С трепетом Бэтси ждала их первого поцелуя. Когда Мацу пошел на это – она была поражена его умением целоваться. Это было… необыкновенно, изумительно и чертовски вкусно даже для неё, много чего перепробовавшей! Но вместе с наслаждением она почувствовала и укол ревности: чтобы так целоваться, нужно иметь того еще учителя! Даже не всякий бывалый бабник сможет подарить такой поцелуй… После того, как они стали любовниками, Бэтси твердо решила – она больше никогда не отпустит Мацу от себя! Она удержит его подле себя любым способом. Иными словами, Бэтси собралась выйти за него замуж.

«После того, как Мацу получит диплом, - строила она планы на будущее, – мы поедем куда-нибудь, чтобы отдохнуть. Потом, когда вернемся, свадьбу сыграем на Восточном побережье – скорее всего в Нью-Йорке… Всё будет просто замечательно! Я так его люблю, и мы будем так счастливы!»

Она не спешила рассказать о своих замыслах самому Мацу, однако исподволь готовила почву для готовящихся событий. Отцу Мацу нравился за ум, к тому же тот всегда говорил, что хочет себе зятя-японца, а не американца. Американцы, считал Мэкиен, сплошные бессовестные торгаши, забывшие об семейных традициях и уважении к старшим. Родственников со стороны Мацу не было – он был сиротой, что казалось Бэтси очень удобным, и что значительно ускоряло процесс втягивания его в семью Рю.

- Странно, конечно, - рассуждала девушка между прочим, - что я так мало знаю о Мацу. Но стоит ли удивляться? По его словам, все его родные умерли. Но, безусловно, плохо, что он не любит рассказывать о себе, ведь я и клещами из него не могу вытянуть хоть словечко о его прошлом! Может, ему просто неприятно вспоминать? Но ведь мы так близки, а скоро станем еще ближе - он просто обязан довериться мне!

Уже здесь, в Гваделупе, она, движимая любопытством, залезла в его дорожную сумку. Что она надеялась там найти да разузнать – Бэтси и сама толком не знала. В сумке хранился скудный гардероб, несколько учебников и ноутбук – молодой человек пользовался только самым необходимым; Мацу не вел дневник, в его ноутбуке не было никаких личных файлов – все строго официально и по делу. Разочарованная, она стала без интереса листать учебники и тут наткнулась на неожиданную находку: три фотоснимка, вложенные между страниц.

На первом снимке - выцветшем от времени, с потрепанными уголками, была запечатлена представительного вида пожилая пара. На обороте чернилами накарябано: «Дедушка Сугияма, бабушка Мика»

На следующем – трое: мальчик лет десяти и молодые мужчина и женщина, сидящие на камнях. Все они были одеты в комбинезоны, резиновые сапоги и защитные каски – и с ног до головы измазаны в грязи, но лица их были освещены таким счастьем, что невольно становилось тепло на душе. В мальчике Бэтси признала Мацу. На обороте была короткая запись: «Мы. У Кава-Иджен».

Третий снимок удивил её больше всего - тот был когда-то разорван на две части, и в книге лежала только одна половина. На этой половине – Мацу, сидящий под цветущим деревом. Он выглядит более юным, чем сейчас, наверное, на снимке ему около семнадцати; юноша смотрит не в объектив, а в сторону – туда, где снимок пересекала рваная линия разрыва. По всей видимости, когда фотография была цела – там, рядом с ним, сидел еще кто-то; от этого человека сейчас уцелела только ладонь, она лежала, погрузившись в траву неподалеку от левой руки Мацу. Кому принадлежала эта ладонь?… Бэтси повертела в руках огрызок снимка – никаких надписей, ничего.

- Мацу не стал бы хранить такое фото, тем более, что тут остался он один… Он сейчас вообще не любит фотографироваться, даже со мной! - Бэтси нахмурилась, чисто женским инстинктом чувствуя какой-то подвох. – Если Мацу хранит фото, значит, с ним связаны воспоминания. Иначе, зачем оставлять этот клочок?

Тайна Мацу. Его секрет.

Решив как-нибудь на досуге расспросить молодого человека о его прошлом, Бэтси тогда аккуратно положила снимки обратно в учебник и убрала его в дорожную сумку. Она решила не спешить, не давить на Мацу – убежденная в том, что рано или поздно он перестанет замыкаться в себе, и будет делиться с нею всей своей жизнью.

…Сегодня, 2 февраля, она пришла в его номер, когда он принимал душ.

Настроение у Бэтси было приподнятое: отец в восторге от Мацу! Вначале Мэкиен был слегка недоволен тем, что она прилетела в Гваделупе – ведь он на самом деле не знал о том, что между его дочерью и студентом крутится роман. Когда он с подозрением начал её расспрашивать, припертая к стенке, Бэтси была вынуждена признаться, что встречается с Мацу. Отец долго молчал. Потом сказал:

- Посмотрим, так ли он хорош, как говорили про него в университете. Если да – дам добро, будете вместе. Если нет – лишу его путевки и отошлю обратно.

Сейчас, вернувшись с префектом Лурьё со склонов Суфриера, отец восторгался Мацу. Дорога в будущее отныне была открыта. Теперь Бэтси твердо знала – отец только обрадуется новости об их с Мацу намерении пожениться.

«Я счастлива! Нет никого счастливее меня! – пело сердце девушки, пока она сидела на постели и дожидалась возлюбленного. – Я молода! Я влюблена! Я всегда буду рядом с ним!»

Завидев Мацу, она бросилась к нему на шею:

- Любимый! Я только что от отца - он сказал, что ты был на высоте! Как я тобой горжусь!…

Он был мокрый и холодный, но Бэтси не обращала на это внимания – ей хотелось прижаться к нему как можно теснее. Когда Мацу отстранил её от себя, она удивленно взглянула ему в лицо и только сейчас заметила, что он чем-то недоволен.

- Что такое? – прошептала она.

- Твой отец знает о нас, - ответил Мацу. – Это ты ему сказала?

- Не совсем, - честно ответила Бэтси. – Он заподозрил неладное, когда я прилетела вслед за вами в Гваделупе, пристал ко мне с вопросами и мне пришлось признаться. Но ты не переживай, Мацу, он не сердится! Всё хорошо, он не против нашего романа!

- Причем тут «против» или «не против», - он обошел её стороной и резко сел на постель. – Скажи мне честно, ты всё же приложила руку к тому, чтобы твой отец дал мне путевку?

- Что? – опешила Бэтси, потом возразила горячо: - Нет! Я же обещала тебе! Отец до последних дней совершенно ничего не подозревал, клянусь! Ты не веришь мне?

Мацу молча посмотрел на неё – было видно, что он колеблется. Тогда Бэтси быстро подошла к нему и села рядом:

- Мацу, ты здесь благодаря тому, что ты действительно хорошо делаешь свою работу, - сказала она с расстановкой. – Я тут совершенно не причем.

Молодой человек опустил взгляд в пол, потом сказал:

- Ладно, проехали, - он был мрачен, но ей поверил.

Она нежно коснулась пальчиками его обнаженного плеча, на котором еще остались капельки влаги, потом поцеловала его туда и ласково, как кошка, потерлась. Бэтси не понимала, почему он так стремится всего добиваться сам – впрочем, понимания ей для счастья и не требовалось.

- Ты же знаешь, что я люблю тебя, - промурлыкала она, царапая наманикюренными коготками спину Мацу. – Не сердись, пожалуйста!

- Бэтси… - он закусил губу, думая о чем-то своем. – Бэтси, это моя жизнь и только моя. И мне не нужны ничьи подачки.

- Ну всё, всё, не надо, не хмурься больше, любимый, - она повернула его лицо к себе и стала покрывать поцелуями лицо. Он не отстранялся, позволяя ей ласкать его, но взгляд у Мацу оставался отрешенным, погруженным в самое себя.

Она целовала и целовала его, всё более страстно и настойчиво. Целовала, пока не добилась своего. Пока глаза Мацу не подернулись дымкой и он не притянул её к себе, расстегивая на груди кофточку.

Окна столовой в усадьбе префекта Лурьё выходили прямо на пляж, открывая изумительный вид. Блюда, подаваемые на ужин, были весьма изысканны. Горели свечи, мерцало серебро, поблескивал тонкий китайский фарфор. Лурьё и его супруга очень тепло приняли гостей; после ужина они предложили устроиться в гостиной с шампанским и кубинскими сигарами - и развлечься остроумной беседой. Асбаб, надевший ради такого случая хороший костюм, прямо таки сыпал шутками – заставив госпожу Лурье аж заплакать от смеха.