В первом секторе 782 полк 388-й дивизии и 9-я бригада морской пехоты весь день вели бой за высоту с 4-м турецким редутом, но вернуть ее не удалось. Вообще данные о событиях 19-23 июня крайне противоречивы, у большинства авторов, описывавших события тех дней, нет четкого представления о местности, где происходили те или иные бои. Так Г.И. Ванеев пишет: «Усиленные танками и самолетами войска противника перешли под прикрытием артогня в наступление против 25-й стрелковой дивизии и батальонов 8-й бригады морской пехоты, защищавших рубеж Мартыновский овраг – Мартыновская балка».
На самом деле 8-я бригада морпехоты оборонялась правее, на горе Читаретир, а рубеж от обрыва в долину Кара-Коба до верховий Мартынова оврага занимали бойцы 3-го полка морской пехоты.
Противник действительно атаковал рубеж по Мартынову оврагу, занятый остатками 25-й дивизии, но в лес, прикрывавший правый фланг обороны, противник входить побоялся. Наиболее ожесточенным атакам подверглись подразделения 31-го и 54-го полков 25-й дивизии, а также в районе балок Трензина и Графская – оставшиеся части 345-й стрелковой дивизии и 138-й стрелковой бригады. Несмотря на превосходство врага все его атаки были отбиты. Тем не менее, противник почти прорвался к устью оврага и был остановлен огнем артиллерийского дота № 13. Контратакой чапаевцев противник был отброшен.
Чтобы предотвратить прорыв противника в полосе первого и второго секторов обороны генерал-майор И.Е. Петров решает в ночь на 24 июня перегруппировать и частично переформировать части. Он возлагает оборону первого сектора на 109-ю и 388-ю стрелковые дивизии. Два батальона 9-й бригады морской пехоты остаются в поддержке 3-го дивизиона дотов. Остатки 386-й дивизии, 7-й бригады морской пехоты поддерживались 2-м дивизионом дотов. 25-я стрелковая дивизия, 8-я бригада морской пехоты, 3-й полк морской пехоты поддерживались огнем 1-го дивизиона дотов.
Вновь созданный четвертый сектор (от ст. Инкерман до Павловского мыска) заняли 138-я стрелковая бригада, сводный полк (300 человек), созданный из остатков частей 95-й стрелковой дивизии, вновь сформированные части 79-й морской стрелковой бригады (187 человек), 2-го Перекопского полка (120 человек), сводного полка 345-й стрелковой дивизии (1543 человека). В поддержку участка обороны был выделен бронепоезд «Железняков. Задача сектора – не допустить высадку десанта с Северной стороны и прорыва противника вдоль Симферопольского шоссе.
Из воспоминаний генерала Жидилова: «23 июня нам приказывают отойти с Федюхиных высот на Сапун-гору. В центре нашего участка находится теперь Ялтинское шоссе, спускающееся серпантинной лентой вниз. Пятый батальон занял позицию левее дороги, четвертый – правее, первый – во втором эшелоне на склоне горы. Соседями с флангов у нас части 386-й стрелковой дивизии полковника Кутейникова (Скутельника – Б.Н.) и 9-й бригады морской пехоты».
Штаб 7-й бригады расположился в бывшем КП 1-й батареи 3-го дивизиона дотов, который располагался на склоне Сапун-горы.
На событиях, происходивших в районе Сухарной и Маячной балок, хотелось бы остановиться подробнее. На Северной стороне у советских войск оставался последний плацдарм. Это участок арсенала в Маячной и Сухарной балках. События в этом районе развивались следующим образом.
В ночь на 23 июня полковник Донец и заместитель начальника политотдела тыла батальонный комиссар В.А. Карасев переправились на катере в Сухарную балку для выполнения специального задания. По утверждению П.А. Моргунова именно Донец был уполномочен командованием принять решение по взрыву штолен с боезапасом.
Как пишет П.А. Моргунов: «Он (Донец) доложил, что получил задание командования тыла переправиться в Сухарную балку, организовать и проверить подрыв всех складов с боезапасом и другими взрывчатыми веществами. Я предупредил его, что сегодня части с Северной стороны, кроме Сухарной балки, отводятся и вернуться можно будет только ночью на шлюпке. Донец был также предупрежден, что враг может в любой момент прорваться к складам. В это время на подступах к штольням обеих балок шли ожесточенные бои, в которых защитники складов с большим трудом сдерживали врага».
Этот разговор между П.А. Моргуновым и Е.П. Донцом мог происходить только в ночь с 22-го на 23-е, т.к. полковник Донец в 3 утра был уже на территории Сухарной балки. Войска же были отведены в ночь на 24-е. В этой ситуации отсчет времени шел уже не сутками, а часами. П.А. Моргунов сам указывает дату: «В ночь на 24 июня по решению командования остатки 345-й стрелковой дивизии и 138-й стрелковой бригады отводились из района южнее ст. Мекензиевы Горы, где они прикрывали район от Сухарной до Графской балки, на южный берег Северной бухты, вследствие чего, задача прикрытия входов в балки и к складам ложилась теперь полностью на небольшие гарнизоны этих складов».
В связи с этим возникает вопрос: почему наши части поспешно отошли, оставив в Маячной и Сухарной балках лишь два маленьких гарнизона? Объяснение дается простое: «Разрешение на взрыв штолен было получено еще 24 июня, но в связи с тем, что не успели заминировать все штольни, было принято решение продержаться еще одни сутки, до утра 26-го июня». Все это конечно хорошо, но...
Склады в Маячной и Сухарной балках, так же как и все объекты севастопольской обороны (вплоть до дотов) были заминированы еще в марте 1942 г., о чем имеется официальный доклад. По версии наших историков штольни разминировали, опасаясь диверсии. Но документов, подтверждающих данный факт, пока найти не удалось. Даже если так, то на минирование 10 штолен в Инкермане специалистам понадобилось всего 8 часов. Е.П. Донец прибыл в Сухарную балку рано утром 23-го, т.е. до раннего утра 25-го у него было двое суток. Времени более чем достаточно.
24-го июня после отхода наших частей из двух старых земляных укреплений («форт Урал» и «форт Донец»), прикрывавших подходы к арсеналу, ситуация осложнилась: «...противнику ввиду значительного превосходства в силах и средствах удалось выйти к бухте и разъединить силы обороняющихся, находившиеся в Маячной и Сухарной балках». Но основной бой развернулся с другой стороны – севернее восточных внутренних ворот, противник прорывался со стороны бухты Голландия. С этой стороны подходы к складам прикрывали только 4 дота, которые занимали бойцы Местного стрелкового полка. Часть защитников закрепились в двухэтажном здании управления арсенала, превращенного обороняющимися в опорный пункт. Часть обороняющихся заняли позиции у ворот со стороны Маячной балки.
Из книги немецкого главнокомандующего Э. фон Манштейна: «Особенно трудным оказалось выбить противника из его последних укрытий на северном берегу бухты. Для размещения боеприпасов и резервов Советы устроили в отвесных стенах скал глубокие штольни с бронированными воротами, которые были оборудованы для обороны. Их гарнизоны, находившиеся под властью своих комиссаров, не думали о сдаче».
По вопросу обороны Сухарной и Маячной балок вроде бы все ясно, но при внимательном изучении документов возникает много вопросов и нестыковок, поэтому опять обратимся к воспоминаниям: «...нас переправили на трех грузовиках к арсеналу на Северной стороне. Мы приехали ночью 20 июня. Железные ворота одного тоннеля были открыты, и краснофлотцы вытаскивали из них темные ящики со снарядами. На причале уже лежал штабель снарядных ящиков. Кроме нас прибыли красноармейцы и командиры из других частей. Грузили машины быстро, но в пять утра начало светать. Машины успели сделать три ходки. Четвертой должны были забрать нас, но машина не пришла. Мы хотели повалиться спать тут же в штольне, но главстаршина выгнал нас на солнце. Машина пришла только ночью, привезла по буханке хлеба и по банке консервов на двоих. Воды не привезли, зато выдали по бутылке вина на каждого. Было приказано оставаться в штольнях. В нашей штольне лежали 45-мм снаряды, их штабеля громоздились в пять-шесть рядов вдоль стен. Рядом с нами работала пехота, загружая 76-мм снаряды. На следующий день машина за нами не пришла. После вина жутко хотелось пить. Кто-то из краснофлотцев предложил консерву. Я сказал, что есть не хочу, хочу пить. Моряк усмехнулся «Эх, пехота...» и финкой пробил банку. В банке оказалась вода...
