Отвечая на предложения Путятина рассмотреть весь комплекс двусторонних отношений, Кавадзи говорил: «У вашей страны и нашей страны своя территория, свой народ, и, хотя у нас нет взаимного общения, мы мирно сосуществовали. Для того, чтобы сейчас заново провести пограничную линшэ, надо прежде всего изучить документы, обследовать местность, привести достоверные факты и после этого обеим сторонам, направив своих представителей, еще раз обсудить вопрос и установить взаимную границу. Этого в один день сделать нельзя… Что касается вопроса о дипломатических отношениях и торговле, то издавна в нашей стране существует на это строгий запрет. Летом этого года Америка тоже добивалась установления торговых связей. Поскольку в настоящее время обстановка в мире коренным образом изменилась, то нельзя упорно цепляться за старые законы. К тому же, если дать разрешение вашей стране, нельзя отказать в таком же разрешении Америке. Если разрешить вашей стране и Америке, то необходимо будет дать такое же разрешение и остальным странам. Наши возможности для этого слишком малы.
К тому же в нашей стране только что назначен новый сегун, а для такого решения надо собрать на совет удельных князей. Поэтому раньше чем через три-четыре года ответ дать не сможем. Если вопрос решится, то мы сообщим вам»{41}.-
Из этих слов японского уполномоченного следует, что в начале 1854 г. центральное правительство еще не теряло надежды на то, что все же удастся если не избежать, то хотя бы оттянуть «открытие» страны американцам и русским. Однако недооценивать угрозу обстрела японской столицы «черными кораблями» Перри правительство бакуфу не могло. С другой стороны, в Эдо понимали, что в случае принятия американских требований ссылаться на строгость изоляционистских законов на переговорах с русской миссией будет трудно. Как бы то ни было, линия на затягивание переговоров была сохранена.
Долгие и утомительные беседы с Кавадзи результата не давали — японцы упорно отказывались идти на уступки в вопросе о начале торговли с Россией. Тогда Путятин решил изменить направленность переговорного процесса, сосредоточив внимание на территориальном вопросе. Он, видимо, полагал, что достижение договоренности по проблеме прохождения границы на устраивающих японцев условиях позволит развить успех и побудить партнеров по переговорам к изменению их жесткой позиции по поводу торгового обмена.
Международная обстановка складывалась не в пользу России, и миссии Путятина в частности. В условиях начавшихся военных действий с Великобританией и Францией российская эскадра не могла неопределенно долгое время в безопасности находиться у японских берегов. В дальневосточные воды России была направлена объединенная англо-французская эскадра в составе 6 судов (212 орудий), которая неоднократно под прикрытием пушечного огня предпринимала попытки высадить десант на восточное побережье Камчатки и захватить Петропавловск. Английские и французские военные корабли создавали постоянную угрозу и для российской дипломатической миссии. Путятин оказался перед выбором: или вернуться в Россию ни с чем, тем самым предоставив американцам и западноевропейским державам преимущественное право на выгодную торговлю с Японией и использование ее портов своими торговыми и военными судами, или искать компромиссное решение.
Для того чтобы вывести переговоры из тупика, вице-адмирал решил продемонстрировать более гибкую позицию. Возможность компромисса была заложена еще в послании Путятина Верховному совету Японии от 18 ноября 1853 г., в котором сообщалось: «Гряда Курильских островов, лежащая к северу от Японии, издавна принадлежала России и находилась в полном ее заведывании. К этой гряде принадлежит и остров Итуруп, заселенный курильцами и отчасти японцами. Но русские промышленники в давние времена имели поселения на сем острове: из этого возник вопрос, кому владеть им, русским или японцам…»{42}. Путятин фактически предложил японцам провести границу между Итурупом и Кунаширом, который в этом случае отходил к Японии. Это воодушевило японских переговорщиков, ибо, опасаясь присоединения России к США и западноевропейским государствам с целью совместного давления на Эдо, правительство бакуфу втайне не исключало варианта размежевания, по которому все Курильские острова, включая Кунашир, признавались российскими. В 1854 г. в Японии была составлена «Карта важнейших морских границ великой Японии», на которой линия ее границы на севере проведена жирной чертой по западному и северному побережьям острова Эдзо (Хоккайдо){43}. Отсюда следует, что при благоприятных обстоятельствах Путятин мог отстоять права России на южнокурильские острова, с которых русские были вытеснены силой.
Японцы по правилам торга первоначально выдвинули заведомо неприемлемые условия, потребовав ухода русских с Сахалина и передачи во владение Японии всех Курильских островов. Путятин же твердо настаивал на том, что граница должна проходить по проливу Лаперуза, то есть весь Сахалин надлежало оставить за Россией. Тем самым изначально создавалась тупиковая ситуация. Скорее всего, это делалось японцами сознательно, с тем чтобы лишить русскую миссию надежд на быстрое нахождение компромисса по территориальному размежеванию и убедить ее больше не поднимать этот вопрос. Естественно, Путятин отверг необоснованные притязания. Однако он терпеливо, приводя исторические факты о принадлежности данных земель Российской империи, продолжал настаивать на необходимости установления между двумя странами официально признанной границы. При этом он не мог выходить за рамки определенных Петербургом переговорных позиций.
Возможность определенных территориальных уступок Японии ради установления с ней торговли допускалась царским правительством. Однако предусмотренные уступки рассматривались как максимум того, на что могла пойти Россия. На наш взгляд, отказ от прав России на южные Курилы считался своеобразной компенсацией Японии за ее согласие признать российским весь Сахалин, обладание которым в Петербурге считалось фактором особой геополитической важности. Как отмечалось выше, владение Сахалином позволяло контролировать устье Амура и прилегающие к нему обширные, стратегически важные пограничные районы на континенте. Пределы возможного компромисса с Японией по территориальному размежеванию были определены в специальном документе царского правительства.
В «Дополнительной инструкции» МИДа России послу Е.В. Путятину от 24 февраля 1853 г., в частности, говорилось: «По сему предмету о границах наше желание быть по возможности снисходительными (не проронивая, однако, наших интересов), имея в виду, что достижение другой цели — выгод торговли — для нас имеет существенную важность.
Из островов Курильских южнейший, России принадлежащий, есть остров Уруп, которым мы и могли бы ограничиться, назначив его последним пунктом Российских владений к югу, — так, чтобы с нашей стороны южная оконечность сего острова была (как и ныне она, в сущности, есть) границиею с Японией, а чтобы с Японской стороны границиею считалась северная оконечность острова Итурупа.
При начатии переговоров о разъяснении пограничных владений наших и японских представляется важным вопрос об острове Сахалине.
Остров сей имеет для нас особенное значение потому, что лежит против самого устья Амура. Держава, которая будет владеть сим островом, будет владеть ключом к Амуру. Японское Правительство, без сомнения, будет крепко стоять за свои права, если не на весь остров, что трудно будет оному подкрепить достаточными доводами, то, по крайней мере, на южную часть острова. В заливе Анива у японцев имеются рыбные ловли, доставляющие средства пропитания многим жителям прочих их островов, и по одному этому обстоятельству они не могут не дорожить означенным пунктом.
Если Правительство их при переговорах с Вами явит податливость на другие наши требования — требования по части торговли, то Вам можно будет оказать уступчивость по предмету южной оконечности острова Сахалина. Но этим и должна ограничиться сия уступчивость, то есть мы ни в коем случае не можем признавать их прав на прочие части острова Сахалин.
