колледж, но у Марка всегда был комплекс спасителя, так что он предпочел зарабатывать на
жизнь, вытаскивая людей с того света, а не махая битой, – однако этот его выбор – что касается
женитьбы на Холли – поддерживаю даже я. Некоторые коллеги Марка не могут оставить мир в
покое. Представьте, они даже проанализировали химическую составляющую любви. Когда мы
влюбляемся, наш мозг наводняется штукой, которая называется фенилэтиламин. Этот
амфетамин[7] можно найти в шоколаде, и, подобно эффекту от шоколада, его действие
кратковременно.
Но у избранных счастливчиков – а я верю, что Марк с Холли попадают в эту категорию – в тот
момент, когда организм теряет чувствительность к «молекулам любви», в дело вступают другие
гормоны – эндорфины[8]. Эндорфины – это образуемые мозгом вещества, которые начинают
выделяться у постоянных любовников. Они дают влюбленным чувство защищенности,
удовлетворенности, притертости друг к другу. Но во избежание СЛИШКОМ уж полного
удовлетворения – для поддержания возбуждения – также выбрасывается здоровая доля
окситоцина[9], усиливающего влечение и стимулирующего…
Впрочем, думаю, я вполне могу предоставить дальнейшее вашему воображению. А сейчас я хочу,
чтобы вы все подняли свои бокалы и крикнули: «Марк и Холли, поздравляем!» Пусть же ваша
совместная жизнь будет благословлена здоровьем, счастьем и большим-пребольшим
количеством эндорфинов».
Ну разве не прелесть? Все остальные, определенно, так и подумали. Я даже представить себе не
могла, что друг Марка может быть столь красноречив. Похоже, Джейн он тоже ошарашил по
полной, поскольку она стояла там и пялилась на него с презабавнейшим выражением лица.
Упс, Марк снова хочет танцевать – продолжу попозже. Надеюсь, получилось читабельно,
поскольку, должна признаться, я слегка навеселе!
С большой-пребольшой любовью,
Холли
--------------------------------------------------------------------------------
Дневник путешествия
Холли Капуто и Марка Левина
Джейн Харрис
Так, а вот теперь мне страшно. С Кэлом Лэнгдоном что-то случилось.
Серьезно. Такое впечатление, будто у него ночью в голове замкнуло или еще что-то в этом роде.
Может, у него велбутрин[10] закончился? Или, может, он внезапно НАЧАЛ принимать велбутрин?
Что происходит???? Сначала то, что он учудил утром в офисе мэра. Затем этот праздник,
устроенный им для двоих людей, о возможности женитьбы которых еще в начале недели он даже
слышать не хотел. На одно только шампанское ему, должно быть, пришлось угрохать небольшое
состояние.
А тут еще ко мне подрулила Холли – она набралась в зюзю, но, в конце концов, это ее свадьба, она
имеет право насладиться этим вечером, – и, пытаясь совладать с заплетающимся языком,
выпалила: «Боже ш мой, Джейни, ты жнаешь, што шделал Кэл? Ты жнаешь, што Кэл ШДЕЛАЛ?»
И когда я спросила, что же сделал Кэл, она ответила: «Он жакажал нам люкш – люкш в
пятижвеждощном отеле на берегу – на нощь. На нашу бращную нощь. Маненький такой медовый
мещяц. Все вклющено – ужин И жавтрак, и даже жакузи в номере. ЖАКУЗИ В НОМЕРЕ! Ты КОГДА-
НИТЬ шлышала о таком пущичке, как он?»
Пришлось признать, что о таком я никогда не слышала.
А этот тост? ЧТО ЭТО БЫЛ ЗА ТОСТ, А? ЭТО был ну НИКАК не тост мужчины, не верящего в любовь.
Фактически, это было научно-обоснованное ДОКАЗАТЕЛЬСТВО любви. ДОЛГОВРЕМЕННОЙ любви.
Что вообще у него НА УМЕ?
Может, там ничего и нет? Может, он под кайфом? НАВЕРНЯКА под кайфом. Утром он проснулся с
каким-нибудь дьявольским планом, как сорвать свадьбу Холли и Марка, но где-то между
попытками подкупить мэра и звонком о подложенной в здание городского муниципалитета
бомбе кто-то подсунул ему кетаминчик[11]. Или экстази.
Вот только если это правда, то почему сейчас, танцуя с фрау Шумахер, он выглядит совершенно
трезвым (а еще совершенно обаятельным и очаровательным)? Он искусно и непринужденно
ведет ее в танце через террасу, – хм, прямиком ко мне. Надо сказать, прабабка Петера выглядит
так, словно умерла и вознеслась на небеса, до такой степени она взволнована мужественными
объятиями, в которых парит над полом. Похоже, она даже не осознает тот факт, что танцует под
«Богемскую рапсодию».
Которая стремительно приближается к своему «головотрясному» концу[12]. Разумеется, он даже
не задумывается ни о чем таком. Ну, вы понимаете, о том, чтобы пригласить на танец МЕНЯ.
Только не после той головомойки, которую я устроила ему вчера ночью. ЧЕГО И СЛЕДОВАЛО
ЖДАТЬ ОТ ТАКОЙ КРУГЛОЙ ИДИОТКИ, КАК Я.
О, Боже! Я уже начинаю подумывать о том, чтобы ИЗВИНИТЬСЯ перед ним за то, что не ответила
на его поцелуй прошлой ночью. Вот до чего Кэл довел меня своими перепадами настроения. Я к
тому, что… эндорфины? ЭНДОРФИНЫ? Он ни разу ни слова мне не сказал об эндорфинах. Вчера
он был весь из себя сплошной фенилэтиламин. А теперь вдруг стал мистером Эндорфин?
- Уууууух, какая самечательная фечеринка! – все, что смогла сказать фрау Шумахер, когда
«Богемская рапсодия» подошла к своему потрясающему (второму за последний час) завершению
и Кэл крутанул ее на ближайший ко мне стул.
Я:
- Я так рада, что вам нравится, фрау Шумахер. Понятия не имела, что вы так хорошо танцуете.
Ф. Ш.:
- Я? Ну што фы! Это фсе этот молотой челофек… - (хватая Кэла за руку. По его виду, кстати, кажется, что он готов рвануть на противоположную сторону террасы), - … он тушА опщестфа!
Кэл (выглядя – должна признать – очаровательно смущенным):
- Право, фрау Шумахер. Не стоит скромничать. В былые времена вы, небось, были настоящей
королевой вечеринок.
Ф. Ш. (отмахнувшись):
- Ну, та, конечно. Только это пыло очень-очень тавно. Ох, какие фечеринки устраифали в
рейхсканцелярии фюрера. Сефотняшняя мне их немного напоминает. Там тоше шампанское текло
рекой, прямо как стесь.
Мы с Кэлом обменялись ошарашенными взглядами.
Я:
- Простите, фрау Шумахер. Вы сказали… рейхсканцелярии фюрера?
Ф. Ш. (невинно распахнув глазки):
- Ну та. Расумеется. Именно тута я хотила на танцы молотенькой тефушкой. Кокта рапотала ф СС.
Кэл (потрясенно):
- Фрау Шумахер, вы… работали в СС?
Ф. Ш. (снова отмахиваясь):
- Само сопой, само сопой. Токта фсе там рапотали! Латно, что фы фсе о прошлом. Кде тут еще
шампанское?
Кэл поспешил наполнить бокал фрау Шумахер. На проигрывателе Петера заиграла «Under
Pressure»[13], и его прабабуля подскочила на ноги, заявив: «Это моя люпимая!»
Затем она устремилась на танцевальную площадку/пятачок у бассейна.
Мы с Кэлом уставились друг на друга.
- Мы ни в коем случае, - предупредила я, - не скажем Холли и Марку, что тот, кто готовил им
свадебный завтрак, работал в СС.
Кэл пожал плечами.
- Патумаешь, польшое тело, Дшейн! Токта фсе там рапотали, - ответил он, в точности передав
акцент прабабушки Петера.
- Поклянись, - потребовала я.
- Клянусь, - сказал он. И добавил: - Я смотрю, ты все еще пишешь в этом своем блокноте?
Я (не в состоянии оторвать взгляд от его рук, которые сейчас, когда держат бокал шампанского,
выглядят даже сексуальнее, чем вчера, когда держали карты):
- Да.
Кэл:
- Но ведь ты не собираешься отдавать его им, так?
Я (Это мое воображение, или его глаза действительно такие же синие, как небо у нас над
