

страстей), но, наоборот, принимать его по доброй воле (что вовсе не означает — с удовольствием) таким образом, чтобы не быть потрясенным им и оставаться бесстрастным и непреклонным перед искушениями, которые оно порождает.

Эта двойная функция аскезы часто упоминается преп. Максимом Исповедником[392], который видит ее основание в поведении Христа, Который в пустыне устоял перед искушениями, связанными с тягой к удовольствиям, и во время Его Страстей, и на кресте Он устоял перед искушениями, связанными с уклонением от страдания, одержав победу над бесовскими силами, которые используют слабость страстности человеческой природы в ее падшем состоянии и увлекают людей к страстям, соответствующим этим двум стремлениям. При этом Господь дает благодать тем, кто будет един с Ним, чтобы и им одержать подобную победу[393].

Надо еще уточнить, что тяготы телесной аскезы несравнимы по силе со скорбями и страданиями, которые человек может испытывать в рамках некоторых болезней или увечий, — причина, по которой их называют тяготами скорее, чем скорбями и страданиями.

Следует также отметить, что большинство святых отцов рекомендуют умеренную аскезу таким образом, чтобы не истощать тело, забирая у души ее внимание и силы, которые ей необходимы для ее духовной деятельности, что согласно с теми замечаниями, которые мы сделали в конце предыдущей главы[394]. Ослаблять тело — значит делать его непригодным

134

для решения его духовных задач и значит ослаблять душу, учитывая связь, которая их объединяет. В некоторых случаях это могло бы даже приводить ее ко греху. Плохо руководимая и чрезмерная телесная аскеза рискует вместо достижения ослабления страстей, напротив, породить их и придать им силу и вместо поднятия духа опустить его до земных забот, в частности, вследствие ощущения боли, которое, если оно слишком сильно, может стать навязчивым и обратить на себя все внимание. Свт. Григорий Нисский и свт. Василий Анкирский постоянно предупреждали об этой опасности[395]. Последний, в частности, пишет: «…опытом доказано, что господство тела над душой является преградой для достижения блага, а с другой стороны, слабость тела не может служить желаниям души и точно так же исключает движение к благу»[396]. И свт. Григорий Великий в этом случае советует: «Через аскезу хотят избавиться от пороков плоти, но не от самой плоти. Каждый должен стать хозяином своего тела, но с такой умеренностью, чтобы тело в своем восстании не толкало нас к какой-нибудь ошибке и чтобы оно хранило достаточно жизненных сил, чтобы успешно продолжать выполнять то, что оно должно делать»[397].