Воины переглянулись. Явились слуги убрать со стола, и, чтобы не вызвать подозрений, узники как ни в чем не бывало разбрелись по помещению, а Оливер продолжал негромко наигрывать на свирели.

Время шло. Стемнело, и в башне воцарился мрак, ибо хотя пленников и сытно кормили, но жалели свечи, а в последнее время, едва на улице потеплело, перестали топить камин.

За окном хлынул дождь. Частый, шумливый, проливной. Было слышно, как клянет непогоду стороживший на башне лучник. Затем он сменился, и тяжелая поступь зазвучала вновь, перемежаясь с шумом дождя да перекличкой стражей на стенах замка.

Минул час. Возбуждение улеглось, и узников стало клонить в сон. Неожиданно Оливер тронул Майсгрейва за рукав:

– Сэр, слышите? Часовой спит.

Действительно, шаги на крыше стихли и явственно доносился зычный храп.

– Он не мог заснуть под проливным дождем… – пробормотал рыцарь. – Его явно чем-то опоили.

Воины снова воспрянули духом, каждый взволнованно вслушивался в тишину. Неожиданный звук заставил всех вздрогнуть.

– Что это?

Оливер подался к окну и схватил лежавшую на полу стрелу.

– Взгляните, сэр!

К стреле была привязана легкая, скрученная из прочного шелка веревка со множеством узлов. Она была несколько раз обмотана вокруг оперения, и, когда они ее отвязали, на пол упали два крошечных напильника.

Воины возбужденно переглянулись. Гарри приблизился к окну.

– Стреляли, сэр, с той стены, что сбоку. Мастерский выстрел. И, клянусь Господом, я знаю лишь одного стрелка, который может в темноте, под дождем и из неудобной позиции сделать это. Алан Деббич.

Филип кивнул и молча протянул ему один из напильников. Другим он воспользовался сам. Звук поначалу показался оглушительным, но выхода не было, и они, возблагодарив небо за то, что стражники галдят за дверьми и не прислушиваются, принялись за работу.

– Хорошо еще, что идет дождь, – бормотал Гарри, орудуя инструментом.

Почти час трудились они, лишь порой замирая, когда смолкали голоса за дверью или совсем вблизи перекликались на стенах часовые. Сверху долетал невозмутимый храп дозорного. Шепелявый Джек горячо молился о ниспослании им удачи, бросившись на колени перед распятием. Наконец, когда два толстых прута решетки были подпилены, в дело вступил Фрэнк. Поднатужившись, он сломал сначала один, а потом и другой. Образовалось отверстие, достаточное, чтобы в него протиснулся человек.

– Бог ведет нас, – перекрестился Филип. – Однако нам придется оставить здесь доспехи и кольчуги, захватив лишь мечи и каски. Иначе при спуске мы будем звенеть, как минстерские колокола.

– Сэр, позвольте мне спуститься первому, – сказал Фрэнк. – Я самый тяжелый, и если эта бечевочка выдержит меня…

– Выдержит, – с улыбкой произнес Филип, с силой рванув веревку. – Она из хорошего шелка и очень прочна. Но если ты желаешь – вперед!

Фрэнк молча напялил каску и опоясался мечом, оставшись лишь в кожаной подкольчужнице, затем пропихнул свое плотное тело в отверстие и, стараясь не глядеть вниз, начал спускаться. Было слышно, как при движении он задевает о стену, затем все звуки растворились в шуме дождя, который лил и лил, погасив все факелы, зажженные на стенах стражей.

Наконец веревка ослабла.

– Хвала Создателю! – перекрестился Гарри, который все это время стоял у окна, пытаясь проникнуть взглядом в темноту. – Следующий я.

Юркий, как ящерица, он мгновенно исчез в оконном проеме. За ним последовал Оливер, потом Джек. Пока все шло благополучно. Стражник наверху заливисто храпел.

Перед тем как спуститься, Филип разложил на постелях оставшиеся доспехи, накрыв их меховыми покрывалами. Затем, опустившись на колени, снял с шеи драгоценный ковчежец и горячо помолился над ним. Потом вновь надел бесценную реликвию и, заметив, что веревка уже свободна, начал спуск.

Тонкая шелковая бечева с узлами резала ладони, колени и локти то и дело ударялись о стену, но на ссадины Филип старался не обращать внимания. Неожиданно совсем рядом с Филипом, громыхая железом, прошла стража. Рыцарь замер и возблагодарил Бога за то, что он ниспослал этот дождь. Ибо, если бы он не был так обилен и будь у лучников хоть один факел, они непременно заметили бы висящего всего в нескольких футах от них беглеца.

Когда казавшийся бесконечным спуск был окончен, рыцарь почувствовал поддерживающие его руки. Тихий голос рядом сказал:

– Вот и вы, хвала Деве Марии!

Он оглянулся. Среди его воинов стояла Анна, все в том же мужском костюме, с арбалетом и колчаном.

– Благослови вас Бог, миледи, за вашу помощь… Но что означает ваш наряд?

– То, что я еду с вами и дальше. И ни на миг не останусь более в этом замке, где всем бесчестно властвует и распоряжается Фокенберг! Ни слова более, сэр! Сейчас не время для споров. Молчите и следуйте за мной.

Она говорила негромко, но властно. Филип с невольной усмешкой подумал, что мальчик Алан никогда не позволил бы себе таких речей.

Тем временем они обошли вокруг башни, и здесь из темноты к ним бесшумно приблизился человек в плаще. Анна шагнула навстречу.

– Это Хьюго Деббич, – сказала она. – Если бы не он, я ничего не смогла бы для вас сделать. Это он раздобыл веревку, усыпил стражей, вместе со мной составил план побега.

Сэр Хьюго поклонился.

– Следуйте за мной, господа. И да помогут нам святые угодники!

Он открыл боковую калитку в стене и повел их за собой по темным, едва различимым переходам. Вокруг было темно, лишь в двух-трех бойницах на сторожевых башнях слабо мерцал огонь. Беглецы двигались крадучись, прислушиваясь к окружавшему их безмолвию, вглядываясь в каждый предмет, каждый выступ камня. Неожиданно сноп света упал на них, заставив резко отпрянуть и прижаться к стене. Через открытую дверь они увидели стол, за которым весело пировали лучники. Один из них, тяжело опираясь о косяк двери, непослушными ногами переступил порог и, упершись в стену, стал блевать.

Беглецы застыли, прижавшись к стене. Наконец воин выпрямился и, утирая лицо, двинулся прямо на них. Филип невольно крепче сжал меч. Но в этот момент Хьюго Деббич шагнул вперед.

– Свинья ты, Эндрю! – грубо рявкнул он. – Сущая свинья! Завтра же я заставлю тебя вылизать эту стену.

– Ради Бога, сэр… – залопотал лучник. – Простите…

– Пошел вон, пес! – толкнул его в плечо Деббич. – И чтоб я тебя больше не видел!

Дверь захлопнулась. Деббич какое-то время прислушивался, затем оглянулся на своих спутников и махнул им рукой. И снова они бесшумно крались, миновали еще одну тяжелую калитку, пройдя через которую Майсгрейв понял, что они находятся во втором дворе замка в окружении хозяйственных построек.

Сэр Хьюго подвел их к одному из строений и отпер слабо скрипнувшую дверь. В нос ударил запах конюшни.

– Конюхи спят и довольно крепко, – сказала Анна. – А слева в стойлах уже оседланные кони, лучшие, каких я смогла подобрать. Копыта у них обмотаны тряпьем, чтобы не было слышно рыси по плитам двора.

Затем она повернулась к Майсгрейву:

– Самый крайний – ваш Кумир.

В углу на соломе храпели конюхи, в стойлах, шумно вздыхая, переминались с ноги на ногу лошади, хрустели овсом. Кумир, признав хозяина, негромко заржал.

– Тихо, тихо, – успокаивал его Филип, но конь терся мордой о его плечо, бил обернутым тряпкой копытом, приседал на задние ноги и всячески выражал свою радость, пока струи холодного дождя не охладили его пыл.

Беглецы, ведя в поводу лошадей, бесшумно пересекли двор. Хьюго Деббич снова шел первым.

«Пока все спокойно, но главная трудность впереди. Бесшумно опустить мост не удастся. Дальше все будет зависеть от нашей ловкости. Святые угодники, помогите нам! Ведь если все кончится благополучно, я получу остальные деньги и стану бароном», – думал он.

Деббич невольно улыбался в темноте, потому что когда он получил приказ Глостера, то поначалу счел его невыполнимым. Но затем, когда убедился, что между Анной и Фокенбергом идет настоящая война и что девушка стремится покинуть замок вместе с людьми Майсгрейва, решил попытать счастья. Он предложил Анне свои услуги, и она немедленно ухватилась за эту возможность. Правда, после того как Деббичу стало известно, что письмо у Анны, он предложил ей бежать без Майсгрейва, но девушка ответила резким отказом. Позднее, когда они с Анной обдумывали план побега, Деббич решил, что не будет грехом вернуть Глостеру заодно и этого рыцаря, на которого герцог, по-видимому, зол. Дело было за малым – добыть через людей герцога сонного зелья, а там уже наготове во тьме засада Глостера.