— Я ухожу домой.
(Почему он почти не смотрит на меня? Вначале он был очень внимателен! Я чувствовала бы себя гораздо увереннее, если бы он меня проводил. В таких ситуациях женщина нуждается в мужской поддержке, хотя бы для того, чтобы оградить ее от злых языков... Наконец-то. Отъезжаем.
Как хорошо, что все позади! Эти бесконечные развороты на Пласа-де-Орьенте. Бедный дон Сесилио... Какое удивительное солнце сегодня утром! Вчера оно не так светило. Нравилось ли солнце Вентуре? К чему делать вид, что я не помню... Он уже больше никогда не увидит его.
Никогда больше не почувствует его тепла... Фройлан почему-то злится на меня. Молча ведет машину, крепко вцепившись в руль, не выражая мне сочувствия, хмурый... Молодой, а уже ожесточенный. Хорошенькое будущее ждет мою дочь, если так начинается... Я не осмелюсь спросить у него, видел ли он ту женщину и что она из себя представляет. Когда-нибудь он сам расскажет. Со временем все прорывается наружу. . Вот мы уже и на улице Байлен. Все кончено...
Как Вентура оправдается перед богом? Там ведь не ценят софизмов и философских рассуждений.)
"Тебе никто не нужен, кроме тебя самой".
Этот голос, столько лет молчавший в ней, притаившись где-то в глубине души, теперь настойчиво рвался наружу. Его не могли заглушить ни рокот мотора, ни трезвон трамваев, устремлявшихся вниз по улице Байлен. Ни беспорядочные мысли, от которых она задыхалась. Он звучал внутри нее.
— Тебе никто не нужен, кроме тебя самой. Ты прекрасно обойдешься без меня.
И вот Вентуры уже не существовало. Во время войны она надеялась — не смела думать, только где-то в самой глубине ее души теплилась слабая надежда — получить извещение. Многие женщины получали тогда похоронные извещения. Она все время ждала, что кто-то придет к ней и скажет:
— Знаешь, Вентура...
Погибало так много мужчин, необходимых дома. А Вентура... все уладилось бы само собой, случись с ним что-нибудь. Они разошлись еще совсем недавно, и она могла бы сказать девочке... Могла бы заново устроить свою жизнь. (Что значит устроить свою жизнь?) Ей и так было хорошо. У нее были дочь, подруги, а большего она не желала.
Ей сообщили, что Вентура на фронте. Как только началась война, он ушел на передовую.
Она не представляла его себе в сражениях, но хорошо знала, что он никогда бы не стал прятаться за спины других. Просто из чувства гуманности, сказал бы он. Вентура всегда был сторонником всего человеческого и принял бы на себя любые страдания, терпел бы любые лишения, только бы облегчить участь ближнего. Он так часто говорил ей об этом! И был пацифистом, притом ярко выраженным... Но только не трусом. Он до боли сжал бы в руках винтовку и, став суровым, каким иногда бывал, занял бы место на баррикадах, сражаясь плечом к плечу с другими бойцами против врага. Когда-то его командир — она познакомилась с ним в Сан-Себастьяне, обедая в "Ла Николасе", — сказал ей, что Вентура был идеальным бойцом:
— На него можно положиться. — А потом, смеясь, добавил: — Мы подшучиваем над ним.
Спрашиваем: "Профессор, вы закрываете глаза, когда стреляете?"
Эсперанса захотела узнать, что он ответил. "Я смотрю в себя..." Ответ, достойный Вентуры.
Пусть потом все ломают себе голову, размышляя над тем, что бы это значило. Хороший способ отшивать. (Она была несправедлива, ибо прекрасно понимала, что он хотел этим сказать.)
И почувствовала тогда нечто вроде гордости от того, что была его женой. "Если он погибнет, я смогу сказать девочке: герой..." Но он не погиб, а когда кончилась война, она узнала, что его выгнали из университета. Какой позор! Она еще хорошо помнила глухую злобу, которую питала к нему. И тут же укорила себя: нет, нельзя было желать ему смерти...
По-видимому, он еще получал какое-то жалованье в университете, прежде чем его выгнали.
Потом узнала, что его восстановили на работе в прежней должности. Между разведенными женщинами существовала тайная, всесторонняя связь, как между заключенными.
Один из приятелей Вентуры возмутился:
— Позор!..
— Не надо мне ничего говорить. Вы могли бы догадаться, как я ко всему этому отношусь.
— Да нет, Эсперанса, вы меня не поняли. Я считаю позором, что с ним так поступили.
Недружелюбие, корысть... Кому-то не терпелось занять его место, и состряпали донос.
Глупый. Почему же он не попросил своего командира дать показания? Он его очень уважал и ценил. Как-то я познакомилась с ним в Сан-Себастьяне, когда он находился в увольнении.
Командир мог бы подтвердить, что Вентура сражался на передовой.
— Он уже подтвердил. Все уладилось. Но эта длинная процедура затянулась. Вы же знаете Вентуру: он и пальцем не захотел шевельнуть...
Да, это действительно было похоже на Вентуру. Когда он считал себя правым, то никогда ни о чем не просил и ничего не предпринимал. Невозмутимый. А между тем на его имя было наложено вето. Глупый. Маленькая Агата...
Если бы он тогда умер... Но нет: он должен был жениться, чтобы до предела накалить обстановку. (Теперь она не испытывала злобы и уже не могла чувствовать той мучительной душевной раны, от которой страдала первое время.) Она узнала об этом от Рейес. Когда-то Вентура нравился ей. Впрочем, Рейес нравились все мужчины понемножку, особенно мужья подруг. Но Вентура, очевидно, нравился больше остальных. Эсперанса до сих пор не смогла бы сказать с уверенностью, было ли между ними что-нибудь или нет.
В тот год, когда кончилась война, девочка сильно болела, а Эсперанса была охвачена сильным беспокойством в связи с беспрерывными мятежами. Должно быть, Рейес по собственной инициативе посвятила во все Вентуру: она обожала выступать в роли посредницы, а заодно воспользовалась случаем, чтобы с ним встретиться. Рейес была дерзкой и, прикрываясь своей дерзостью, поведала ей обо всем.
— Я видела Вентуру. Он души не чает в девочке. Что бы ты хотела ему передать?
Рейес пришла к ней вечером, довольная, взволнованная, и обо всем рассказала. Вернее, о том, о чем хотела рассказать.
— Я заехала за ним на машине. Он живет на улице Эспалтер в пансионе. И на самом деле очень любит девочку. Мы только и говорили о ней. Почему ты не даешь ему повидаться с ней?
Можно пойти ее поцеловать?
Она вошла в комнату Агаты и села к ней на кровать. В тот раз она как-то слишком подозрительно и разнежено ласкала девочку.
— Где ты еще была?
— Разве я не сказала? С Вентурой... Он хотел знать о вас все подробности.
При розовом освещении детской Эсперанса внимательно разглядывала подругу: боа из куньего меха, босоножки на высоких каблуках, из которых сквозь чулки проглядывали покрытые лаком пальцы ее холеных ног. Бледно-золотистые волосы выбивались из-под маленького головного убора из красных перышек. Но женщине никогда не удастся обмануть другую женщину. .
— Какая ты красивая. Дай-ка я на тебя полюбуюсь.
Голубовато-серебристые тени вокруг синих глаз, мальвовые губы, матовая кожа, сливающаяся с красноватым гримом охры. Рейес смеялась, глядя на нее:
— Милочка моя, можно подумать, что ты никогда меня не видела. Это еще прошлогоднее.
Эсперанса хорошо помнила слова Вентуры:
— Рейес? Да, элегантна, но мне она неинтересна...
— Ты не станешь отрицать, что она самобытна.
— Глубоко заблуждаешься. Самобытность проявляется не в одежде и не в манерах. Это более ценное понятие. Но оно стало слишком избитым.
— Муж Рейес совсем не подходит ей...
Вентура имел собственное суждение относительно подобных браков. "Они разобщают", — говорил он.
Эсперанса подумала о том, что в поведении Рейес по отношению к мужу таилась бездна раздражения. Она ничуть не расстроилась, когда Вентура ушел от Эсперансы и началась вся эта канитель с разводом. Только сказала:
— Теперь ты многое поймешь гораздо лучше.
— Нет, дорогая, Вентура — самый обыкновенный человек. — Она деланно засмеялась. — Уверяю тебя. — И тут же быстро спросила: — Почему ты не разойдешься с мужем, если все так, как ты говоришь?..
