Фюзеляж мелко завибрировал, когда самолет начал снижаться. Из-за плохих антитурбулентных наполнителей тряска взбалтывала внутренности, заставляя желудок подкатывать к горлу, гнала кровь к мозгу – и Ив, тщетно пытаясь справиться со своим собственным телом, в очередной раз потерял сознание. Акутагава, бросив взгляд в его сторону, заметил, как бессильно наклонилась голова юноши вбок, а на губах появились кровяные сгустки.

Ив открыл глаза, когда шасси самолета коснулись старой полосы и, поспешно стерев с губ кровь, с трудом перевел дыхание. Самолет еще не остановился полностью, как он поднялся с кресла, и, подойдя к Акутагаве, расстегнул его ремни безопасности. Акутагава разглядел его руки, когда Ив наклонился над ним – кончики пальцев юноши посинели. Это означало, что сердце бьется недостаточно сильно и кровь в конечностях движется медленно.

Их взгляды встретились.

- Что ты будешь делать, когда Мидзогучи получит тебя? – просил Ив, кривя губы в усмешке.

- А ТЫ что будешь делать? – вопросом на вопрос ответил Акутагава.

Ив схватил его под локоть и резко дернул вверх, принуждая встать:

- Довольно пустых разговоров, – сказал он. – Будет то, что будет.

Он вывел юношу из салона и подтолкнул к шлюзу. Когда самолет окончательно остановился, шлюз открыли, превратив его в трап. Вперед вышли вооруженные автоматами якудза и сперва внимательно осмотрели место посадки, затем один из них крикнул:

- Вроде чисто. Но встречающих тоже не видно!

Ив достал пистолет, и ткнул дулом Акутагаве между лопатками:

- Сейчас мы спокойно выйдем и остановимся рядом с самолетом. Никаких резких движений, иначе будет плохо. Выходи!

Акутагава спустился по трапу на землю, а следом за ним, продолжая прижимать пистолет к его спине, шел Ив. Они остановились возле самолета, от которого остро несло перегоревшим кислородом и соляркой. Но тут подул ветер и прогнал машинные запахи, принеся с собой ароматы ранней осени: чуть прелой земли, желтеющей листвы, полевой травы и цветов, дождевой воды, собравшейся в канавках и остывающего вечернего воздуха. На западе небо багровело, отмечая место, куда погрузился огненный диск солнца, а на востоке уже мерцали первые звезды. Ветер обвился вокруг людей, замерших у самолета, освежив лица и заставив их волосы встрепенуться. Акутагава встрянул головой, убирая пряди волос упавшие на глаза, и внимательно огляделся по сторонам: было странно тихо вокруг, так тихо, что невольно рождались подозрения.

- Здесь слишком тихо, – сказал Ив задумчиво, озвучив мысли Акутагавы. – Нас уже должны встречать.

- Может, опаздывают просто? – предположил один из бандитов.

- Все распланировано по минутам. Они не должны опаздывать.

В воздухе послышался глухой гул, сначала довольно слабый и еле различимый, но с каждой секундой нарастающий и приближающийся к пустырю. Из-за горбатых холмов стремительно вынырнули вертолеты, разгоняя вечерние сумерки мощными прожекторами, и, как бы догоняя их, за полуразвалившимся ангаром завыли полицейские сирены, замелькали автомобильные фары.

- Наконец-то, – презрительно фыркнул Акутагава.

- Засада! – крикнул кто-то из якудза.

- В самолет, обратно! – Ив подтолкнул Акутагаву обратно к трапу, но тут увидел, что взлетная полоса уже блокирована с обоих концов истерично воющими полицейскими машинами и вертолетами. Им уже было не подняться в воздух. Тогда Ив топнул ногой и в бешенстве сказал: – Чертов Мидзогучи! Неужели тот идиот ничего не может сделать как следует?!

Потом он, схватив Акутагаву за плечо, крикнул вооруженным бандитам:

- Займите круговую оборону и открывайте огонь на поражение. А ты, – юноша посмотрел на Акутагаву, – ты со мной!

Тот, не соглашаясь с ним, рывком высвободил своё плечо, но Ив приставил пистолет к его подбородку:

- Будешь упрямиться, убью. Поверь, мне легче сделать это, чем отпустить тебя!

Он резко потянул Акутагаву за собой, устремляясь к зарослям кустарника. Толкнув его вперед, Ив заставил его продираться через колючие дебри вперед, дальше и дальше, прочь от пустыря. Позади, у самолета, бандиты открыли огонь из автоматов – отстреливаясь от окружавших их полицейских, над ними кружили, словно гигантские мухи, вертолеты. Сгустившаяся темнота мешала идти, Акутагава то и дело спотыкался, не видя корней под ногами или колючих веток перед лицом.

- Быстрее! – прикрикивал на него Ив. Полицейские не осмелятся сразу открыть огонь по взятым в кольцо людям – пока думают, что там Акутагава. Они просто побоятся случайно ранить сына Коеси Мэримона! Значит, у Ива с Акутагавой есть время уйти. Но надежды значительно выиграть у полиции во времени не оправдались. Через несколько минут в зарослях послышался хруст веток, крики, собачий лай – на их след напали и бросились в погоню.

Юноши продирались вперед, цепляясь за колючки, которые царапали кожу, кололи даже сквозь одежду. Ив всё толкал Акутагаву в спину, принуждая двигаться вслепую, неизвестно куда – лишь бы прочь от засады, от преследователей.

- Быстрее, я сказал! – взорвался Ив, когда Акутагава в очередной раз споткнулся.

- Как?! У меня ведь связаны руки, твою мать! – взорвался в ответ юноша.

Ив с яростью толкнул юношу вновь. Акутагава продрался сквозь ветки и неожиданно оказался на свободном пространстве: заросли кустарника кончились прямо перед крутым склоном, у подножия которого пролегала ветка железной дороги. Оступившись, юноша кубарем скатился вниз, избежав удара лбом о стальные рельсы потому только – что во время падения смог сгруппироваться. Тут же, словно в насмешку, до слуха Акутагавы донесся протяжный и зудящий сигнальный свист локомотива.

Юноша, перевернувшись, поднялся сначала на колени, потом встал на ноги и быстро осмотрелся. За поросшей сорной травой излучиной выглядывал круглый глаз приближающегося железнодорожного состава. Акутагава поспешно переступил через рельсы, уходя на противоположную склону сторону. Взглядом он отыскал Ива – тот стоял наверху, одной рукой по-прежнему сжимая пистолет, а другую прижав к груди. Ив задыхался.

Воздух снова прорезал сигнальный свист.

Локомотив, мерно постукивая колесами, приближался, волоча за собой десятки товарных вагонов. Машинист, видимо заметив огни вертолетов неподалеку и пляшущие полосы света от полицейских фонарей в зарослях, решил на всякий случай подать группу предупреждающих сигналов. Ив отнял руку от груди и судорожным движением отер лицо – потом наугад вздернул вверх пистолет и начал стрелять по зарослям. Он вёл себя как обезумевший, его колотила крупная дрожь.

Ив прекратил стрельбу неожиданно. Оружие выпало из его ослабевших пальцев, колени подогнулись. Он рухнул на землю, затем, кувыркаясь, скатился по склону вниз. Ударившись о рельсы, он замер на железнодорожном полотне – его глаза были закрыты, а руки беспомощно раскинуты.

Товарный состав стремительно приближался. Акутагава смерил расстояние между лежащим юношей и локомотивом.

Машинист еще не мог видеть юношу, распластавшегося на путях, но, даже если бы он его и заметил, то уже бы не успел остановить состав – слишком велика была скорость.

- Классно. Только этого не хватало! – насмешливо пробормотал Акутагава, опускаясь на корточки и пальцами вытаскивая из кроссовка складной нож. Раскрыв его, он стал резать веревки, стягивающие ему запястья.

В свете железнодорожного прожектора машинист, наконец, увидел впереди на рельсах что-то темное, похожее на человеческую фигуру. Он тут же начал энергично сигналить, но человек не сдвинулся с места – словно бы поджидая, когда колеса многотонного состава разрежут его на части и разметают по путям. Машинист, грязно выругавшись, вцепился в рычаг экстренного торможения – хотя и понимал, что уже слишком поздно.

Тормозные колодки состава, искря, завизжали от натуги, но состав ничуть не сбавил скорости.

Акутагава, несколько раз сильно дернул руки, чтобы растянуть узлы и освободился от последних веревок. Бросив нож на землю, он подбежал к лежащему на пути локомотива Иву.