- А что у тебя в этой солянке своё?
Виктор добродушно улыбнулся одними уголками губ и подмигнул парню.
- Огурцы. Мне их мама каждый год возит по десять банок.
Пирожки рождались попутно тем же способом. Чудо-повар поочередно тихо попросил у нескольких девушек чашку муки, мол, чуть-чуть не хватило. Тем же макаром нарисовалась горка разносортного риса, появление остальных продуктов Лёня отслеживал уже с трудом. Общество стольких людей его быстро утомило, но он держался и старался привыкнуть, максимально внимательно наблюдая за всеми, мотая на ус и делая предварительные выводы. Когда подошло тесто, в кухню влетел Силь с большим лотком яиц и плюхнул его перед Виктором. Быстро протараторил:
- На две недели.
Ущипнул какую-то полненькую девицу за попку, и, пока она возмущенно кричала, почему-то на другого парня, которому не посчастливилось оказаться поблизости, стащил с её тарелки солидный кусочек ветчины, закинул в рот и был таков.
Антоний Павлович позвонил, когда Лёня осваивал ответственное дело лепки маленьких пирожков, а Виктор молча улыбался, глядя на его потуги. У неразговорчивого соседа были удивительно выразительные глаза, и даже скудная мимика лица несла в себе больше информации, чем иные яркие жесты. Иногда Лёня думал, что именно поэтому Виктор почти все время молчит, ему просто не нужны слова, чтобы быть понятым.
Наскоро вытерев руки чьим-то полотенцем, Лёнечка схватил трубку и принял вызов. Обменявшись парой слов с собеседником, извинился перед Виктором, который лишь благосклонно кивнул ему, и побежал вниз встречать гостя.
- Ты учишься на пельменя? - поинтересовался Разумовский, едва пожав Лёне руку.
- На искусствоведа...- растерялся тот.
- А почему весь в муке?
"Ну конечно! Верх остроумия!" - подумал Пупсик, но вслух этого не сказал, всё-таки он был очень хорошо воспитан, а только вежливо улыбнулся и пояснил:
- Мы готовили для вечеринки, и я учился лепить пирожки.
- О-о-о...- с уважением протянул Антоний Павлович, который сам был способен только взорвать яичницу. - Похоже, проживание в общежитии может оказаться весьма полезным в некоторых аспектах жизненного опыта. Напрасно я этим пренебрег в своё время.
Поднимаясь по лестнице, они ещё немного пообсуждали особенности студенческой жизни в целом и тонкости быта в общежитии в частности. По всему выходило, что решение перебраться сюда сулило Лёнечке массу преимуществ перед комфортным прозябанием в собственном крыле частного дома родителей. Парню было очень приятно, что именно Разумовский его поддержал. Он испытывал глубокое уважение и даже некоторый трепет по отношению к этому человеку.
Перед дверью в комнату ребят Лёнечка остановился и окинул цепким взглядом всю фигуру Антония Павловича, чем вызвал удивление на лице оного. Гей-то был самый настоящий, но понравится ли? Если бы хоть знать предполагаемый способ применения этого гея... Лёнечке стало немного не по себе. Во что его втягивают? В какую авантюру он собирается втравить Разумовского? Впрочем, последний как раз может спокойно отказаться. Лёне казалось, что ребята не станут никому всерьёз вредить. Пошутить могут, но не обидеть без повода. Пупсик сам себе кивнул и распахнул перед гостем дверь в приглашающем жесте.
В комнате уже накрывали стол Макс и Силь. Но при появлении Разумовского стук бутылок и тихое треньканье стаканов замерло. Оба парня во все глаза, ровно четыре штуки, разглядывали вошедшего. А посмотреть было на что. Высокий и худой мужчина едва ли старше двадцати пяти. Для его описания хватило бы двух эпитетов, применимых к большинству частей тела: тонкий и длинный. Светло-русые словно выгоревшие на солнце волосы. Бледная кожа с красноватыми пятнышками на мочках ушей и костяшках пальцев. Прозрачно-голубые льдистые глаза. Тонкие яркие губы со странным изгибом. Длинный острый нос выглядел не столько несоразмерным с остальными деталями лица, сколько изящным оригинальным дополнением к образу. Узкие кисти рук с длинными костлявыми пальцами топорщились из рукавов тонкого черного джемпера. А в широком вырезе оного красовались тощая длинная шея и острые ключицы. Длинные прямые ноги в светлых рваных джинсах, явно немало повидавших на этом свете. Красавцем не назовешь, но в то же время в нем чувствовалась какая-то внутренняя притягательная убеждённость в собственной неотразимости. Во взгляде, в уверенности жестов, походке.
Продефилировав под перекрестием взглядов к разложенному на письменном столе "больному" ноуту, на который с абсолютно искренней печалью и безграничной тоской в глазах указал Лёнечка, Разумовский плавно приземлился на стул, уронил рядом свою сумку и приступил к осмотру.
Звук от соприкосновения увесистого кожаного аксессуара с давно не мытым полом мгновенно привел в себя Макса и Силя, словно во вселенной резко включили звук. Парни переглянулись, поставили на стол всё, что держали в руках и тихо вышли в коридор.
Глава 2
В курилке парни несколько минут молчали, активно задымляя пространство. Потом заговорил Силь, чувствуя свою организаторскую ответственность за эту авантюру:
- Чёт мне как-то стрёмно, Макс. Гей какой-то... я их себе немножко иначе представлял. Думал, придет такая фифа в бантиках с крашенными губками. Типа бабы в брюках... ну или вообще мужик в юбке... Блин, ну ты понял! Короче, мы ему мило поулыбаемся, глазки построим, и он на всё будет согласен. А этот... твою мать, ты глаза его видел? Он таких мурзиков, как мы, на завтрак ест и запивает соком свежевыжатых неудачников.
- Не сцы, Силь! Нехер срать, когда битва ещё не началась!
- Так я тебе и предлагаю отступление по всем фронтам!
- Что сам всё придумал, а теперь сам же и в кусты? Штанишки намочил?
- Да не зассал я! Просто давай какого-нибудь другого гея найдем, попроще. Который будет милым и умеет говорить "уйдииии прааааативный". А? Ну есть же в мире нормальные голубые! Не просто так анекдоты берутся!
- Ты много геев знаешь?
- Никого... вроде...
- А много знаешь тех, кто их знает?
- Не, ну чего сразу?! Просто о таком же не говорят обычно. Это же не то, что спрашивают при знакомстве. Хотя надо бы именно этим и интересоваться в будущем в первую очередь.
Парни тихонько засмеялись, представляя себе такую картинку, и обстановка в курилке немного разрядилась.
- Силь, давай попробуем. Что будет, то будет. За спрос не ударят в нос.
- Уверен?
- Нет. Но другого гея у нас нет, и искать уже некогда. Я хочу сегодня как следует повеселиться, и готов ради этого рискнуть. Спокойно! Я поговорю с ним сам!
- Вах! Какой джигит! - изобразил Силь восхищение героизмом друга.
А в комнату уже потихоньку начал подтягиваться народ с гостинцами. Количество блюд на столе неуклонно росло. Причем были они самыми разнообразными: от кильки в томате до слабосоленой сёмги и неведомых широкому обществу каперсов. Это не считая распространяющих слюноотделительные ароматы кастрюли с солянкой и огромного блюда маленьких пирожков. Предстоящее пиршество наращивало масштабы. Макс и Силь застыли в дверях, оглядывая разношёрстную толпу, расползающуюся по их комнате.
У письменного стола собралась шумная стайка разнокалиберных девиц. Пострадавший ноут усиленно гонял какую-то незнакомую программу и периодически жизнерадостно тренькал, сообщая о своем самочувствии новые факты. Силь довольно прищурился. Вирус был качественный, эту дрянь ему за каким-то лешим подарил друг - известный в узких кругах своей бессмысленной жестокостью хакер. Вот и пригодилось! Стало интересно, как этот неправильный гей справится с заразой.
Разумовский устало улыбался и ерошил свои длинноватые волосы. Девушки его явно утомляли, задавая наперебой сотню вопросов в минуту, но на его лице не было и тени раздражения. Видать, в его техническом отделе и не такие атаки приходилось выдерживать. Из бокового "гнезда" ноута торчала внушительных размеров флэшка в виде человеческой фигурки в раковую раскоряку, упирающейся руками в корпус починяемой техники. Видимо, человечек пытался вытащить из компа голову, которая якобы застряла в гнезде. На деле же голова его болталась тут же на цепочке, но никто не торопился спасать бедолагу.
