- Нет, благодарю, - покачал головой Мацу, хотя в горле у него пересохло и хотелось пить. – Сколько нам еще лететь?
- Меньше часа, господин, - улыбнулась она. - Может быть, всё-таки будете какой-нибудь напиток?
Мацу вздохнул, убирая упавшие на глаза пряди волос:
- Ну хорошо… Минералки со льдом и лимоном, пожалуйста.
- Сейчас принесу.
Мацу огляделся по сторонам, разыскивая знакомые лица. В салоне первого класса кресла были шире и комфортабельней, чем в других отделениях, они располагались по одиночке в три ряда - снабженные удобными столиками и плазменными экранами телевизоров. Кресло Мацу было в среднем ряду, Бэтси мирно спала напротив у иллюминатора, натянув на глаза светонепроницаемую повязку. С другой стороны сидел господин Рю – на его носу красовались очки для чтения, а столик рядом был завален бумагами и журналами. Асбаб, которому надоело скучать в первом классе, развлекался в соседнем салоне – раз за разом обводя наивных игроков вокруг пальца и забирая себе выигрыш.
- Если вам еще что-то понадобится, зовите, - широко улыбнулась бортпроводница, поставив перед ним стакан.
Мацу меланхолично потер пальцем запотевшее стекло и сделал несколько глотков. Горло перестало сухо першить. Его вдруг окликнул Мэкиен:
- Мацу! Как спалось? Иди-ка сюда, поговорим, - мужчина кивнул на пустующее напротив него кресло. Когда Мацу молча пересел поближе и вопросительно взглянул на него, то господин Рю улыбнулся: - Иногда даже для меня ты слишком серьезен, хотя меня нельзя назвать легкомысленным человеком. Бэтси говорит, что ты почти всегда такой… Может, это от того, что ты сирота и у тебя была нелегкая жизнь?
- Нет, - произнес Мацу ровным тоном. – У меня жизнь как жизнь, ничего особенного. Просто характер такой, вот и всё.
Рю Мэкиен немного помолчал, отпивая из бокала золотистое вино.
- У вас с Бэтси серьезно, не так ли? – осведомился он наконец.
«Вот я попал, - подумал Мацу. – Всё-таки спросил об этом!»
- Она говорит, что у вас прямо любовь до гроба, - прибавил к вышесказанному Мэкиен, с интересом всматриваясь в парня.
- Мы встречаемся, вот и всё, - ответил Мацу. – Я не стану утверждать, что думаю, будто наши отношения слишком серьезны. К тому же…
- Что «к тому же»? – приподнял брови мужчина.
- Она ваша дочь и мне это не по душе. Пока вы не знали о наших встречах, меня это устраивало, но сейчас всё изменилось. Я не хочу, чтобы вы или еще кто-либо думали, будто я устраиваю таким образом свое будущее. Ситуация, в которую я сейчас попал, двусмысленна.
- А ты прямо-таки образец добродетели! – Мэкиен с восторгом хлопнул себя по колену. – И как ты думаешь выкрутиться?
- Я еще ни во что не впутался, чтобы выкручиваться, - нахмурился Мацу. – Я ничего не должен ни вам, ни Бэтси.
- Здесь ты прав. Путевку ты получил, когда я не знал, что у тебя шуры-муры с Бэтси. Если б я узнал об этом раньше – ты оказался бы в пролете, потому что я не люблю лизоблюдов, подхалимов и жигало, и я бы даже не взглянул на табель твоей успеваемости. Но ты сделал всё по чести, достойно – и сейчас я это оценил. Да и дочь… - Мэкиен кивнул в сторону Бэтси, - в последнее время изменилась, прямо не узнать. Она счастлива рядом с тобой, это и дураку понятно. В общем, я думаю, что ты стал бы для нее отличным мужем.
«Вот дерьмо!» - подумал Мацу с тоской.
- В мои планах нет женитьбы, господин Рю, - сказал он.
- Почему? Тебе двадцать три, ты будущий первоклассный специалист, у тебя не будет проблем с работой. Почему бы тебе не завести семью? – искренне удивился Мэкиен. – Я, как представитель интеллигенции, женился сразу после университета. Все так делают, это удобно и, как ни крути, выгодно.
- Я хочу жить в дороге, на работе. Мою жену бы не устроила такая жизнь.
- Но есть много замечательных возможностей рядом, под рукой – не обязательно уезжать работать за тридевять земель.
- Нет, мне не нужна простая и удобная работа. Спасибо за добрые слова, господин Рю, но я буду жить так, как сам захочу.
Он собрался встать и уйти, но Мэкиен остановил его примиряющим жестом и такими словами:
- Ладно, прости, кажется, я перегнул палку с «тонкими» намёками. Я будто бы принуждаю тебя. Я вижу, что ты умный, честный и прямой парень, и это мне чертовски нравится в тебе, но решать, конечно, будешь только ты. Давай, в знак перемирия, сменим тему. Мне хочется поговорить с тобой о разных вещах, узнать твоё мнение, твои взгляды. Давай, к примеру, поговорим о японской политике.
Мацу пожал плечами и ответил:
- Боюсь, я не интересуюсь политикой, да и уехал я оттуда целых пять лет назад.
- Тебе даже о нём нечего будет сказать? Взгляни-ка, - Мэкиен вытащил из-под бумаг журнал «Политический обозреватель Японии» с глянцевой обложкой.
На этой обложке был изображен парень в темном и очень дорогом костюме, с аккуратно уложенными волосами и стоящий в несколько небрежной позе: опершись спиной на каменный столб у ворот и засунув руки в карманы брюк. Позади него было видно здание Киотского университета. Сразу было видно, что фото делал знающий своё дело фотограф: снимок резко подчеркивал физическую привлекательность молодого человека, интриговал - как бы приглашая читателя вникнуть в историю это парня, узнать о нём больше. Заголовок обозревателя гласил: «Киотский университет выпустил в свет звезду элиты», а ниже, мелким шрифтом, прибавлялось: «Лучший студент университета во взрослой жизни или новый президент «Ниппон Тадасу» - сын премьер-министра Коеси Мэриэмона стремительно делает карьеру».
- Что с тобой? – спросил господин Рю с беспокойством. - Ты побледнел. Тебе дурно?
- Нет, - быстро ответил Мацу. – То есть, да. Дурно… Укачало, наверное. Сейчас пройдёт.
- Так что думаешь? – Рю Мэкиен кивнул на журнал. – Ты же не инопланетянин, про этого Коеси Акутагаву слышал наверняка. Про него сейчас все говорят в Японии. Тебе по вкусу то, что творится на родине сейчас, а?
- Что вы имеете в виду? Я не понимаю.
- Ты, как человек, который ненавидит несправедливость, должен понимать, о чем я, - серьезно произнес мужчина, делая глоток вина. – Всё очень просто: Коеси Мэриэмон захватил власть в стране, а сейчас активно продвигает своего сынка вперед, чтобы тот продолжил династические традиции.
- Причем тут несправедливость? Коеси был избран на должность премьер-министра…
- Нет, он захватил эту должность! Чтобы стать во главе правительства одних он купил, других запугал своими связями с мафией – это страшный человек, Мацу, поверь мне. Его сын похож на него как две капли воды: бессовестный, наглый и жестокий человек, который ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое, - Мэкиен назидательно постучал пальцем по журналу. – Ты думаешь, этот парень такой же хорошенький и привлекательный при ближайшем рассмотрении? Я тебе скажу – нет.
Мацу промолчал, глядя на обложку журнала, его лицо стало пустым и невыразительным.
- Видно и в правду политика нагоняет на тебя скуку, - заметил Мэкиен, не дождавшись от него реакции. – Но когда дело касается Коеси и его сына – история больше напоминает приключенческий роман, чем жизнь. Ты знал, что до семнадцати лет Коеси Мэриэмон прятал сына? Тот жил словно перекати поле или какой-нибудь шпион – постоянно меняя место жительства и имена. Говорят, несколько раз его даже похищали. Потом, когда Акутагава поступил в Киотский университет, Коеси с помпой обставил его выход из тени: во всех журналах и газетах стали появляться статьи о мальчишке, всюду были его фото. Везде рассказывали о том, какой он весь из себя хороший, благородный, что интеллект у него зашкаливает за 140 баллов, и что он олицетворение японской нации! Каждый его шаг рекламировался: вот Акутагава участвовал в благотворительной акции, вот Акутагава навестил детский дом и раздал сиротам подарки, вот Акутагава ужинал с императорской семьей, вот он это сделал – вот он то! При помощи такого агрессивного маркетинга Коеси добился того, что через пару лет по этому парню началась настоящая истерия: и стар и млад - стали воспринимать его чуть ли не как принца какого-то, в котором нет изъяна и порока, который заслуживает лучшей доли, нежели простые обыватели. Ни один шоумен не смог бы сравниться сейчас с Акутагавой – в Японии о нём говорят все без исключения, его обожают, ему подражают, перед ним преклоняются. Он стал как пресловутая Диана в Британии – у него нет официального титула, но люди его называют «принцем человеческих сердец». И смех и грех! Теперь вот Акутагава президент «Ниппон Тадасу» - в двадцать три года! И это только начало его карьеры, будь уверен. Он метит куда выше – и, если его никто не остановит, то в будущем он совершит государственный переворот.
