Мужчина преодолел расстояние, разделяющее их, и прикоснулся к шелковистым волосам юноши. Тот никак не прореагировал на его прикосновение. Тогда мужчина зашел ему сзади, обнял за тонкую талию и привлёк его бедра к себе. В паху разлилось острое желание. Ив оставался неподвижным – ничем не выдавая своего удовольствия или, наоборот, неудовольствия – его сердцебиениё оставалось спокойным, пуль не учащался, дыхание было равномерным. Зеленые глаза Ива так же демонстрировали его равнодушие к происходящему.
- Неужели у тебя нет других страстей, кроме страсти убивать? – шепнул мужчина, лизнул бледную мочку его уха.
- Чем плоха эта страсть? – равнодушно откликнулся Ив.
Руки Мидзогучи скользнули ему под водолазку, совсем как до этого – руки Киемори.
- Тем, что ты не отвечаешь мне взаимностью. А ведь я так тебя хочу… – произнес мужчина. – Если бы ты хоть чуть-чуть был взволнован моим прикосновением – я бы тут же тебя трахнул. Впрочем, всё равно, рано или поздно – я тебя поимею. И ты мне не откажешь, ведь сейчас ты не отталкиваешь мои руки – значит и потом не оттолкнешь!
В глазах Ива появилась усмешка, но Мидзогучи не увидел её – ведь он стоял сзади. Когда мужчина отпустил его и ушел к рабочему столу, взгляд юноши вновь стал безразличным ко всему.
- А на счет куража… Ты знаешь, нам нельзя светиться. Если бы ты устроил резню, все пошло бы не так как мне надо, – Оябун сел в кресло. Он вновь поглядел на голову Киемори, и вздохнул во второй раз. – Тебя не интересуют политические игры, а меня – интересуют.
- Тут вы правы, политика меня не интересует, – пожал плечами Ив. Мидзогучи поднял на него взгляд и увидел, как тот, не обращая внимания на него внимания, слизнул языком с ладони каплю крови. Чужой крови.
«Представляю, как чувствуют себя его жертвы!, – подумал Мидзогучи. – Одно дело – убивать по необходимости. Другое – ради удовольствия. Я допускаю убийства, но только тогда, когда они необходимы. А вот это создание – машина для уничтожения всего живого. Тебя как будто запирают в клетке с голодным волком. От одного его присутствия стынет кровь в жилах...» – Что теперь, Оябун? – неожиданно спросил его Ив. – Близкий друг и соратник Коеси Мэриэмона мертв. Что дальше? Чего вы добились своей политикой?
- Это предупреждение Мэриэмону, – ответил Мидзогучи.
- Это как слону дробина. Если вы с Коеси Мэриэмоном враги – почему вы просто не уберете его? Я уверен, что смог бы добраться до него.
- Не всё так просто, Ив, – поморщился мужчина. – Ты думаешь, что убийство решит всё. Нет, к сожалению, убийство в данном случае ничего не решит. Да, сначала я и он были соратниками, затем он сперва лишил меня права голоса в совете, затем отнял долю доходов, ну а под занавес – изгнал из организации. При том, что Борекудан контролируют более 90% всего бизнеса в стране, мне пришлось довольствоваться крохами того, чем они побрезговали. Я создал синдикат «Сики», но ты сам знаешь, он – ничто перед властью Коеси Мэриэмона. Он мерзавец, предатель и клятвоотступник – но при этом Коеси избран советом старейшин Борекудан на место главы Якудза. Он не пришел к власти силой – он обрёл это всё при помощи авторитета. Если он вдруг умрёт по моей вине – на меня обрушится гнев всего Борекудана. А я хочу снова стать его частью, а не быть раздавленным им!
Ив сел в кресло напротив него и любопытством посмотрел на Мидзогучи.
- Значит, вы предпочитаете отсиживаться в норе как крот, брать то, от чего отказались другие и ждать лучших времен? – спросил он. – Вы довольны своей маленькой шайкой бестолочей-бандитов. Как скучно. Мне ведь совсем некого будет убивать.
- Ошибаешься, я не собираюсь отсиживаться, – возразил Мидзогучи. – У меня большие планы. И, сюрприз для тебя, красавчик мой, ты играешь в них далеко не последнюю роль. Вот, держи…
Он вынул из ящика стола плотный белый конверт и положил его рядом с отрезанной головой.
- Что это? – Ив даже не прикоснулся к конверту, пристально глядя на мужчину.
- Фотографии. Они тебе понадобятся во время задания. Ты должен найти одного человека, точнее – мальчишку. Этот мальчишка – единственный сын Коеси Мриэмона и весьма неуловимая птица. Появляется то тут, то там – всегда под разными фамилиями, нигде не учится дольше полугода, у отца дома бывает редко. В последний раз, как мне доложили, он «засветился» где-то с четыре месяца назад в одной японской школе, но, после того как его папочка стал министром – его быстро забрали оттуда и снова замели следы. Школа находится в пригороде Киото, называется «Масару-Мидзухара» и…
- Что за чушь, – фыркнул Ив презрительно. – Я не буду этим заниматься. С той работой справиться любой дурак, зачем отнимать у меня время?!
- А что ты скажешь, если все мои люди потерпели неудачу, разыскивая его? – Мидзогучи покачал головой. – Ты не представляешь, как отец прячет его! Раньше мы с Коеси дружили, и я не понаслышке знаю, как сильно он любит сына. Он готов ради него на всё! Если ты найдёшь его – и мальчишка окажется в моих руках – то Коеси сделает всё, что я ему прикажу. Это будет мой триумф.
Ив некоторое мгновение молча смотрел на него немигающим взором. Потом взял конверт и сунул в него руку: в нём лежало всего две фотографии.
- К сожалению, это всё, что есть, – сокрушенно произнес Мидзогучи. – Самая последняя сделана полтора года назад, другая и раньше. С тех пор он, конечно, мог несколько измениться… Его зовут Акутагава.
На первой фотографии был запечатлен подросток – высокий, поэтому казалось, что он старше своих лет. Акутагава, одетый в майку и джинсовые шорты, сидел на бордюре и, демонстрируя коленки, покрытые ссадинами, смотрел куда-то в сторону, его губы упрямо сжаты. Сколько ему здесь? Одиннадцать, двенадцать лет?.. На другом снимке он был сфотографирован по пояс – на нем была желтая футболка с эмблемой школы, а в руках баскетбольный мяч. Тут он был явно старше – шире в плечах, мускулы стали рельефнее, лицо взрослее…
- Красивый мальчик, с этим не поспоришь. Лицом пошел в свою мать – а она у него была чудо как хороша, – заметил Мидзогучи. – А вот характером он в отца. Такой же сучий потрох и стервец.
Ив убрал снимки обратно в конверт, легко поднялся с кресла и направился к двери.
- Запомни, Ив, – громко сказал Мидзогучи вслед ему. – Он нужен мне живым! С остальными делай что хочешь, но Акутагаву доставь мне живым – а дальше я сам распоряжусь.
Юноша ничего не ответил ему и бесшумно скрылся за дверью.
*Оябун – глава мафиозной группировки
2
Двадцать четвертого августа, в понедельник, в небе над Токио не было и малейшего облачка – и солнце от души палило городские джунгли.
Небольшого роста и щуплый на вид мужчина в дорогом, но вульгарном синем костюме-тройке, поднялся по ступенькам метрополитена и вышел наружу. Метро было элементом конспирации – перед этим он оставил свой автомобиль рядом с другой станцией, чтобы, спустившись в подземку, пару раз сменить поезда и только потом отправиться в нужном направлении. Комати Кёно – так звали мужчину – гордился своим умением путать следы. Поглядев на наручные часы и поняв, что опаздывает на назначенную встречу, он поспешно зашагал по улицам Касумигасэки.
По утрам и в конце рабочего дня эти тротуары наполнялись людьми в однообразных деловых костюмах с аккуратными стрижками – неуловимо безликих и заурядных, независимо от роста и комплекции. Вокруг, разделённый узкими улочками, возвышаются непритязательные коробки зданий из железобетона и стекла. Касумигасэки – район, примыкающий к императорскому дворцу, и прозванный «административным» из-за того, что в нём были сосредоточены практически все важнейшие министерства и связанные с правительством учреждения.
Наконец, мужчина увидел то, что ему было нужно. Прямо напротив небоскреба с громадным золотым логотипом «Ниппон Тадасу» – на первом этаже одного из зданий располагалось бизнес-кафе, а снаружи к нему прилепилась летняя веранда, украшенная искусственным плющом. Это кафе – как и все прочие ему подобные заведения в этом районе – обслуживало служащих местных контор, офисов и учреждений, предлагая недорогие ланчи. Сейчас, когда обеденный перерыв давно закончился, а до вечера было еще далеко – кафе пустовало. Ив сидел на веранде в тени навеса, на столе перед ним стоял чай со льдом; его лицо закрывали большие солнцезащитные очки, волосы были аккуратно собраны в хвост, а легкая белая сорочка расстегнута на груди.
