- Ходили, конечно, слухи о том, что Акутагава предпочитает не только женщин, но и представителями своего пола не брезгует, - продолжал незваный гость. – Но не было никаких имен, чтобы ухватится за это. И вот тут ты!… Может, поделишься тайной, как давно ты служишь ему подстилкой? Давай, расскажи мне!

Мужчина подошел к кровати, взял с тумбочки блокнот и протянул его молодому человеку:

- Поведай, как давно он тебя трахает. Мне будет любопытно узнать это, перед тем как я убью тебя.

Юки резким движением руки выбил у него из рук блокнот, горящими глазами глядя на возвышающегося на собой Рю Мэкиена.

- Хочешь показать, что не боишься меня? – рассмеялся тот цинично. – Ладно, уноси этот секрет с собой в могилу. Хотя с твоей стороны это верх не воспитанности. Как уже было сказано, я действительно хотел с тобой породниться. Я едва не выдал тебе секреты организации, в которой состою! Подумать только, ты все это время был на стороне Коеси, а я произносил перед тобой жаркие речи! Забавно, нечего сказать!

Он выдернул из под Юки подушку и начал разминать её в руках, желая попугать свою жертву.

- Знаешь, в чем успех нашей организации, Мацу? В том, что мы всё делаем своими руками. Если б мы привлекли к нашему плану наемников, это обязательно стало бы известно спецслужбам и ищейкам Коеси! Но мы их обхитрили! Никто ведь не мог предположить, что я – уважаемый и состоятельный человек – возьму снайперскую винтовку и пойду стрелять по Коеси-младшему! Я и мой напарник ловко справились с поставленной задачей!… Потешить тебя на дорожку рассказом, а? Наш план был таков: похитить Акутагаву и таким образом надавить на Коеси. Всё было продумано до мелочей – в тот день за машиной Акутагавы мы следили от самого здания парламента. Стрелять у горного домика было вдвойне легче, чем, если бы он вздумал поехать на виллу Угаки. Я тогда подумал: «Подарок судьбы, не иначе!» Я должен был ранить его, а мой напарник обеспечивал контроль за дорогой. Когда Акутагава вышел на улицу, я всё выбирал подходящий момент, никак не мог найти удачную огневую позицию – но тут появился ты, и вы пошли прямо навстречу мне, буквально таки подставляясь под пули. Я, конечно, поначалу опешил, увидев тебя, но с другой стороны это давало ответы на вопросы, которые возникли у меня еще на приеме в Угаки. Как трогательно было с твоей стороны пытаться закрыть любимого человека своим телом, Мацу! Ну, прямо таки шекспировская трагедия получалась, не иначе… В общем, когда я подстрелил Акутагаву – всё остальное тоже прошло по плану и он оказался в наших руках. Я рассчитывал, что ты умрешь от ранений и мне не придется беспокоится о таких мелочах - но вот сегодня я узнал, что тебя привезли в эту больницу и выходили… Не порядок, Мацу! Меня это не устраивает. Не переживай, удушье – не такая мучительная смерть, ты просто потеряешь сознание, а затем твое сердце остановится.

Юки не двигался, его глаза были сухими, а лицо сдержанным, только на щеках дергались желваки. Он ждал от Рю Мэкиена действий. Мужчина усмехнулся горько и покачал головой:

- Всё-таки не боишься меня, да? Черт возьми, Мацу! Как жаль, что всё так вышло! Ты ведь хороший парень, да и Бэтси тебя любила. Зачем ты только связался с этим ублюдком?… Ладно, это пустые слова, ими делу не поможешь. Наверное, ты любил Акутагаву, да? Ну так узнай, что твой любовник, отличии от тебя, все еще в коме, и, добавлю от себя, уже вряд ли из неё выйдет. Ну всё, прощай, Мацу!

Рю Мэкиен накинул на лицо молодого человека подушку и начал, что есть силы, давить на неё. Он правильно рассчитал, что после ранения и потери крови, у Юки не хватит сил оттолкнуть его от себя. Но Рю Мэкиен никак не ожидал, что у Юки окажутся в руках ножницы, которыми тот замахнется наугад, вслепую.

Удар пришелся в шею, острые концы ножниц вонзились в плоть, задев нервные узлы и вынудив Мэкиена дернуться. Он, ослепленный на миг болью, отпустил свою жертву, чуть отпрянув – не веря, что тот смог ударить его. Юки сбросил с лица подушку, и, продолжая крепко сжимать свое примитивное оружие, повторил удар. На этот раз ножницы попали в более уязвимое место – сонную артерию… Глаза Юки заволокла кровавая пелена ярости. Он вспомнил теплые губы Акутагавы, его поцелуй, а затем короткий болезненный выдох и падение – безжизненное лицо любимого человека и его кровь, кровь, кровь…

Юки, вцепившись в лацканы пиджака Мэкина, остервенело наносил удары ножницами по шее врага – снова, снова и снова. Он ненавидел – жгуче, до боли, до смерти… Он хотел растерзать, разорвать на мелкие куски, уничтожить…

«Умри! Умри! Умри!…»

Когда Юки стряхнул с себя оцепенение и пелена спала с его взора, то он обнаружил, что сидит на койке и рыдает, весь забрызганный кровью Рю Мэкиена. Шея мужчины сейчас напоминала собою сплошную рваную рану, глубокую и отвратительную, из которой лилась и лилась кровь… Юки отшвырнул ножницы и оттолкнул от себя мертвеца - этот кусок мяса, чувствуя тошноту и боль в горле…

«Господи… Господи, прости меня… Прости!.. Акутагава, где ты? Почему тебя здесь нет?»

Упав обратно на матрас, он потерял сознание вновь. Он смутно помнил, как медсестра, в окружении нескольких полицейских, пыталась растормошить его, но у Юки просто не было сил вернуться в сознание в тот день. Когда он пришел в себя в пятницу днем – разбитый, почти растоптанный – первая мысль у него была о том, что он убил человека.

«Я убийца… - стучало в мозгу Юки. – Я УБИЙЦА!…»

Кровь уже затерли, постельное белье поменяли, но рука была прикована наручниками к больничной койке. Юки вяло подергал закованную руку и прикрыл глаза.

«Я убил человека… Я не могу в это поверить, но это так… Что-то изменилось во мне? Возможно… Я сошел в ума? Возможно… Я хотел его убить? Да, хотел… Я ненавидел его в тот момент. Видит бог, ненавидел… Он один из тех, кто похитил Акутагаву! И, видит бог, я хочу так же убить всех прочих мерзавцев, которые к этому причастны!… Да, я сошел с ума…»

Когда открылась дверь палаты, Юки ожидал увидеть кого угодно: испуганную медсестру, полицейских, даже Бэтси – которая придет мстить за отца, но только… но только не Ива и Сугавару!

- Вот и увиделись, Юки! – широко и двусмысленно улыбнулся ему Ив. Кажется, за пять лет он вообще не изменился. – Сколько лет, сколько зим!

Время медленно приближалось к вечеру.

Тэкесима, воспользовавшись временным затишьем - пока Ив с Сугаварой отправились проверять больницы, а Наста ушла в соседнее помещение, чтобы подготовится к запланированному вечернему «мероприятию» - прилег на жесткую офисную кушетку и попытался немного отдохнуть. Он даже задремал, однако, когда действие обезболивающего начало ослабевать и боль вернулась – он решил не валяться, а заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься.

Покинув офис, он увидел, что в просторной приемной повсюду разложены большие черные сумки, битком набитые оружием. Русские военные сновали туда-сюда, что-то занося, что-то вынося прочь. В центре стоял стол и над ним склонилась Наста, внимательно глядя на разложенные на нем карты, планы и схемы. Тэкесима, поколебавшись, подошел к ней. Она, мельком взглянув на него, снова перевела взгляд на бумаги:

- Почему не отдыхаете?

- Уже отдохнул, - небрежно пожал плечами телохранитель. Он тоже склонился над картами: - Что это?

- План здания, которое занимает нужная нам телекомпания. Что думаете?

«Ага, - подумал Тэкесима. – Хочет проверить, что я смыслю во всем этом!»

- Территория будет тщательно охраняться полицией и спецформированиями, поэтому даже к самому зданию подобраться будет сложно, - сказал он задумчиво. – Придется сначала как-то миновать заслон. Если будем прорываться силой – то привлечем ненужное внимание.

- И? – Наста поглядывала на него с любопытством.

- И, думаю, нужно сделать то же самое, что проделал Ив, вытаскивая нас с Сугаварой из полицейского управления. То есть переодеться бойцами спецподразделений и, влившись в колонну, просто проехать мимо блок-постов.

- Я тоже так решила, - кивнула она согласно. – На всех моих людей, конечно, камуфляжа «а-ля японский спецназ» не хватит. Для вида кто-то монголоидной внешности сядет за руль, остальные поедут в фургоне, чтобы не засветиться. Ну, а дальше, что, по-вашему, делать?