Джереми уехал в половине седьмого утра. Он надеялся сесть в почтовую карету на перекрестке за деревней.

Несмотря на то что путешествие заняло у него два дня, он радовался обретенной свободе, забыв о времени.

Джереми рассовал деньги по карманам. Везти их в саквояже было опасно — воры нередко похищали багаж путешественников, когда те обедали в придорожных трактирах.

Мариота много слышала о ночных грабежах и умоляла Джереми не останавливаться в гостинице.

— Не волнуйся, — успокоил он сестру. — Деньги достались мне слишком дорогой ценой, чтоб я выпустил их из рук.

Он крепко обнял ее и поцеловал:

— Спасибо. Ты замечательная сестра. Второй такой не сыщешь. Когда наш гость придет в себя, надеюсь, он будет более общительным, чем сейчас. Кто знает, возможно, он и впрямь окажется приятным собеседником.

Мариота целыми днями занималась домашним хозяйством и привыкла к одиночеству. Чтобы немного отвлечься, она сочиняла разные истории. Иногда они казались ей настолько интересными, что хотелось их записать.

«Наверное, я могла бы написать книгу и получить неплохие деньги», — думала девушка.

Но у нее не хватало времени даже для починки собственных платьев и костюмов отца и Джереми. Так что замысловатые сюжеты просто хранились в ее памяти.

Неудивительно, что вид лежащего без сознания незнакомца пробудил воображение Мариоты.

Она погасила свечи, оставив лишь слабый ночник, и ее фантазия заработала с удвоенной силой.

Мариота еще не встречала мужчин, похожих на их постояльца, и попыталась определить источник магической силы, которой он, несомненно, обладал.

Ее отец был, возможно, красивее его, а Джереми гораздо обаятельней, но зато незнакомца можно было представить себе в роли боевого генерала, побеждающего целые полчища противников.

Она представляла себе, как он покоряет вершины Гималаев, исследует недра земли, находя алмазные россыпи, способные обеспечить достойную жизнь множеству бедняков.

В сознании Мариоты одно за другим проносились красочные видения. То он, подобно Марко Поло и Христофору Колумбу, открывал новые континенты, то, словно греческий бог, спускался с Олимпа, чтобы просветить всех, живущих во тьме.

Она грезила так уже вторую ночь напролет и поэтому долго не могла опомниться, услыхав странный стон.

Мариота сбросила одеяло и зажгла свечу.

Раненый очнулся. Как и предупреждал доктор Мортимер, он метался в лихорадке и бредил.

Она вспомнила слова вустерширского врача:

— Большинство больных с сотрясением мозга заговариваются, становятся беспокойными и даже агрессивными, но потом их состояние нормализуется. Не пугайтесь, мисс Форд, болезнь обычно протекает без осложнений. Но, если понадобится, я пришлю вам успокоительные лекарства, чтобы он смог заснуть.

О советах и предупреждениях доктора Мортимера девушка рассказала Джекобу, но старый слуга, похоже, не воспринял их всерьез.

Приблизившись к постели больного, Мариота положила руку ему на лоб. Он был очень горячим.

Почувствовав прикосновение прохладной руки, незнакомец открыл глаза, заметил неярко горевшую свечу и пригляделся к сидящей рядом девушке.

— Где я? Что со мной произошло?

— Все в порядке, — ответила она. — Произошел несчастный случай, но вам больше нечего бояться.

— Мне жарко… я весь горю.

— Знаю. Я сейчас дам вам холодного лимонада.

Мариота дотянулась до столика, на котором стоял бокал, а потом, пытаясь немного приподнять раненого, поднесла бокал к его губам. Незнакомец осушил его до дна.

— А теперь постарайтесь уснуть, — умоляюще произнесла Мариота. — Вам необходим покой.

Он собирался ей возразить, но не смог выговорить ни слова, закрыл глаза и уснул.

Мариота поправила простыни и вернулась на софу.

Она решила не гасить свечу, подумав, что вряд ли он проснется еще раз, и рассмотреть раненого повнимательней. Прежде Мариота не замечала, что у него темные волосы и темно-синие, будто штормовое море, глаза. «Какое необычное, удивительное сочетание», — подумала она и вновь принялась размышлять, кто же он такой.

На следующий день ее любопытство было вознаграждено.

Когда Мариота и миссис Бриндл заканчивали мыть посуду после завтрака, а Джекоб отправился в Комнату короля, чтобы посидеть с больным, со двора донесся стук колес подъезжающего экипажа.

Мариота торопливо поправила прическу и опустила рукава домашнего платья, застегнув их на запястьях.

Она услышала громкий звон колокольчика у двери и, еле сдерживая волнение, вышла в холл, стараясь держаться с достоинством.

На ступенях стоял лакей в такой же ливрее, что и слуга, в которого она целилась на Вустерширской дороге.

— Прошу прощения, мадам, — начал он, — но нам сообщили, что граф Бэкингем находится в вашем доме.

— Граф Бэкингем? — переспросила Мариота.

— В деревне сказали, что мистер Джереми Форд нашел на дороге джентльмена и распорядился перевезти его сюда.

— Да, это так, — подтвердила Мариота.

Лакей сбежал вниз по лестнице и открыл дверцу экипажа.

Оттуда вышла дама и направилась в дом. Мариота могла поручиться, что это та самая женщина, у которой Джереми отобрал кошелек с белой вышивкой.

Она была в черном платье, и, подойдя поближе, Мариота заметила, что гостья обладает весьма приятной наружностью, хотя уже не слишком молода.

— Мой слуга сказал, что мой брат, граф Бэкингем, находится в вашем доме.

— Мы не знали, что это ваш брат, — пояснила Мариота. — Он был ранен и лежал на дороге.

— Ранен? — воскликнула дама. — В него стреляли?

Мариота была готова к этому вопросу. Она удивленно приподняла брови и спросила:

— Стреляли? Почему вы так решили?

— Меня ограбили разбойники, а когда экипаж продолжил путь, я услыхала выстрел, но было уже поздно.

Мариоте стало ясно, что слуги были в панике и спешно увезли леди от нападавших.

— Должно быть, вы страшно перепугались! — посочувствовала ей Мариота. — Прошу вас, входите. Уверена, что вы очень хотите встретиться с вашим братом, но помните, он еще очень слаб.

— Боже, это очень серьезно?

— Нет, не думаю. Его осматривали два врача и сказали, что у него сотрясение мозга от удара о камень.

— Он упал? — перебила ее дама. — Значит, в него все-таки стреляли?

— Я не знаю точно, как это произошло, — ответила Мариота. — По всей вероятности, ваш брат упал с лошади и разбил голову о булыжник, потому что у него на виске большой синяк.

Они вошли в холл. Дама остановилась и недоверчиво поглядела на Мариоту.

— Уму непостижимо, — недоуменно промолвила она. — Мой брат — первоклассный наездник и просто не способен вот так вдруг упасть.

— Да, это действительно невероятно, — согласилась с ней Мариота. — Но, как вы говорите, на дороге были разбойники. Возможно, они выстрелили в лошадь и промахнулись.

— А его лошадь у вас?

— Да, она в нашей конюшне, цела и невредима.

— Рада это слышать, — откликнулась дама.

— Хотите повидаться с братом? — повторила Мариота. — Тогда вам надо пройти наверх.

— Да-да, конечно. Ах, вы должны меня понять, ведь все это время я была страшно встревожена и думала только о нем. Когда я добралась до Мадресфилда и остановилась у герцога, то от волнения все забыла и перепутала. Даже не могу припомнить, где на меня напали разбойники. А слуги перепугались еще больше.

Она вздохнула и продолжила:

— Сначала поиски ни к чему не привели, лишь прошлым вечером в вашем селении мы узнали, что раненого отвезли к вам.

— Мы позаботились о вашем брате, — поспешила утешить ее Мариота. — Наш доктор и еще один очень опытный врач из Вустера говорят, что в целом состояние его удовлетворительное, если не считать сотрясения мозга.

— И ваши слуги ухаживают за ним? — спросила дама. — Очень, очень любезно с вашей стороны. Передайте им также мою благодарность.

— Мы сейчас крайне стеснены в средствах, — с улыбкой проговорила Мариота. — В основном за ним ухаживаю я, а наш старый слуга моет и бреет его.