Я решил, что более подходящего места для проявления действия Святого Духа, чем Форт Грин, найти нельзя. И вот рано утром в пятницу я зашел за своим другом трубачом Джимми Стадом и мы поехали по Бруклинскому мосту в джунгли из кирпича и стали под названием Форт Грин. Оставив машину возле школы на Эдвард Стрит, мы начали свой эксперимент.

— Стой здесь, у столба, и играй, — сказал я Джимми, — если соберется толпа, я попытаюсь поговорить с ними.

— Что мне играть?

— А что если "Вперед, христиане-солдаты"?

Итак, Джимми начал играть "Вперед, христиане-солдаты".

Он повторял мелодию снова и снова.

Из открытых окон начали выглядывать люди. Затем из домов начали выскакивать дети. Они были взволнованы музыкой и все время спрашивали:

— К нам приедет цирк? Будет парад? Я попросил Джимми продолжать играть. Начали подходить подростки. Казалось, они были в форме. На некоторых из них были блестящие красные жилеты с чёрными нашивками на рукавах, и с буквами "ММ" на спине. Другие носили узкие брюки, белые рубашки и туфли на тонкой подошве и с острыми носами. Почти на всех красовались экстравагантные альпийские шляпы и тёмные очки.

— Господи, — сказал я про себя, — они пришли сюда. чтобы услышать что-нибудь хорошее. Они бы хотели быть лучше, чем они есть на самом деле, и они так не желают быть одинокими.

После того, как Джимми сыграл свою мелодию раз двадцать, собралась толпа ребят и девушек, человек сто. Они переговаривались и очень шумели. Непристойности сменялись свистом. Я взобрася на цоколь фонарного столба и начал говорить. Шум еще более усилился. Я не знал, что делать. Джимми качал головой.

— Они не слышат тебя, — сказал он, но я разобрал его слова только по движению губ.

В этот момент все вдруг изменилось. Наступила тишина. Я увидел, как подъехала полицейская машина, из которой вышли полицейские и стали пробираться сквозь толпу, прокладывая себе путь дубинками.

— Слезайте, — сказал мне один из полицейских и. когда я стоял перед ним, спросил:

— Что вы здесь делаете, готовите бунт?

— Я проповедую.

— Но здесь нельзя проповедовать. Уходите отсюда, у нас и без вашего сборища хватает хлопот.

К нашему разговору присоединились юноши и девушки. Они кричали, что полиция не имеет права запретить мне проповедовать, это нарушение Конституции. Полиция не согласилась с ними. Пока мы разобрались, в чем дело, нас уже вели к полицейской машине.

— Разрешите спросить, — сказал я, когда нас привезли в полицейский участок, — неужели я, как гражданин США, не имею права говорить на улице о чем хочу?

— Можете, — признали полицейские, — но только находясь под американским флагом.

Спустя полчаса Джимми снова начал играть "Вперед, христане-солдаты". На этот раз над нами развевался огромный американский флаг, который мы одолжили у директора школы. И я стоял на маленьком стульчике. Джимми направлял свою трубу на восток и запад, север и юг, и опять открывались окна и на улицу выбегали маленькие дети. А потом снова собралась большая толпа подростков, и я начал проповедовать. Но теперь в глазах толпы мы были героями, потому что вновь столкнулись с полицией.

Но наша популярность не изменила манер нашей аудитории. Я стоял на стуле и старался перекричать неистовствующую толпу.

— Я — провинциальный священник, — говорил я им. — Мой дом в пятистах километрах отсюда. У меня есть к вам послание.

      Но меня никто не слушал. Прямо передо мною обнимались парень с девушкой, остальные свистели, кричали, курили. Едва ли подходящее место для проповеди.

В отчаянии я опустил голову. "Господи, я даже не могу завоевать их внимания, — сказал я. — Прошу Тебя, помоги мне".

Я еще молился, когда произошла перемена. Сначала успокоились самые маленькие. Когда я открыл глаза, то увидел, что многие ребята постарше, которые восседали на школьном заборе и курили, слезли на землю, сняли шляпы и стояли, склонив голову. Я был так поражен внезапно наступившей тишиной, что не сразу нашел, что сказать. Я выбрал стих из Евангелия от Иоанна 3:16: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную".

Я сказал, что Бог любит их такими, какие они есть. Он знает, какие они на самом деле. Он знает и тех из них, которые совершили убийство. Но Бог видит не только то, какими они были в прошлом, но также и то, какими они могут стать в будущем.

Это было все, что я хотел сказать. На улице воцарилась зловещая тишина. Я слышал, как трепетал на ветру флаг. Я сказал ребятам, что буду просить Господа о нечто особенном для них — о чуде, могущем изменить их жизни.

Я склонил голову и молился, чтобы теперь Святой Дух оказал Свое влияние. Я поднял голову. Никто не двинулся с места. Я спросил, не желает ли кто-нибудь подойти ко мне и поговорить. Никакого ответа.

Это была ужасная ситуация. Я проделал этот эксперимент, полагаясь на Святого Духа, но Он не ответил. И вдруг, неожиданно для самого себя, я сказал:

— Ну хорошо, мне говорили, что здесь у вас в Форт Грин есть пара ужасно упрямых команд. Я хочу поговорить с президентом и вице-президентом. Уж если вы такие сильные и упрямые, я думаю, что вы сможете выйти сюда и пожать руку священнику.

Я до сих пор не понимаю, почему я это сказал, но, вспоминая тот случай, я думаю, что это было самым лучшим, что я мог сказать тогда. С минуту никто не двигался. Затем кто-то выкрикнул из толпы:

— В чем дело, Бакборд? Ты боишься? Из толпы выделился крупный юноша-негр и начал продвигаться вперед. За ним последовал другой, с тросточкой. Оба были в светозащитных очках. По дороге они подхватили еще двоих парней, и все четверо остановились передо мной.

Один из них сделал пару шагов вперед. Это был президент шайки "Чаплинз". Я не понимал жаргона, на котором он говорил. Когда он протянул руку, я хотел пожать её, но Бакборд просто коснулся моей руки раскрытой ладонью. С минуту он внимательно разглядывал меня.

— Все в порядке, пастор. Ты действительно зацепил меня

Затем Бакборд представил мне своего вице-президента Стейдкоуча и двух "министров военных дел".

Что я должен был делать? Дрожа от волнения, я кивнул Джимми, и мы с ребятами отошли на несколько метров от толпы.

Стейдкоуч все время повторял, что наше сообщение "дошло" до них.

— Знаешь. Дэви, — сказал он. — Сюда приходит маленькая старушка в черной шапочке, с корзинкой сладостей. Она всегда за ребят, но это все не то.

Я сказал ребятам, что не я, а Святой Дух коснулся их сердец и пробудил их.

— Это Он уязвил их гордость и высокомерие, — говорил я, глядя прямо в их глаза. — Это все только оболочка, в которой прячется ваше настоящее запуганное, одинокое "я". Святой Дух хочет снять с вас эту оболочку и помочь вам начать жить новой жизнью.

— Что мы должны делать?

Я взглянул на Джимми, но он не мог помочь мне. В церкви я сказал бы этим ребятам, чтобы они опустились на колени перед алтарем. Но как они могут это сделать здесь, прямо на улице, в присутствии множества друзей? А может быть. это как раз и надо сделать? Мы просили Бога о крутой перемене в их жизни, и. наверное, их обращение должно быть очень необычным.

— Что вы должны делать? — переспросил я. — Вы должны стать на колени прямо здесь на улице и просить: "Святой Дух, войди в наше сердце, чтобы мы стали новыми людьми". Библия говорит, что те, кто во Христе — новые люди. Это касается так же и вас.

Последовала долгая пауза. Я посмотрел на толпу, которая смотрела, что же произойдет дальше. Наконец, Стейдкоуч сказал охрипшим голосом: "Бакборд, ты станешь? Я стану, если и ты станешь".

Я был поражен. Эти двое лидеров одной из самых опасных шаек во всем Нью-Йорке медленно опустились на колени. "Военные министры", стоявшие с сигаретами в зубах, выбросили их в грязь и последовали их примеру.