Чародейка принялась нараспев произносить заученные недавно слова — сперва еле слышно, а затем все громче и громче.

Мир вокруг нее завертелся.

Солнце немилосердно жгло золотые пески пустыни, тянущейся от высоких скалистых гор Призрачных Земель до находящихся далеко на востоке лугов Сибароса, которые согласно легендам некогда были дном внутреннего моря.

По этому огромному песчаному морю медленным размеренным шагом двигался на юг одинокий всадник. Он направлялся к виднеющемуся на горизонте хребту невысоких гор, отмечающих южную границу этой огромной пустыни. Это был огромного роста мускулистый мужчина, всю одежду которого составляли кольчужная рубаха, кожаный воинский килт и желтовато-коричневые сапоги для верховой езды. Длинные золотистые волосы были перехвачены сзади кожаным шнурком, чтобы ветер, постоянно дующий в этой пустыне, не давал им попадать в глаза. Мощные бугристые мускулы перекатывались на его обнаженных сильных руках и загорелых бедрах.

Серый конь, который был под стать всаднику, двигался ровным спокойным шагом, слабо позвякивая сбруей и удилами. Казалось, дневная жара не оказывала на него никакого воздействия. На поясе у великана висел огромный меч, рукоять которого была украшена громадным ярко-красным самоцветом.

Солнце, которое играло на рукояти меча, сделанной древним мастером в виде слабо изогнутой крестовины, засверкало множеством металлических отблесков на горизонте там, где скалы выстроились вокруг тонкой ленты дороги. Кутар недовольно нахмурился и с подозрением посмотрел в их сторону своими суровыми голубыми глазами. Многолетний опыт воина подсказал ему, что эти металлические предметы, скорее всего, являются ничем иным как остриями копий и шлемами отряда воинов, подстерегающих кого-то между скал.

Не может ли быть, чтобы кому-то стало известно о том, что он через пески пустыни направляется к ущелью, ведущему в Тарию? Об этом не было известно никому, кроме него самого; повинуясь природной варварской хитрости, Кутар никому не поведал этой тайны.

Но в то же время яркие искорки среди скал яснее ясного говорили о засаде, где роль жертвы отводится именно ему. Издав сдавленное глухое рычание, варвар потянулся к своему заколдованному мечу, ожидающему своего часа в изукрашенных ножнах, высвобождая клинок, так, чтобы при необходимости можно было моментально вытащить его. Затем он переместил чуть поближе висящий за спиной колчан со стрелами и притронулся к висящему за спиной большому роговому луку, тетива которого была подарена Кутару Паком Ма в благодарность за спасение дочери от чар Рыжей Лори.

Завершив все эти приготовления, варвар направился дальше, настороженный и готовый к предстоящему бою.

Доехав до того места, где пески образовывали пологий склон прежде, чем слиться с каменистой землей Тарийского ущелья, кумбериец натянул узду и снял висящий на передней луке седла бурдюк с водой. Выдернув пробку, он осторожно поднес кожаный бурдюк ко рту.

— Самое время немного передохнуть, Серко, — обратился он к своему боевому коню. — В полумиле отсюда нас ожидает хорошая драка.

При этих словах губы его изогнулись в хищной кривой усмешке. Ледогнь, который слишком долго мирно лежал в ножнах, пока его хозяин пребывал в городах Зоане и Атлакке, где впервые узнал о древней могиле Кандакора, казалось, тоже так и рвался наружу. Хотя, судя по тому, что на дороге готовилась засада, Кутар был не единственным, кто прослышал об этой могиле.

Проехав еще несколько шагов, варвар поднял в руке роговой лук, согнуть который было под силу далеко не всякому человеку. Держа лук в левой руке, он ткнул Серко носком сапога, пуская его легким галопом.

Спрятавшиеся в засаде собирались захватить его врасплох, но варвар решил сам действовать точно таким же образом. Но, скача навстречу опасности, он совершено неожиданно услышал крики и лязг оружия.

— Двалка! — Изумленно воскликнул он. — Здесь, похоже, напали не на того!

Расхохотавшись, Кутар пустил своего коня галопом по заброшенной дороге, путешествовать по которой имели смелость лишь немногие путешественники. Этот процветающий когда-то торговый тракт был проложен в те времена когда Кандакор правил давно забытой Фирмирой. Прямо на скаку варвар достал из колчана боевую стрелу, которой можно без особого труда пробить прочный стальной доспех, и вставил ее в тетиву.

Лязг оружия раздавался уже совсем близко. Когда Кутар свернул за поворот старого большака, он увидел стройного юношу в кольчуге и шлеме, со сломанным мечом в руке, в одиночку отбивающегося от дюжины противников. Он пятился к высокому камню, где, судя по всему, собирался дать последний бой.

Не теряя времени Кутар натянул лук и выпустил стрелу.

Та полетела прямо в цель и вонзилась в грудь одному из нападавших — рослому, с растрепанной черной бородой. Варвар выстрелил снова, и теперь пал тощий сотоварищ убитого.

Некоторые из нападавших, почуяв опасность, развернулись и увидели, что на них галопом несется светловолосый великан в кольчужной рубашке.

На скаку варвар выстрелил еще дважды, и всякий раз стрела находила свою цель. Отбросив лук в сторону, кумбериец выхватил Ледогнь. Высоко подняв над головой длинное лезвие, варвар направил коня прямо на трех кинувшихся к нему врагов.

Стригущий взмах сверкающей стали — и голова первого врага покатилась по земле, орошая ее темной кровью. Второму он, не сбавляя хода, вонзил острие копья в горло точно под свисающей со шлема кольчужной сеткой.

Кутар устремился дальше, выглядывая себе следующего врага. Краем глаза он заметил, что юноша отбросил сломанный меч, выхватил другой клинок из руки убитого и бросился в атаку.

Оставшиеся разбойники, увидев, что они остаются вшестером против двух решительно настроенных воинов, сочли такое соотношением невыгодным для себя и бросились в разные стороны, скрываясь среди камней, поскальзываясь и оступаясь на вьющейся между ними узкой тропе, пока не исчезли вдали.

Кутар натянул узду своего боевого коня и сделал пару кругов по месту недавнего сражения, чтобы Серко немного передохнул и остыл. Стоящий перед ним юноша поднял взгляд на своего нежданного спасителя и усмехнулся.

— Благодарю тебя, воин. После того, как я неосторожно сломал свой меч о шлем одного из них, мне пришлось нелегко.

Кутар в свою очередь уставился на спасенного. Это был стройный юноша с темными свисавшими до плеч волосами, на лице которого играла беспечная улыбка. На нем, как и на Кутаре, была кольчужная рубашка, а талию его стягивал пояс с пустыми ножнами для меча. Его сапоги из красной кожи сильно запылились и потрескались от долгой носки. На противоположной стороне дороги лежал мешок, который он, судя по всему, бросил, когда на него напали спрятавшиеся за камнями разбойники.

— Меня зовут Фларион, — сообщил юноша, нагибаясь и вытирая окровавленный клинок об одежду убитого разбойника.

— Выглядишь ты не особенно богато, — заметил варвар, спешиваясь и следуя его примеру. — Если у тебя не спрятаны в мешке или в поясной сумке похищенные самоцветы. Так с чего ж эти разбойники напали именно на тебя?

— Какое там! Я все проиграл в кости в грандтальской таверне. И теперь я просто бездомный скиталец, не имеющий даже медной монетки за душой. Как и ты. — С этими словами юноша оскалил в усмешке крепкие белые зубы на дочерна загорелом лице.

— Но что-то же они хотели у тебя отнять, — недоверчиво проворчал Кутар.

— Все просто, они хотели отнять мою жизнь. Один толстый купец очень рассердился, узнав, что я занялся любовью с его хорошенькой женой. Но он сам во всем виноват; зачем было лгать, что отправляется с караваном, направляясь всего-навсего в свою контору, находящуюся на соседней улице.

Вспоминая об этом приключении, юноша беззаботно рассмеялся.

— Клянусь Саларой Гологрудой! Вот это была женщина. Этот толстяк не оказывал должного внимания такому сокровищу. Очень жаль, что он нас прервал. Я уже убедил ее сказать, где лежат ее драгоценности. Мне б не помешали монеты, которые дали бы за них в одной лавке, где очень понятливый хозяин.