Передвинувшись на край кровати, Гиллиам отдернул занавеси, сел и осмотрелся. Комната была залита мрачным светом, воздух такой же ледяной, как вчера. Джос укрылся одеялами, Ройя, свернувшись в клубок, тесно прижалась к нему. Почуяв движение хозяина, собака навострила уши, но осталась лежать на своем месте.

– Вообще-то твое пренебрежение могло бы оскорбить меня, – проворчал он ей. – Я думаю, ты любишь мальчика больше, чем меня.

Собака немедленно вскочила, потянулась, заскулила и, положив морду ему на колени, посмотрела умоляющими глазами. Гиллиам почесал ее за ухом, потом потрепал по боку, но стоило ему убрать руки, как Ройя снова вернулась к Джосу.

Гиллиам насмешливо ухмыльнулся.

– Думаю, я не имею права жаловаться, я ведь тоже отдал свое сердце другой.

Он потянулся за одеждой. Может, даже хорошо, что Николь не пришла к нему в эту ночь. Но, Дева Мария, как он ее жаждал! Прикосновение ее губ к его шее, ее страстные поцелуи разожгли желание так сильно, что он уже не отвечал за себя.

Надев нижнюю рубаху, он стоял, держа концы завязок в руке, и смотрел на ноги. Обычно Николь занималась ими по утрам, когда он обувался. Что, если она больше никогда не захочет спать с ним в одной постели.

Гиллиам покачал головой. Если у нее такое на уме, он сам затащит ее себе в постель, сколько бы она ни сопротивлялась. Ей не убежать от него.

Рыцарь снова сел. За месяц они ни на шаг не продвинулись вперед. Все пошло по новому кругу. Он снова собирается силой тащить ее туда, куда она не хочет. Но на этот раз у него нет терпения все начинать с самого начала. Он невыносимо хотел свою жену.

А что, если он применит силу, а она отвернется от него навсегда? Гиллиам застонал и повалился на постель, уставившись в потолок. Его не просто влекло к Николь – она нравилась ему, с ней было так весело и интересно. Если она возненавидит его, то жизнь станет невыносимо одинокой.

Гиллиам с трудом сел. Спина еще болела.

– Джос, – громко позвал он мальчика усталым голосом, желая разбудить его. – Сегодня наш день.

Мальчик тихо застонал, потянулся.

– А, сегодня эль, – зевнул он. – Не могу дождаться. Леди Николь сказала, что сварила грушевый компот. Мой любимый.

Гиллиам улыбнулся. За последний месяц у Джоса прорезался настоящий мальчишеский аппетит, хотя сам он еще не стал настоящим мальчишкой.

– Слушай, застолье начнется в середине дня, нет никакого смысла затевать что-то серьезное. Так почему бы нам не пойти на охоту? Ройя с удовольствием побегает.

Но в лес хотелось не собаке, а ему. Мысль о том, что он столкнется с Николь в стенах Эшби и увидит в ее взгляде отказ, страшно мучила его.

Джос удивленно сел.

– Вы возьмете меня на охоту?!

– А почему бы нет? – Гиллиам наклонился, обматывая завязкой ногу.

– Мне говорили, от меня на охоте нет никакого толку, – ответил мальчик тихим покорным голосом.

Гиллиам торопливо вскочил. Так, значит, не только мать, вся семья Джоса над ним потрудилась.

– Слушай, я так не думаю. Может быть, ты и не обучен охоте, но сказать, что от тебя не будет никакого толку, никак нельзя. Я думаю, ты не разочаруешь меня. – Он старался говорить спокойно и уверенно.

– Нет, не разочарую, – твердо ответил мальчик.

Гиллиам наклонился, делая вид, что хочет поправить завязку на ноге, а на самом деле пытаясь скрыть улыбку. Даже если они с Джосом вернутся с пустыми руками, уже сам выход на охоту прибавит мальчику уверенности в себе, которой ему так не хватает. Сегодняшний день не пройдет даром.

Настроение Гиллиама поднялось от принятого решения, он подумал, что в середине дня, когда в зале соберется вся деревня, Николь волей-неволей придется быть рядом с ним до позднего вечера. А уж он постарается найти способ наладить их отношения.

Когда последние гости праздника торопливо вошли в зал, Гиллиам сел на свое место за высоким столом. Хозяин Эшби оглядел крестьян и остался доволен. Все нарядные, в самой лучшей одежде. Ярко-зеленые, синие, красные платья оживляли мрачные стены зала. Каждый принес не только свою миску и хлеб, но и скамейки. Почти все доски, какие нашлись в Эшби, пошли на длинные, грубо сколоченные столы.

Гиллиам нахмурился. Его жены не было. Они с Уолтером ушли рано утром, но куда они направились, Гиллиам не знал.

Лорд Эшби отклонился в сторону, позволяя Джосу поставить на стол чашу с водой, потом вытянул над ней руки.

Гиллиам не смотрел на мальчика, чтобы не смущать его, но неловкий Джос все равно пролил немного воды на свою бледно-голубую тунику. Мальчик очень старался, даже высунул кончик языка и наморщил лоб. Вместо того чтобы лить воду, он капал на пальцы своего господина, потом предложил полотенце.

Стараясь скрыть улыбку, Гиллиам смотрел в пол. Но его разбирал смех. Ноги мальчика в красных чулках казались похожими на раскрашенные ходули бродячего акробата. Гиллиам откашлялся и взял себя в руки.

– Молодец, Джослин, хорошо, – похвалил он своего оруженосца.

– Моя обязанность служить вам, – торжественно ответил Джос, а потом улыбнулся.

Гиллиам понял, что парнишка рад, что не пролил воду на колени своему господину.

Джос сел на свое место, а Гиллиам вздохнул. Он намеревался как следует воспользоваться этим застольем. Рыцарь оглядел свое единственное праздничное одеяние: ярко-алое, украшенное геральдическими ромбовидными синими фигурами. На рукояти красивого кинжала блестел, словно подмигивая, драгоценный камень. Сейчас он, Гиллиам, выглядит как настоящий лорд, но долго ли ему удастся сохранить такой облик? Он снова поднял глаза и увидел перед собой повара, нервно переминавшегося с ноги на ногу и пытавшегося завладеть его вниманием.

– Да? – спросил Гиллиам, подбадривая мужчину.

Тот нахмурился и сосредоточился.

– Элис Грин… Леди Николь… – Он что-то взволнованно говорил, потом с надеждой посмотрел на управляющего, который, прихрамывая, шел к ним.

Томас сегодня казался выше ростом, чем обычно, рыжеватые волосы были аккуратно причесаны.

Он был одет в ярко-синюю тунику, из-под которой виднелись коричневые чулки. Они обменялись приветствиями по-английски.

Управляющий поклонился своему господину.

– Сигер говорит, что еда готова и можно подавать. Но госпожа ушла в деревню, к Элис Грин, у той начались роды. Леди Николь шлет свои извинения и просит начинать без нее, милорд. Как только родится ребенок, она сразу появится.

Гиллиам кивнул тучному простолюдину, стараясь скрыть свои истинные чувства. Жена не только покинула его, она оставила его совершенно беспомощным. Он понятия не имел о том, как проходит этот праздник в Эшби и что он, как хозяин, должен делать.

Управляющий выдвинул стул и сел справа от своего господина, оставив место для хозяйки. За столом Гиллиама сидел не только Томас, но и этот надутый осел, у которого земли было не меньше, чем у самого Гиллиама, Ральф Вуд с воинственной старухой женой Эмот. Они сидели по левую руку от Гиллиама, а на противоположном конце стола устроился отец Рейнард.

Когда Гиллиам взялся за свою чашу, одна из деревенских девушек, обслуживавших торжество в этот вечер, подбежала, чтобы наполнить ее элем. Она была очень хорошенькая, с розовыми щечками и блестящими глазами. Гиллиам улыбнулся ей, она захихикала и застенчиво посмотрела на него через плечо, словно приглашая. Он приподнял в ответ брови, и она томно улыбнулась, потом медленно пошла, покачивая бедрами. Ну что ж, если жена не хочет его, есть и другие женщины.

Но вся беда в том, что он никого не хотел, кроме Николь.

– Разве нет других женщин, которые знают, как принимать детей, Николь, – проговорил он себе под нос, поднося чашу с элем к губам. – Ах, Николь, Николь, тебе не стоило оставлять меня одного.

– Да, но ваша жена очень упрямая и доверяет только себе. Это один из ее недостатков. Она считает, что никто, кроме нее, не сумеет принять роды как надо.

Гиллиам резко поднял голову и посмотрел на Томаса. Шум в комнате стоял оглушающий, он и не думал, что его слова кто-то услышит. Он не собирался посвящать в свои семейные дела посторонних. Простолюдин наклонил голову набок и вздохнул. В этом вздохе было мужское сочувствие.