Но все-таки на нем можно было ездить.

Мариота упорно твердила себе, что должна молиться, чтобы в их жизни произошли счастливые перемены. Она верила — настанет день, и они с Джереми отправятся на прогулку на настоящих, породистых лошадях.

Наконец они добрались до Вустерширской дороги. Это была обычная пыльная проселочная дорога, вдоль которой тянулись высокие изгороди и маленькие рощицы с густым подлеском. Молодые деревья теснились прямо по ее краям. За ними можно было надежно укрыться в ожидании, когда мимо проедет какой-нибудь экипаж.

Долго ли они тут пробудут? Хорошо хоть лошади у них смирные и могут часами стоять на одном месте. А вот молодые и норовистые животные могли и не выдержать и пуститься вскачь.

— Интересно, сколько мы здесь проторчим? — как бы прочитав ее мысли, сказал Джереми. Судя по голосу, он начинал волноваться.

«Это грех, мы не должны так поступать, это великий грех», — говорила себе Мариота, понимая, однако, что спорить с братом бесполезно.

Она уже ничего не могла исправить. Ей оставалось или помочь брату, сделавшись его соучастницей, или бросить Джереми в опасности.

Мариота очень любила брата. Останься она дома, то сошла бы с ума от беспокойства. Перед ней проносились бы страшные картины — Джереми мертвый на пыльной дороге или томящийся в тюрьме в ожидании казни.

Но теперь, что бы ни случилось, они будут вместе. «А как же отец и Линн?! — вспомнила вдруг Мариота. — Как они будут жить без меня?»

«Мама удивилась бы, узнав, что я ввязалась в эту авантюру». От такой мысли Мариота вздрогнула и вновь стала молиться, чтобы все обошлось, Джереми нашел желанные деньги и они вернулись домой целыми и невредимыми.

— Тихо, кто-то едет, — прошептал Джереми.

Взглянув на дорогу, Мариота заметила вдалеке какое-то пятно, и сердце ее замерло.

Вустерширская дорога была извилистой, поэтому прошло не меньше минуты, прежде чем им удалось увидеть повозку.

Она была запряжена одной лошадью. Присмотревшись, Джереми с презрением произнес:

— Это всего-навсего шорник из Ивишема. Странно, что ему тут понадобилось?

— Возможно, везет что-нибудь в Грандж, — предположила Мариота. — Линн говорила мне, что сквайр Феллоус купил новых лошадей.

— Он-то может себе это позволить, — с горечью произнес Джереми.

Шорник проехал мимо. Им бросилось в глаза его имя, написанное на повозке.

— Вот уж чего нам не нужно, так это седел, уздечек и стремян, — сказал Джереми. — Наши конюшни пусты. А ведь когда-то у деда было ровно сорок лошадей.

Они уже сотни раз обсуждали, что у них было и что осталось. Мариоте надоело слушать вечные жалобы Джереми, хотя тот и не был виноват в разорении семьи. Устремив свой взор на дорогу, она воскликнула:

— Смотри, карета!

Повернув голову, Джереми подтвердил:

— Да, ты права. И я вижу, что там две лошади!

Они ждали, затаив дыхание. Показалась пара мчащихся лошадей. Полуденное солнце освещало их гладкие, лоснящиеся шкуры. Их владелец явно не бедствовал.

Восседая, впереди правил кучер. Позади него сидел лакей, и, когда карета приблизилась, Мариота увидела их украшенные кокардами цилиндры и галуны на плечах.

Сама карета ничуть не уступала лошадям. Именно такую и рассчитывал захватить Джереми. Сердце Мариоты отчаянно забилось.

Джереми был взволнован не меньше ее. Когда лошади поравнялись с зарослями деревьев, он смело выехал на середину дороги.

Он молчал, да, впрочем, и говорить было не нужно. Неожиданное появление человека в маске и с пистолетом в руке заставило кучера на всем ходу осадить лошадей. Лакей безропотно поднял руки.

Мариота вспомнила план Джереми и о своей роли в этот решающий момент.

Если человек в карете вооружен, он без труда сможет выстрелить из окна, и ей придется вступить с ним в перестрелку.

Мариота сделала несколько шагов и с облегчением вздохнула — внутри была лишь дама, притом одна.

— Руки вверх! — властным и твердым голосом скомандовал Джереми.

Он обошел карету, встал рядом с Мариотой и приказал ей:

— Стреляй!

Она подняла пистолет и выстрелила вверх, решив, что так пуля точно никого не заденет. Джереми, не теряя ни минуты, спешился и открыл дверцу.

От испуга Мариоте чуть не стало дурно, пистолет дрожал в ее руках. Она отвела глаза от до смерти перепуганных слуг, даже не заметив, что молодой лакей сделался белее полотна.

Он поднимал руки все выше и выше, боясь, что сейчас будет убит.

До Мариоты донесся приглушенный голос Джереми. Он требовал от сидящей в карете дамы деньги и драгоценности.

Закрывая дверцу кареты, он поблагодарил даму, а затем обратился к оцепеневшему кучеру:

— Поезжай да не вздумай оглядываться, а не то будет плохо.

Кучер и не нуждался в приказах, он подхлестнул коней, и они понеслись еще быстрее, чем до этой вынужденной остановки.

Мариота перевела дыхание, а Джереми радостно объявил:

— Вот так удача! Потрясающие трофеи! Теперь можно вернуться домой и по достоинству оценить добычу.

Он уже занес левую ногу в стремя, собираясь сесть в седло, как Мариота с ужасом заметила, что из-за деревьев по ту сторону дороги выехал всадник.

Он достал пистолет и прицелился в спину Джереми.

Не найдя другого выхода, Мариота обернулась и, крикнув: «Берегись!» — спустила курок.

Она стреляла не целясь и хотела лишь одного — спасти брата.

От звука выстрела Руфус рванулся с места, и Джереми с трудом удержался в седле.

Оглушенная выстрелом, лошадь незнакомца взвилась на дыбы. Всадник неловко покачнулся и, натянув поводья, упал. Лошадь галопом помчалась прочь.

Всадник неподвижно растянулся на земле. Мариота обеими руками вцепилась в гриву Файрфлая и с ужасом прошептала:

— Я… убила его?

— Не думаю, — отозвался Джереми, — но надо проверить.

Девушка спешилась. Файрфлай успокоился и принялся щипать траву у дороги.

Джереми первым склонился над незнакомцем.

— Я его ранила? — спросила Мариота, подбежав к брату.

— Нет, пуля не задела его, — пояснил Джереми. — Но при падении он разбил голову о камень и теперь без сознания.

Мариота посмотрела на большой булыжник, потом перевела взгляд на незнакомца, впервые обратив внимание на его странную позу, и поняла, что удар был очень силен.

— Что будем делать? — растерянно спросила она.

— Не оставлять же его здесь одного!

— Нет, нет! — воскликнула Мариота. — Он может умереть по нашей вине.

Джереми без тени смущения залез в карман сюртука раненого и достал оттуда бумажник.

— Что ты делаешь? — изумилась Мариота.

— Настоящие разбойники сначала убили бы его, а потом обчистили до последнего пенни.

— Как ты смеешь!

— Теперь я разбойник, а значит, смею, — отозвался Джереми. — А теперь мы, как добрые самаритяне, спасем его и привезем к нам домой. А когда он окончательно придет в себя, отпустим с миром.

Мариота недоверчиво взглянула на брата, но, немного подумав, признала, что в его странных и даже порочных суждениях есть доля правды.

Конечно, ни один разбойник не упустит возможности порыться в карманах лежащего без сознания богача, а незнакомец, несомненно, был весьма состоятелен.

Столь же очевидно, что раненому необходим покой и нужно как можно скорее довезти его до ближайшего дома. А когда ему станет лучше, он сможет уехать.

Тщательно осмотрев бумажник, Джереми сунул руку в карман бриджей неизвестного и обнаружил там немало денег.

Он снял маску, и Мариота молча последовала его примеру.

— Ну вот, — произнес Джереми. — Цель достигнута, и мы своего добились. Возможно, я преступник, но этот человек проезжал по нашим землям, и такой случай нельзя упускать.

— Хотела бы я знать, как мы довезем его до дома.

— Нет, только не «мы», — поправил ее Джереми. — Никто не должен видеть тебя в этом костюме. Немедленно ступай домой, переоденься и будь заботливой хозяйкой, когда я принесу раненого на носилках.