Около 4-х утра со стороны, примыкающей к укреплению зенитной батареи, к немецким войскам подошли еще три роты, ранее штурмовавшие массив бывшей батареи № 7. К этому времени сопротивление защитников укрепления было почти сломлено и в живых оставалось не более пятнадцати человек. Спустя час, в 5 ч 15 минут 22 июня, все Северное укрепление было в руках немцев. Потери немецких войск были просто огромны. Девять рот, принимавших непосредственное участие в штурме укрепления, потеряли почти половину личного состава, еще три роты, подошедшие позже, потеряли в общей сложности 65 человек. Тот факт, что штурмующие подразделения понесли огромные потери признается даже немецкой стороной: «...из пяти атаковавших рот более половины погибло…», – так было указано в отчете о штурме укрепления. Но простое сопоставление частей, непосредственно участвовавших в штурме, дает не пять рот, а минимум три полнокровных батальона. В вопросе о Северном укреплении можно было бы поставить точку, но... Немцы оценивали свои потери в 572 человека, потери защитников неизвестны. По данным немецкой стороны «...большевики потеряли примерно столько же». По советским данным число защитников было намного меньше: «Гарнизон укрепления насчитывал около 150 человек во главе с командиром автороты старшим лейтенантом А.М. Пехтиным и политруком К.М. Бурецом. В их числе были 40-50 человек из 178-го инженерного батальона Береговой обороны, 50-60 отошедших армейцев и зенитчиков и взвод местного стрелкового полка – 50 человек».
При расчистке Северного укрепления после войны находили медальоны-смертники бойцов 52-го армейского артполка, противотанкового дивизиона, саперного батальона и полевой хлебопекарни 95-й дивизии. В официальной истории обороны Северного укрепления этих частей нет. Сколько было защитников в укреплении – неизвестно, и вряд ли когда-нибудь удастся выяснить этот вопрос.
Вопреки распространенному мнению, 21 июня форт Константиновский в бой не вступал, бои в тот день шли на подступах к форту на мысу Толстом (немецкое название Batteriezunge – «Батарейный мыс»), в районе лагеря училища БО и Михайловского форта. Возглавил оборону Михайловского укрепления офицер штаба 110-го зенитного полка капитан Р. Хайрулин, который по своей инициативе сформировал из отступавших бойцов гарнизон укрепления. Форт защищали бойцы нескольких разбитых зенитных батарей Северной стороны, части артиллеристов береговых батарей, часть личного состава 12-й авиабазы под руководством интенданта 3 ранга В.И. Пустыльника и командира пулеметного взвода лейтенанта Н.Н. Кашина.
Из анализа событий последних дней борьбы на Северной стороне, складывается впечатление, что Капитохин, чувствуя за собой вину после оставления им Северной стороны, не до конца откровенен. Так он вспоминает: «…мне было приказано оставаться на Северной до 3 часов утра 22 июня...». Ведь, наверняка, было приказано не просто «оставаться», а руководить обороной?!! С другой стороны, что он мог реально предпринять, находясь в казармах Местного стрелкового полка, практически без средств связи и без работоспособного штаба? А главное, без реальной помощи с Южной стороны? Нет ни единого упоминания о поддержке войск Северной стороны огнем батарей с Южной…
Кто же и как командовал частями срочно воссоздаваемого на Южной стороне «нового» (?) 4-го сектора? По отчетным документам штаба СОР, грамотно подкорректированным в сентябре 1942 г., а затем, в октябре 1945 г., отчетливо просматривается вина А.Г. Капитохина, сначала, за развал обороны на Северной стороне, затем – за непринятие эффективных мер по отражению десанта противника на Корабельную сторону.
Трудно было в те дни и на других участках обороны. В 5 часов утра 21 июня противник силами до двух полков 72-й дивизии при поддержке 4 танков и 5 штурмовых орудий перешел в наступление в 1-м секторе. Удары наносились в направлении Кадыковского кладбища, в районе которого оборонялся батальон 456-го полка и в направлении 4-го турецкого редута с тем, чтобы сбросить с высоты батальон 9-й бригады. Во втором секторе противник атаковал силами двух румынских полков в направлении на деревню Новые Шули (Штурмовое).
Отважно дрались значительно поредевшие полки 109-й дивизии: 456-й (командир – подполковник Г.А. Рубцов); 381-й (военком – батальонный комиссар X.Ф. Тодыка); 602-й (командир – подполковник П.Д. Ерофеев). Не меньшее мужество проявили полки 388-й стрелковой дивизии, особенно 782-й стрелковый полк, которым командовал майор И.А. Бекин. В 1-м секторе мужественно сражались два батальона, артиллерийский и минометный дивизионы 9-й бригады морской пехоты. Эффективно поддерживал свои части и отражал атаки фашистов артиллерийский дивизион 9-й бригады морской пехоты, которым командовал полковник Ю.И. Неймарк. Еще два батальона бригады по-прежнему находились в резерве командования СОР.
Стойко держалась 7-я бригада морской пехоты генерала Е.И. Жидилова, хотя в ее составе осталось менее двух батальонов неполного состава. Части опирались на хорошо подготовленные рубежи, имевшие большое количество долговременных огневых точек. В результате тяжелых боев, развернувшихся на участке от Балаклавы до Федюхиных высот, противнику, понесшему значительные потери, удалось продвинуться всего на 100-200 м. Однако, во II секторе враг прорвался на стыке 386-й дивизии и 7-й бригады морской пехоты. В результате чего в ночь на 22 июня части II сектора отошли на рубеж Новые Шули – Сахарная головка – подножье высоты Читаретир. Части III сектора, в состав которого теперь входили 25-я и 345-я стрелковые дивизии, 79-я и 138-я стрелковые бригады и остатки 2-го и 3-го полков морской пехоты, отразили сравнительно слабые атаки врага и удержали занимаемые рубежи от подножья горы Читаретир через южные скаты Мартынова оврага до верховий балок Трензина, Графская, Сухарная.
Местный стрелковый полк Береговой обороны, участвовавший в боях с первого дня обороны и неоднократно ходивший в контратаки на противника во время всех трех штурмов, упорно оборонял теперь один из последних опорных пунктов на Северной стороне в районе Инженерной пристани. Четыре раза полк переходил в контратаки, и враг, не выдержав бурного натиска, откатывался на свои исходные рубежи, оставляя множество трупов. Нес потери в упорном бою с врагом и личный состав полка. Раненых ночью отправляли на шлюпках в госпиталь на Павловском мысу.
День шестнадцатый, 22 июня.
В боях на Северной стороне немецкие части были полностью измотаны и обескровлены. Им уже не хватало сил наступать одновременно на нескольких направлениях. Пока держалось Северное укрепление, атаки на Михайловский форт и на батарею № 2 были слабыми и эпизодическими. Форт Константиновский отбивал только воздушные налеты, и в бой еще не вступал.
П.А. Моргунов пишет: «21 июня после сильных ударов авиации и артиллерии противник силами 31-го пехотного полка 24-й пехотной дивизии, заменившей разбитую 132-ю пехотную дивизию, и батальона 88-го саперного полка с танками начал атаку двумя группами – одной в направлении Константиновского равелина и береговых батарей № 12 и 2, а другой – на Михайловский равелин». Что-то спешил генерал Моргунов «закрыть» тему по обороне Северной стороны. Петра Алексеевича понять можно: отдав вечером 20-го июня приказ о подрыве береговых батарей № 2 и № 12, уточнять подробности дальнейшей борьбы на Северной стороне ему очень не хотелось.
Бой переместился в район Михайловского форта и береговых батарей № 2 и 12. «Условно» взорванные батареи продолжали сдерживать врага. Ночью удалось подвезти на батарею 130-мм боезапас. Два раза бойцы 2-го артдивизиона подвозили на шлюпках снаряды для орудий. Пока действовали орудия батарей, противник не мог прорваться мимо болота от Михайловского к Константиновскому укреплению.
