Стоял жаркий июнь, за воротами больницы кипела жизнь. Неподалеку, у Порта Пиа, был местный луна-парк с автодромом, каруселями и тирами. Из репродуктора лились песни. Выходя из больницы, я каждый раз останавливался посмотреть на все это веселье, не в силах ни думать, ни решиться на что-нибудь. В утро нашего прощания я прижался лицом к витрине на виа Салария, где пирамидой возвышались банки с вареньем. Верхушка пирамиды была составлена из банок с апельсиновым вареньем. Я смотрел на них, и мне показалось, что нарисованный на этикетке апельсин подмигнул мне, точно какая-то рожица. Мои идеи и убеждения, моя любовь к жене и к моей маленькой дочурке, вера в свое дело и ту правду, за которую лучшие люди пали в дни Сопротивления, моя гуманность и мои надежды — все пошатнулось перед лицом чудовищной несправедливости, постигшей тебя. Теперь я убеждаю себя, что и для самых невинных и для самых развращенных душ смерть всегда — продолжение жизни, завершение пути познания. Но что означает она для душ уже не невинных и еще не развращенных, которые не успели познать ни счастья самопожертвования, ни удовольствия от надругательства над ближним?

— Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное, — сказал Христос.

Если это так, то твоя душа сияет в выси небес.