Японские генералы не считали революционную Россию серьезным противником и предсказывали быстрое овладение доблестными японскими войсками «обширными азиатскими территориями вплоть до границ между Азией и Европой». О том, что выдвинутые впоследствии в качестве обоснования интервенции «гуманитарные причины» были лишь прикрытием, свидетельствуют откровенные призывы к агрессии, публиковавшиеся в японской прессе сразу после сообщений об Октябрьской революции. О том, что писала в ноябре—декабре 1917 г. рупор реакционных кругов Японии газета «Хоти симбун», свидетельствуют заголовки статей: «Смута в России и требования отправки японских войск», «Один из путей — независимость Сибири», «Неотложная задача отправки войск в Сибирь. Продемонстрируем мощь Японии», «Послать войска!».
Правительство молодой Советской республики, сознавая нависшую над российским Дальним Востоком и Сибирью опасность вторжения, искало возможность вступить в переговоры с Японией. Еще в декабре 1917 г. оно обратилось к японским представителям в Петрограде с предложением пересмотреть все договорные обязательства между царской Россией и Японией и заключить новое торгово-экономическое соглашение. Однако взявшее курс на подавление революции и занятие российской территории японское правительство не желало нормальных отношений с новой Россией.
С конца 1917 г. между США, Англией, Францией и Японией велись активные переговоры об организации интервенции. Было решено, что свержением советской власти на Дальнем Востоке и в Сибири будут заниматься в основном японские войска. Однако в отличие от западноевропейских держав США не собирались полностью отдавать эти богатые природными ресурсами земли японцам. Вашингтонских политиков озаботили попытки Токио заранее оговорить свои права на получение рыболовных, горнорудных и лесных концессий в Сибири, что означало установление там единоличного экономического и политического контроля Японии. С тем чтобы воспрепятствовать этому, было решено направить на российский Дальний Восток и американские войска.
Поводом для начала вторжения было использовано убийство во Владивостоке в ночь на 5 апреля 1918 г. неизвестными двух сотрудников японской торговой конторы «Исидо». Это походило на спланированную провокацию, явившуюся сигналом для начала задуманной операции. Не дожидаясь выяснения обстоятельств происшедшего, в тот же день под прикрытием артиллерии вошедших во внутреннюю гавань порта военных кораблей во Владивостоке высадились две роты японских пехотинцев и подразделение английской морской пехоты. Быстро заняв центр города, японское командование пыталось представить свои действия как чисто полицейскую акцию с целью поддержания общественного порядка. Однако уже на следующий день масштабы операции были расширены — силами десантного отряда в 250 человек был захвачен прикрывавший Владивосток с моря хорошо укрепленный остров Русский.
То, что проведенная японцами акция знаменовала собой начало вооруженной интервенции, не вызывало сомнений. В день высадки японских войск правительство Советской республики выступило с сообщением, в котором было заявлено: «Давно подготовлявшийся империалистический удар с Востока разразился. Империалисты Японии хотят задушить Советскую революцию, отрезать Россию от Тихого океана, захватить богатые пространства Сибири, закабалить сибирских рабочих и крестьян»{125}, В директиве правительства Владивостокскому совету содержалось предупреждение: «Не делайте себе иллюзий: японцы наверное будут наступать. Это неизбежно. Им помогут, вероятно, все без изъятия союзники. Поэтому надо начинать готовиться без малейшего промедления и готовиться серьезно, готовиться изо всех сил».
Чтобы двинуться в глубь Сибири, японцы и американцы спровоцировали так называемый «мятеж чехословаков». Входившие ранее в состав австро-венгерской армии чехи и словаки по решению советского правительства направлялись на родину через Владивосток. К концу мая 63 эшелона с объединенными в Чехословацкий корпус 40 тысячами репатриантов растянулись по всей Сибири от Пензы до Приморья. Советские власти беспокоило то, что корпус следовал через незащищенную российскую территорию с оружием. С тем чтобы исключить по пути следования какие-либо инциденты и столкновения, был отдан приказ о сдаче оружия. Воспротивившись этому, корпусное командование призвало своих солдат и офицеров к неповиновению, вылившемуся затем в открытый мятеж{126}.
В Токио и Вашингтоне тотчас же решили воспользоваться ситуацией. 6 июля 1918 г. Белый дом санкционировал посылку в Сибирь войск «для оказания помощи чехословакам». Для начала было решено направить на территорию России японские и американские войска численностью в 7 тыс. штыков. Однако японцы, для которых главным было быстро занять как можно больше стратегически важных районов Дальнего Востока и Сибири, не собирались вводить какие-либо ограничения для численности своих интервенционистских войск. Уже 2 августа они под прикрытием миноносцев, высадив десант в устье Амура, овладели городом Николаевск-на-Амуре, а 12 августа перебросили во Владивосток пехотную дивизию, численностью около 16 тыс. человек. Наряду с японцами город оккупировали также меньшие по численности контингента английских, французских и американских войск.
Командующим оккупационными войсками на российской территории был назначен японский генерал Отани. По официальным американским данным, на российский Дальний Восток было направлено 72 тыс. японских и свыше 9 тыс. американских солдат. При этом следует иметь в виду, что численность японских интервенционистских войск менялась. Так, в литературе существуют указания на то, что в различные периоды оккупации на Дальнем Востоке и в Сибири действовало до 100 тыс. японских солдат и офицеров{127}.[2]
Хотя в принятом 7 ноября 1918 г. VI Чрезвычайным съездом Советов обращении к правительствам великих держав, в том числе Японии, было сделано предложение начать переговоры о мире, интервенция на востоке России не только продолжалась, но и охватывала все новые районы — Приморье, Приамурье и Прибайкалье. В условиях острой нехватки здесь регулярных войск повсеместно развертывается партизанское движение. К осени 1919 г. под руководством подпольных большевистских организаций в партизанских соединениях насчитывалось 45—50 тыс. бойцов: в Забайкалье — 15—20 тыс., в Амурской области — 10 тыс., в Приамурье и на Северном Сахалине — 6 тыс., в Приморье — 10—15 тыс.{128}
Имея многократное преимущество в численности войск, оккупанты, тем не менее, не могли своими силами контролировать захваченные огромные просторы восточной части России. Это вынуждало их использовать своих ставленников из числа укрывшихся на территории Китая возглавлявших белобандитские формирования атаманов Семенова, Калмыкова, Гамова. С их помощью на оккупированных японскими войсками территориях отменялись все законы и установления советской власти, реставрировались старые, дореволюционные порядки. Были восстановлены дореволюционные права офицерства, чины и звания царских чиновников, казачье сословие. Национализированные предприятия возвращались прежним владельцам. Крестьянам было позволено пользоваться только «теми земельными гранями, кои были до марта 1917 года»{129}.
В ходе Гражданской войны значительная часть Сибири была захвачена войсками белогвардейских армий Колчака, который, назвав себя Верховным правителем России, координировал свои действия с японским командованием и получал от него материальную помощь. Все выступавшие за свержение советской власти силы, будь то интервенты или белогвардейцы, применяли крайне жестокие методы борьбы с политическими противниками и партизанами.
