- Силь, - кивнул Лёнечка, скорее всего подтверждая виновность подозреваемого, но блондин вряд ли понял, потому что тоже кивнул и глубоко затянулся.

Макс нырнул обратно под прикрытие лестницы и сложился пополам, пытаясь не дать смеху вырваться наружу и невоспитанно тыча пальцем в Силя. Он даже покраснел от натуги, и на его глазах слёзы выступили. В конце концов, Макс, не сдержавшись, проскулил:

- Диверсант, бля.

После чего, глядя на перекошенное лицо Силя, уже не смог не заржать. Его громкий захлёбывающийся смех привлек внимание и окончательно «спалил контору». Под лестницу сунулись две головы: Тони - с выражением лица несколько озадаченным, и Лёни - с широкой пьяной улыбкой на мордочке.

- Вы чего тут делаете? - счастливо пролепетал Пупсик.

- Вас ждём, - буркнул Силь и, с размаху хлопнув Макса по вздрагивающей от истеричных всхлипов спине, прошипел: - Правда, Макс?

- Угу, - закашлялся тот. - Нам с Тони поговорить нужно, помнишь?

Оба выползли из своего укрытия и встали напротив Тони и Пупсика.

Лёнечка не помнил и дал это понять отчаянным мотанием головы из стороны в сторону. Разумовский остановил движение, сулившее закончиться только отрывом оного органа от шеи, каким-то привычным жестом уложив локоть на его макушку. Голова невысокого Лёни за счет разницы в росте казалась идеальной подставкой для конечности Разумовского, и общая композиция выглядела весьма органично.

- О чём поговорить? - подозрительно прищурился тоже не очень трезвый блондин.

- О Стёпе, - ответил Силь и попытался зеркально отобразить позу Тони, используя в качестве подставки голову Макса.

Получалось не очень хорошо. Парни были одинакового роста, а подставка ещё и норовила ускользнуть в сторону, пошатываясь на некрепких ножках.

- О Стёпе? - переспросил Разумовский с явным напряжением в голосе.

- Ага, тут понимаешь какое дело...- с энтузиазмом взялся за агитацию Макс.

Молча выслушав весь рассказ, Тони переменился в лице. Оно превратилось в холодную задумчивую маску со сжатыми в тонкую кривую линию губами. Но никто этому не придал должного значения. Чуть подумав, блондин спросил подчёркнуто ровным голосом:

- И что конкретно требуется от меня?

- Так ты согласен?! - радостно возопил Силь. - Да ничего особенного не нужно. Ну, есть же у вас всякие... ну гейские штучки? Такое, чтоб любого натурала проняло и тряхнуло. Ну не знаю. Ну, поцелуй его что ли. Главное, чтобы он больше не имел возможности врать и прикидываться. Чтоб на чистую воду вывести! - убеждённо вещал парень.

- А если Степан действительно гей? - тихо спросил Разумовский.

- Да не-е-е-е... - в один голос затянули парни.

- И всё же? - настаивал блондин твёрдым не допускающим споров голосом.

- Ну-у-у-у...

Ребята как-то опешили. Такой вариант они не рассматривали. Переглянулись, пожали плечами в растерянности. Ситуацию неожиданно спас Лёнечка, пропищав из-под руки блондина:

- Он же сам не скрывает. Какой ему вред, а?

- Вот! - с облегчением закивал Силь. - Он ничего не теряет. Если он гей, то просто получит удовольствие.

- Если он гей, то ты ему нравишься, - совсем потерянным голосом задумчиво прошептал Макс.

- Ты так думаешь? - Тони мгновенно пришпилил парня цепким взглядом к полу, разглядывая, словно бабочку на булавке.

- Да, - как-то очень серьёзно подтвердил тот, кажется, начиная что-то понимать.

- Хорошо. Будет вам проверка. Точная и с явным убедительным результатом.

- Ха! - громко выдохнул Силь и исполнил танец победителя. Вот только победитель этот, видимо, был сусликом с круглоколесными лапами и вообще имел серьёзные проблемы с опорно-двигательным аппаратом.

В комнату вернулись все вместе. Разумовский тут же прошел к окну, не одарив Стёпу даже мимолетным взглядом. И устроился с ногами на узком подоконнике, предварительно согнав с него какую-то парочку. Те, взглянув в его ледяные глаза, даже и не подумали возмущаться, молча отправившись выискивать другое место для обжиманий. Тони же глубоко задумался, полностью погрузившись в себя.

Лёню приманила к себе на одну из кроватей компания хорошо подогретых девушек. И заполучив в свое распоряжение мягкого Пупсика, принялась его тискать, хихикая и шепча что-то такое, от чего парень заливался краской. Макс и Силь расположились неподалёку от Степана в ожидании обещанной проверки. Причем, Макс был не весел и очень задумчив. Почему-то его больше не грела мысль о затеянной авантюре.

Студенты в изрядном подпитии уже вовсю искали внимания противоположного пола. Двое парней, не нашедших себе свободного объекта и не сумевших оторвать хоть одну девицу от окончательно смущенного Лёнечки, устроились вдвоем на одном стуле, изображая, как они от отчаяния вынуждены довольствоваться однополой любовью. Выходило у них очень забавно. Многие посмеивались или откровенно хохотали над этой сценой вынужденного порока. А уж когда «парочка» принялась решать, кто будет сверху, засмеялся даже немного грустный до этого Степан. И Тони улыбнулся одними губами, то ли озорству мальчишек, то ли доброму смеху великана.

Однако, нашлись и недовольные, требующие прекратить уже это пидорство. Их попытались заткнуть сами участники представления и наиболее активные их поклонники. Началась словесная перепалка. Сначала беззлобная, но всё более набирающая обороты. Атмосфера постепенно накалялась. Назревающий пьяный конфликт погасил Стёпа, всего лишь попросив гитару. Тут же все ненужные склоки были забыты.

За гитарой с готовностью кинулись сразу двое. А притихшие студенты быстро и очень организованно сдвинули в сторону стол и расположились, кто где, плотными рядами и кучками вокруг Стёпы. Разговоры перешли в перешептывания. За толчки в бок соседа тут же следовали пинки и подзатыльники от зажатых телами и мебелью соседей. Великана усадили на самый крепкий стул в центре комнаты. Гитары принесли две и предложили на выбор. Стёпа попробовал каждую покрутил колки и остановился на более басовитой концертной с крутыми женственными боками.

Он обнимал её так бережно и ласково своими большими ладонями, что у многих девчонок перехватило дыхание. Казалось, такие крупные пальцы не смогут извлечь из инструмента что-нибудь мелодичное. Но после недолгой настройки гитара запела в его руках так, будто жила своей собственной жизнью и откликалась на прикосновения сильного мужчины. А когда Стёпа запел, мир замер, прислушиваясь. Тони, так и не покинувший облюбованного им подоконника, как-то резко дернул головой отворачиваясь к окну и полностью погружаясь взглядом в ночную улицу. Глубокий сильный голос в необычной, но очень красивой, манере пел всем и каждому в отдельности:

Забери меня к себе,

Я так устал бежать за тобою вслед.

Открой глаза, закрой лицо руками.

Свет... я хочу увидеть свет

Между нами.

Пустота неистова вам не

Понять меня, не переубедить.

Прыжок мангуста… пусто... пусто

Жить... я боюсь так дальше жить

В ультра-люстрах.

Отпусти... с невыносимою утратой

Утро... пойдём домой.

Запусти себя в кратеры моей души,

Дыши... дыши... дыши,

Я сам нажму все клапаны. [1]

Песня казалась бы не подходящей такому голосу, если бы не умение исполнителя перестраивать мелодию под себя. Но она закончилась, и наступила тишина. Вползла из темноты за окном, просочилась сквозь чуть подсвеченный лампами тонкий силуэт на подоконнике и растеклась по комнате.

Разумовский резко спрыгнул на пол, спружинив ногами, решительно подошел к Степану. Рывком отобрал у него гитару и не глядя передал в руки сидевшего поблизости парня. Потом ловко, единым движением, перекинул через колени великана длинную ногу, сел лицом к нему и прижался губами к губам, вовлекая в затяжной горячий поцелуй. Руки Стёпы тут же взметнулись к талии блондина, заскользили по спине, спустились к бедрам. Тони целовал жадно, прикусывая и пожирая желанные губы, и великан отвечал с тем же напором, иногда, когда блондин позволял, перехватывая инициативу.