Кажется чрезвычайно удивительным то, что предупреждение о предательстве не насторожило остальных одиннадцать апостолов: ведь их жизни тоже были в опасности. Не обратили они внимания и на повторявшиеся признания Иисуса, что час высшей Жертвы настал. Наверное, все могло быть иначе, присутствуй на Тайной вечере женщины. Женщины более чутки к таким намекам: к тайным знакам, вещим снам, ко вздохам и очевидным признакам беспокойства в поведении Иисуса. Но Его Матерь, Марию, и Марию Магдалину, и Марфу и Марию из Вифании, и Иоанну и Сусанну (вероятно, своим попечением и припасшую пиршественных яств), на вечерю не позвали. Праздник был сугубо мужским, как и все трапезы во время празднования Песаха. Так пожелал Сам Иисус. Лука повествует, что Иисус начал ужин словами: «очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания» (22: 15). А Иоанн описывает последний урок смирения, который показал Иисус, омыв ноги ученикам Своим (13: 4–12). «Он… снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан». Петр воспротивился этому.
Иисус: Если не умою тебя, не имеешь части со Мною.
Петр: Господи! не только ноги мои, но и руки и голову.
Иисус: Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все (имея в виду Иуду).
Как свидетельствуют три Евангелия (Мф. 26: 26–30; Мк. 14: 22–26; Лк. 22: 14–20), Тайная вечеря послужила для Иисуса поводом положить начало символическому обряду, связывавшему вкушение хлеба и вина с близящимся Жертвоприношением Тела Иисусова и пролитием Его крови. Здесь чрезвычайно важны слова, и они почти полностью совпадают во всех трех текстах, а также частично цитируются в Деяниях святых апостолов (2: 42–46; 20: 7) и в Первом послании св. апостола Павла к коринфянам (1: 10–16; 11: 24–25). Иисус сказал, что вечеря была последней трапезой, которую Он вкушает перед Жертвоприношением, и что Он не будет «пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие» (Лк. 22: 18). Потом Лука повествует: «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается». В своем Послании к коринфянам Павел особо выделил эту реплику Иисуса, переданную Лукой: «…сие творите в Мое воспоминание».
Любопытно, что Иоанн, присутствовавший на Тайной вечере, не упоминает об этих словах и не говорит, что Иисус настаивал на таинстве Святого причастия. А ведь уже в течение двух десятилетий после смерти Иисуса причастие стало средоточием обряда при христианском богослужении, когда бы верующие ни собирались вместе, – и остается таковым вплоть до наших дней. Но Иоанн уже ранее упоминал подобные слова Иисуса, когда Учитель накормил хлебами пять тысяч человек, Он называл себя «хлебом жизни»: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин. 6: 51). Более того, Иоанн вместо этого приводит длинную эсхатологическую речь, в которой говорится о смерти, суде, об аде и Небесах, задуманную Иисусом как последняя проповедь, обращенная к Его ученикам. Она включает в себя некоторые из самых известных высказываний: «Пребудьте во Мне и Я в вас»; «Я есмь лоза, а вы ветви»; «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте»; «В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам»; «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходил к Отцу, как только через Меня»; «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам…»; «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»; «Вскоре вы не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня, ибо Я иду к Отцу» (Ин. 15: 4, 5; 14: 1, 2, 6, 27; 15: 13; 16: 16).
По окончании Тайной вечери Иисус вместе с одиннадцатью апостолами пел гимн. Порой евангельским гимнам уделяется недостаточно внимания. Песнь Пресвятой Богородицы, Песнь Захарии, «Ныне отпущаеши» Симеона и «Слава в Вышних Богу», хвалебная песнь Ангелов (все они записаны в Евангелии от Луки) – этот список дополняет осанна и хвалебные восклицания на Вход Господень в Иерусалим. Пожалуй, самые первые строки Евангелия от Иоанна можно звать гимном Слову, изначально выстроенным в три стиха.
Жаль, что до нас не дошел текст гимна, исполненного на Тайной вечере. Однако не подлежит сомнению, что именно благодаря вечере Господней в христианстве существует таинство Святого Причастия, ибо в Деяниях святых апостолов описывается, что ранние христиане приобщались Святых Даров и преломляли хлеб «в веселии и простоте сердца» и «хваля Бога» – по всей видимости, они пели гимн (Деян. 2: 46–47). И вполне естественно, что последний гимн, упомянутый в Евангелии, был бы наполнен радостью и благодарностью: ведь он прозвучал до того, как настало время Страстей Господних.
Комната, которую ныне показывают в Иерусалиме как горницу, где состоялась вечеря Господня, по всей видимости, вовсе не то самое строение, хотя место, вероятно, указано правильно. Напротив, Елеонская гора и Гефсиманский сад – наверняка те самые, которые описаны в Евангелиях. По словам Луки, Иисус снова и снова предупреждал учеников о грядущих бедах. Когда Петр сказал: «Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти», на что Иисус с горечью отвечает: «…говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня». Учитель также предупреждал, что в будущем понадобятся деньги, что придется продать свое добро, дабы купить мечи. Они ответили: «Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно» (Лк. 22: 38). Тогда они вошли в сад, вероятно, принадлежавший богатому последователю Иисуса. Спаситель велел ученикам молиться, «и Сам отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился» (Лк. 22: 41).
Эту долгую молитву традиционно называют Гефсиманским борением, поскольку Иисус и просил «чашу сию» «пронести мимо» Него, и покорялся воле Отца Небесного: «…не Моя воля, но Твоя да будет». Лука говорит, что, «находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю». И явился Ему Ангел с небес, «и укреплял Его», но как Лука об этом узнал – неясно: когда Иисус закончил молитву, «Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали» (Лк. 22: 42–45). Молился Иисус довольно долго (в повествовании Матфея Он три раза возвращался к апостолам и каждый раз находил Своих учеников спящими). Это показывает, как Иисус соединяется с Отцом Небесным в истовой молитве, не скрывая страха, ужаса и отвращения перед предстоящим распятием. В то же самое время Иисус с мужеством и решимостью отринул от Себя Свой страх и приготовился к смерти. Последующее спокойствие Иисуса, с которым Он вынес мучения и издевательства, явилось итогом тщания, с коим Он подготовил Себя молитвой. И это один из важнейших уроков, которые преподают нам Страсти Христовы.
Матфей говорит, что Иисус трижды подходил к своим ученикам (Лк. 26: 45–49). В третий раз он сказал: «…вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час…» В тот же час пришли храмовые воины и охрана первосвященника, «множество народа», «с мечами и кольями». Иуда был с ними. Он сказал: «Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его». Потом поцеловал Иисуса, сказав: «радуйся, Равви2!» Как рассказывает Лука, Иисус ответил: «Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?» (22: 48). Тогда апостолы увидели, какой оборот принимает дело, и сказали Иисусу: «Господи! не ударить ли нам мечом?» (22: 49). Лука добавляет: «И один из них ударил раба первосвященникова, и отсек ему правое ухо. Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись уха его, исцелил его» (22: 50–51). Потом повернулся к священникам «и начальникам храма», и сказал: «…как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня? Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы» (22: 52–53).
