После всенощной, которую служил о. Роман, явился из Такасаки о. Симеон Юкава и говорил, что там на праздничной службе было больше сотни христиан, и праздник был очень оживленный, — лучше, чем в прошлом году.

27 декабря 1895/8 января 1896. Среда.

Служили литургию (с восьми часов) соборные те же, что вчера. После о. Павел Сато зашел ко мне: «Что делать? Василий Фукунага, катихизатор в Иокохаме, по–видимому, грешит с Сирой Ниномия. Вот письмо оттуда». И читает очень убедительные обстоятельства. Но соблазн еще не разошелся между христианами; пишет крестник Сиры, живущий вместе с Фукунага, ремесленник; приводит и скромное свидетельство служанки Сиры. Так как, однако, грех еще не обнаружен и не доказан, то я посоветовал о. Павлу сейчас же написать к о. Матфею Кагета и просить у него для Иокохамы одного из женатых катихизаторов в обмен на Фукунага, последнего же о. Матфей, принявши (если только примет), пусть поскорей женит; тогда он, может быть, соблюдет для катихизаторства, а катихизатор, кстати, очень порядочный. Если бы Фукунага воспротивился тотчас же убраться из Иокохамы, то, конечно, он должен быть отставлен от службы, ибо неблаговидная волна о нем не замедлит распространиться между христианами.

Христиане Хиросима, чрез о. Симеона Мии, просят прибавить 2 ены на наем церковного дома; отказано; и без того уже там 5 ен ежемесячная плата; Церковь совсем заматерелая — пять лет ни малейшего успеха и расширения, а просят квартирных, каких нигде еще нет по всем Церквам. Пусть сами приплачивают, если хозяин возвысил плату, или перейдут в дом не свыше 5 ен.

Лука, старший брат катихизатора Даниила Хироока, извещая о том, что Даниил опасно болен чахоткой, просит упоминать его имя на вечерней и утренней молитве и на Проскомидии. Очень трогательное и для японца редкое письмо. Послано, кстати, 5 ен и на лекарства бедному Даниилу.

О. Иоанн Катакура описывает свою поездку по Церквам: ни единого крещения! По прибрежным Церквам — Ямада и прочим — «рыбный улов нынче очень плох», оттого и «проповедь в упадке» — вот те и причина!

28 декабря 1895/9 января 1896. Четверг.

С десяти часов было собрание учителей–академистов для составления расписания преподавания на следующую треть со включением в число преподавателей новоприезжего господина Кавамото. В двенадцать часов мы пообедали вместе: восемь академистов, о. Роман Циба, нынешний инспектор Семинарии, и я. В четвертом часу был у профессора Кёбера поздравить его с праздником и отнести книги, которые он просил. Застал там наших же: о. Сергия и Львовского, которые у него только что пропели Рождественское Сдавление; пред иконой горела лампадка; немецкая философия, слава Богу, не помешала Рафаилу Густавовичу сохранить его православную веру.

Вернувшись, был у Львовского и просил его непременно положить на ноты давно уже переведенное и напечатанное в Благодарственном Молебне «Тебе Бога хвалим». Он обещал исполнить.

29 декабря 1895/10 января 1896. Пятница.

Был Давид Огата, христианин из Вакимаци, на Сикоку. Человек седой, умный, первый богач в своем городе; дом у него построен из такого чистого дерева, что ни одного сучка нельзя найти нигде; есть и другие дома, где держит постояльцев. И при всем том дочь просил принять в школу на полуцерковное содержание, 2 ены только платить. В прежний приход, несколько дней назад, с проектом пристал: на Собор вызывать (кроме служащих Церкви) по представителю от христиан из каждой Церкви на счет Миссии и содержать их во время Собора от Миссии. Ныне вновь пристал: прибавить содержание катихизатору в Вакимаци, Семену Огава. Мне надоело, наконец, это нищенское клянчанье богача, и я пристыдил его, указав, что русские христиане, в большинстве сами бедные, не жалеют пожертвований для не знакомых им далеких от них братий, тогда как он, такой богач, не хочет помочь своему проповеднику, трудящемуся непосредственно для спасения его души, что стыдно ему нищенски протягивать руку за подаянием от иностранцев и так далее. Чуть–чуть сконфузился старец.

30 декабря 1895/11 января 1896. Среда.

Хорошее письмо из Уцуномия от катихизатора Игнатия Мацумото: Церковь спокойна и мирна, и есть слушатели учения, совсем уже готовые к крещению.

Поздравительных листков и писем, из которых половина с описанием празднований Рождества Христова, гораздо больше, чем в предшествовавшие годы. И у праздничного богослужения по Церквам было больше, чем прежде, христиан. Вероятно, это вследствие некоторого угнетения Церкви общественным мнением, как Церкви, основанной русскими, при нынешнем раздражении Японии против России (за то, что не дала Россия оторвать Лиутонский полуостров от Китая). Недаром наши христиане говорят: «Хоть бы маленькое гонение! Как бы оно оживило и подняло Церковь!..»

О. Павел Сато вернулся из Иокохамы и говорит, что никакого греха нет между Сирой и Фукунага. Он и прежде не раз ночевал у Ниномия, когда еще муж–старик был там, и ныне Сира, принимая его, как мать, ибо вдвое старше его, оставляла иногда ночевать без всякой греховной мысли между ними, и спал он всегда во втором этаже, вдали от нее. Фукунага изъявил готовность отправиться куда угодно из Икохамы на катихизаторство, если о. Павел найдет это нужным, но о. Павел не счел резонным удалить его из Иокохамы, тем более что и жаловавшийся на него Стефан, живущий вместе с Фукунага, признал неосновательность своих подозрений и просил о. Павла не удалять Фукунага. О. Павел, давши наставление Сире и Василью вперед не подавать повода к нелепым подозрениям, вернулся в Токио.

31 декабря 1895/12 января 1896. Воскресенье.

После обычной литургии я представил дар Иерусалимского Патриарха, Святейшего Герасима, нашим христианам. Сказано о единстве Истинной Церкви, о том, что Японская Церковь входит в эту Единую Церковь, что можно видеть в зеркале Священного Писания и Священного Предания (поставивши себя пред коими, Японская Церковь может видеть, что ни в чем она не изменила Истинной Христианской Церкви, ничего не прибавила, ничего не убавила), на что ей свидетельствует и Живая Христова Церковь устами своих знаменитых членов. Таковое свидетельство, между прочим, имеем мы ныне. Иерусалимский Патриарх шлет привет и благословение Японской Церкви сею иконою Воскресения Христова с его собственноручною подписью и печатью.

Иерусалимская Церковь, мать христианских Церквей, сим самым принимает нашу Церковь в число своих дщерей так далее. Икона Воскресения положена была на аналой, и пред нею соборне отслужен молебен, на котором возносимо было и имя блаженнейшего Герасима, Патриарха Иерусалимского; после все приложились к иконе.

Был христианин из Иокосака, Цитагоори, Илья Кувабара; просил отдельного катихизатора туда — для Иокосака, Ябу, Янава; обещал, если христиане коллективно попросят с засвидетельствованием, что пребывание его там не останется бесплодным для расширения Церкви.

Всенощную пели очень дурно, ибо Львовский был на всенощной в Посольстве, а Обара болен. Разнили и тянули несносно.

Год заключился принесенным сейчас чрез о. Сергия Глебова приглашением Посланника завтра на новогодний среди русских завтрак. Богослужение здесь, начинающееся часом раньше, чем в Посольстве, кончится так, что поспеть можно, если не очень задержат поздравители.

1/13 января 1896. Понедельник.

Литургию совершали соборне со мною пять японских священников; проповедь об умерщвлении плоти сказал диакон Андрей Метоки. После службы поздравили меня с Новым Годом священнослужащие и некоторые христиане, в том числе Сергий Сёодзи. Затем я поспешил в Посольство, чтобы поспеть к служению молебна, который мы и отслужили с о. Сергием и диаконом Димитрием Константиновичем Львовским при отличном пении посольского хора, состоящего из нескольких наших семинаристов и молодых чиновников Посольства. В Церкви, кроме членов Посольства, был полковник Хорват, железнодорожный строитель, проезжающий на Амур, полковник Вогак, военный наш агент, капитан «Корейца», ныне стоящего в Иокохаме, и несколько офицеров. Полковник Хорват, служивший доселе по железнодорожной части на Аму-Дарье, рассказывал, между прочим, что он пять персов–магометан, из своих рабочих, обратил в христианство, то есть при их желании сделаться христианами принял участие в них, чтобы они были достаточно научены и крещены, тогда как местный священник был весьма безучастен к этому делу. Миссионеров бы нужно в эти наши новые края… Говорил еще полковник Хорват, только что проехавший Америку, как страдало его патриотическое чувство там: везде о России отзываются как о деспотической и полуварварской стране, при расположении даже к России; сами же американцы поражают крайнею своею эгоистичностью и материальностью.