Юки отдышался, потом заорал:

- Возбудит?! Да меня вытащили из отеля с мешком на голове! Я думал - меня похитили, чтобы добраться до тебя. Всю чертову дорогу боялся, что меня попытаются использовать против тебя! Я приготовился к худшему, а ты… Ты ожидал, что у меня в этой ситуации встанет?! У меня слов нет, ты сволочь! И зачем надо было устраивать этот фарс? Ты что, не мог просто прислать за мной машину и нормально пригласить?!…

Акутагава слушал его, приподняв деловито брови.

- Закончил?

- Нет! Освободи мне руки!

- Зачем? – невинно поинтересовался тот.

- Я врежу тебе по физиономии! – бесился Юки.

Тут Акутагава весело рассмеялся.

- Ну извини. Если б я знал, что ты поедешь добровольно, я, может быть, и прислал бы приглашение. Но так как ты просто заперся в номере и никуда не выходил, то что мне оставалось делать? Судя по всему, ты что-то крепко праздновал - от тебя несет перегаром как от деревенского алкаша.

Юки притих, глядя на него:

- Зачем ты велел меня привезти? – прошептал он. – Я думал, что ты… Ты так говорил тогда, в оранжерее… Я думал, что всё действительно кончено.

- А ты вроде собирался улетать в субботу вечером в свою Америку, - сказал Акутагава многозначительно.

- Я передумал.

- Я тоже.

_______

13

…Когда Юки проснулся, то первое, что мелькнуло в его раскалывающейся от похмельного синдрома голове, это: «Акутагава… Это был лишь сон?…» Он разлепил тяжелые веки, проморгался, и с трудом приподнялся на локтях: это была та самая комната, куда вчера его привели с завязанными глазами и где они с Акутагавой провели ночь.

- Мне это не приснилось… - сухими губами шепнул молодой человек, в его голосе звучало счастье.

Он огляделся – футон был пуст, Акутагавы рядом не было. Комната была залита рассеянным светом, проступающим через матовое оконное стекло, которым (в качестве уступке холодам) была заменена традиционная бумага хосе. От очага расходились приятные волны душистого тепла. Рядом с футоном Юки увидел небольшой поднос на витых ножках, там стоял стакан с кристально чистой водой, а рядом лежали коробка с аспирином и записка.

«У меня дела в первой половине дня, но я вернусь к ланчу. Боюсь, у тебя будет похмелье, поэтому позаботился о лекарстве заранее. Отдыхай».

Он бросил несколько таблеток в воду и они стали с шипением и пузырьками растворяться. Зажмурившись, Юки заставил себя выпить получившийся напиток до дна. Потом опрокинулся на подушки. Спустя три минуты боль и дискомфорт начали рассеиваться. Юки стал размышлять о прошедшей ночи.

Он вспомнил прилив восторженной радости, которая затопила всё его существо, когда в ответ на его: «Я передумал», Акутагава ответил: «Я тоже»… Если бы руки Юки не были скованы наручниками, то он бы бросился ему на шею. И Юки сказал то, что хотел сказать:

- Я тебя люблю, Акутагава…

Тот помолчал немного, желая, видимо, помучить его, потом серьезно произнес:

- А я люблю тебя, Юки.

- Я решил, что… - заговорил было Юки, собираясь тут же углубиться в пояснения, дабы расставить все точки над «i», а так же, в свою очередь, услышать объяснения Акутагавы, но его рот накрыл жаркий поцелуй. И Юки, уже не противясь, не сжимая губы в тонкую полоску, открылся навстречу ему, сам делая поцелуй более глубоким, более возбуждающим…

- Знаешь, - иронично проговорил Акутагава, когда оторвался от Юки, - давай отложим эти разговоры на потом. Ты, кажется, забыл, что мы с тобой остановились на весьма интересном месте из-за того, что ты угрожал на меня наблевать? Сейчас, как я заметил, тошнота улеглась – так давай продолжим…

Он укусил его за губу, а его руки крепко сжали ягодицы. Акутагава снова опустился на колени, одним своим видом вынуждая Юки застонать от желания. Боже, таких острых ощущений Юки не испытывал целых пять лет!… Да, теперь ничто не мешало ему затрепетать от удовольствия, когда Акутагава вновь прикоснулся к его члену.

Восхитительно. Восхитительно… Юки сжимал кулаки, кусал губы, его сердце бешено скакало в груди… Он изогнулся, и, достигнув пика, кончил. Черт, как же хорошо…

Акутагава, поднявшись, наконец освободил ему руки. И тут же подхватил и отнес к футону, разложенному на полу. Они непрерывно целовались, не в силах насытиться друг другом. Акутагава освободился от рубашки, Юки нетерпеливым жестом расстегнул ему брюки. Он хотел видеть его желание, убедиться в том, что тот его хочет…

Желание было действительно сильным. Акутагава не хотел тратить время на дополнительные ласки, укладывая его в удобную ему позу, и Юки, поддаваясь, понимал, что ласки будут потом – сейчас нужно просто сбросить накопленное напряжение…

Сначала появилась боль, ведь Юки отвык от такого секса, а потом – вместе с нарастающим темпом – тело начало вспоминать подзабытый опыт и реагировать как следует… Акутагава крепко держал его, пока входил в него быстро, резко, жадно – беря то, чего был лишен пять лет. И снова, как когда-то и волосы перемешивались, а кожа, взмокшая от пота, слипалась между собой…

Потом они долго лежали молча, прижимаясь друг к другу, восстанавливая дыхание. Утомленный Юки, вдыхая запах тела Акутагавы, рассеянно разглядывал его руки. Ему уже хотелось спать - выпивка, стресс от липового похищения и дикого секса делали свое дело – но все же он разглядел на руках Акутагавы странные рубцы. От запястья до локтя – почти, в общем-то, незаметные, но если провести пальцем – ощутимые.

- Что это? - спросил Юки.

- Какая разница? – Акутагава дразнящее укусил его за ухо.

- М-мне интересно… - язык Юки предательски заплетался от сонливости.

- Эх ты, пьяница! Ты же сейчас отключишься, а еще вопросы задаешь… – рассмеялся Акутагава. – Давай сейчас спать, а поговорим завтра.

Не прошло и пяти секунд, как Юки и вправду заснул крепко и безмятежно.

Закончив вспоминать прошлую ночь, Юки сладко потянулся, гадая, сколько же сейчас времени. Часов в комнате не было. Впрочем, он все равно понял, что пора вставать – нужно отыскать туалет. Да и умыться нужно, зубы почистить – а то во рту словно стая кошек нагадила.

Джинсы валялись у стены, там, где Акутагава снял их с Юки. Натянув их, молодой человек вышел из комнаты, проводя пятерней по лохматым волосам. Оказавшись в коридоре, он огляделся – потом, услышав слева приглушенный шум, направился туда. Звуки доносились, как оказалось, из кухни – Сугавара, закатав рукава рубашки и надев фартук, пытался поджарить яичницу на сковороде. Та, несмотря на его усилия, безжалостно пригорала и дымилась.

Сугавара попробовал поскрести яичницу деревянной лопаткой и нечаянно обжегся:

- Ты, дрянь, еще и кусаешься? – взорвался он.

В ответ яичница еще пуще завоняла гарью.

- Чертово антипригарное покрытие! – телохранитель, осознав тщетность своих усилий, снял сковороду с плиты и швырнул её в раковину. – Вот и верь рекламе!

Обернувшись, он увидел в дверях Юки.

- Ну, с пробуждением, Юки! – улыбнулся Сугавара, вытирая руки о фартук. - Если ищешь ванную, то она в противоположном конце коридора.

Справив естественные надобности, Юки сначала залез под душ, отмылся, однако без конца поглядывал на джакузи. Решив, что можно и расслабиться, он, выбравшись из душевой кабинки, нырнул в огромную ванную. Плескался он там около часа – настроение у него было просто чудесным. Таким безмятежным он не ощущал себя давно… Вдоволь нанежившись, Юки облачился в махровый халат, что висел на двери, и вернулся на кухню. Сугавара сидел за кухонной стойкой с чашкой черного кофе, листал газету и курил.

- Хочешь перекусить? Кофе в кофеварке. В холодильнике есть продукты, только готовь сам, иначе я разнесу тут всю кухню, - сказал он и с ненавистью покосился на лежащую в раковине сковороду, которая нагло выставила вверх свою ручку.

Юки достал из холодильника сок и фрукты.

- А куда уехал Акутагава? – спросил он, устроившись за стойкой наискосок от телохранителя.

- Ему нужно присутствовать на официальном открытии международной конференции. Вначале запланирована обязательная фотосессия с наиболее полезными и влиятельными участниками конференции, затем необходимо произнести вступительную речь перед собранием. Если интересно, можно включить телевизор, сейчас как раз дневные новости начнутся. - Сугавара нашел пульт и кликнул им на небольшой телевизор, укрепленный на подставке под потолком. Пока шла реклама, он сбавил звук.