Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Припомнилось Бурову, что в прошлом году ему никак не удавалось «выколотить» для больного Семенова путевку в Трускавец. Зато Кравчук каким-то непостижимым образом раздобыл эту путевку для Семенова. Да и самому Бурову он как-то достал покрышки для автомашины.

Сопоставляя сейчас все эти факты, выстраивая их в цепочку, Буров вдруг увидел во всем этом определенную линию поведения Кравчука, его истинное лицо. Обнаружил также: все, что было в отделе партийной жизни интересного, делалось в отсутствие Кравчука или помимо его. «Ведь если их с Гуляевым поменять местами, дело пойдет лучше, — подумал Буров. — Впрочем, Кравчук будет только мешать. А может, посадить его инструктором в отдел писем, а Федотова перевести в партийный отдел?»

Вычитку полос он все-таки закончил вовремя. Отпустив наборщиков, верстальщиков и дежурного по номеру, остался в редакции и снова прочел статьи Савина и Коротаева. «А что, если дать их обе в одном номере? Написать к ним хорошую врезку и пригласить читателей обсудить эти статьи. Может состояться очень интересный, принципиальный разговор».

Он понимал, что разговор будет острым, не все партийные работники отнесутся к нему правильно. Да и в политуправлении многие не одобрят. Но ведь когда-то надо об этом говорить? Он понимал, что вся ответственность за этот разговор будет лежать на нем, редакторе газеты. Он не боялся этой ответственности, но все же позвонил члену Военного совета — не для того чтобы получить его разрешение, а чтобы проверить, прав ли.

Выслушав его, член Военного совета сказал:

— Давай, начинай. Только смотри, шишек тебе за этот разговор наставят много.

— А я их, товарищ адмирал, не боюсь. За двадцать шесть лет работы в печати у меня уже иммунитет выработался.

— Ну-ну, посмотрим, поможет ли тебе твой иммунитет.

Написав врезку и поставив заголовок «Кто же прав?», Буров отправил обе статьи в набор и пошел домой.

9

Николай встал по общему сигналу подъема. Выспался он хорошо, благо в этот раз его не беспокоили ночью. Обычно корреспондентов размещают в нижних каютах на свободных местах. В этот раз, видя, что сам командующий уделяет Николаю столько внимания, и, наверное, решив, что они большие приятели, корабельное начальство позаботилось устроить Николая поудобнее. Ему выделили отдельную каюту наверху, рядом с каютой, где разместился командующий.

Умывшись, Николай вышел на палубу. Матросы делали утреннюю гимнастику. Старшины покрикивали на нерадивых: «Соловьев, ниже наклоняйтесь!», «Глубже, глубже приседание!», «Левый фланг, что там еще за разговорчики?». За теплой трубой укрылись двое «сачков». Заметив Николая, они поспешно стали в строй.

Еще не рассветало, только на востоке алело багряное зарево. Небо было чистым, день обещал быть погожим. Над морем низко стлался туман, легкий бриз ласково шевелил его космы. На юге все более отчетливо проступал берег, и скоро стали видны очертания города. Вращающийся огонь входного маяка бледным лучом скользил по стенам домов.

Окончилась физзарядка, и на палубе стало тихо. Только где-то глубоко внутри стального чрева корабля глухо ворчали машины, да море тихо плескалось у борта. Потом откуда-то появились чайки. Они громко и требовательно кричали, должно быть, выпрашивали пищу, наиболее смелые и нетерпеливые таскали из обреза на корме окурки.

Вдруг откуда-то донеслось ровное стрекотание мотора. Сначала Николай решил, что на одном из кораблей спустили на воду катер. Но это оказался вертолет. Он прошел над кораблями, развернулся и завис над головным. С вертолета на тросе спустили два тюка. Потом трос убрали и выбросили штормтрап. По нему в кабину вертолета поднялся человек, должно быть, тот самый подполковник Иванов, который не успел своевременно прикрыть корабли с воздуха, за что и получил вчера нагоняй при разборе учений.

Вертолет улетел, а через полчаса катер доставил с головного корабля почту. Газеты были сразу за два дни. Николай просмотрел сначала вчерашнюю. Репортаж, который он все-таки успел передать по радио, поставили на первую полосу, значительно сократив и заверстав в него фотографию, взятую из архива фотокорреспондента. Фотография была сделана на этом корабле, но, наверное, очень давно: один из матросов, заснятый на ней крупным планом, уже успел уволиться в запас. «Ну вот, опять ляп, — с досадой подумал Николай. — Ведь могли же поставить другую, на которой нет этих крупных планов». Сам он отснял уже две пленки, но не смог их переправить на берег. И сейчас он пошел к старшему помощнику командира, чтобы узнать, не будет ли возможности отправить их сегодня.

— В девять ноль-ноль за командующим придет катер. Передайте старшине катера, он и отнесет в редакцию. А я думал, вы тоже уйдете.

— Нет, я уж с вами, как говорится, до победного конца.

Собственно, никто его не задерживал, он мог бы действительно уйти с командующим. Но очерк о секретаре все равно придется делать и надо побыть с ним хотя бы те три дня, на которые оттягивается возвращение кораблей в базу.

Он еще пил чай, когда в кают-компанию зашел вестовой и, попросив у старпома разрешения обратиться к корреспонденту, сказал:

— Товарищ старший лейтенант, командующий флотом просит вас после завтрака подняться к нему.

Когда Николай поднялся в каюту командующего и доложил о прибытии, тот сразу спросил:

— Сегодняшнюю газету читали?

— Никак нет, — признался Николай. — Вчерашнюю просмотрел, а сегодняшнюю не успел.

— Тогда, может быть, вы знаете, кто готовил вот этот материал? — Адмирал ткнул пальцем в лежавшую перед ним на столе газету.

Николай подошел, прочитал заголовок «Кто же прав?» и уже хотел было сказать, что не знает, но тут его взгляд упал на подписи. Он никак не ожидал увидеть статьи Коротаева и Савина в одном номере, да еще под одним заголовком, и поэтому растерялся.

— Вообще-то обе эти статьи готовил я, — сказал он и со страхом подумал: «Неужели опять что-нибудь не так?»

— А если не вообще, а конкретно? — усмехнулся адмирал.

— Конкретно — тоже я.

— Очень правильно сделали, что поставили их рядом. Этот, как его? — Адмирал заглянул в газету. — Этот Коротаев при таком соседстве оказался в положении той самой унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Он что, и в самом деле дурак?

— Нет, я бы не сказал этого. Работает много, добросовестно, но, как бы вам сказать, отстал, что ли. Полк у них, как вы знаете, лучший, и, наверное, в этом есть какая-то доля и его работы. Но даже он мог бы делать значительно больше, отрешись он от формализма. А ведь порой на этот формализм мы сами их толкаем.

— Кто это «мы»?

— Ну, хотя бы газета. И, если откровенно, вы тоже.

— Я? Интересно, каким образом?

— Что спрашивать с Коротаева, если вы точно такие же статьи подписываете своим именем.

— Постой, когда это было? — Командующий от неожиданности даже перешел на «ты», что для него было не грубостью, которой он вообще не отличался, а знаком особого расположения.

И Николай уже совсем смело продолжал:

— А вы почитайте хотя бы последнюю вашу статью, что в «Красной звезде» напечатана.

— Чем она тебе не нравится?

— Скучная и… пустая статья. Нет в ней ни мысли, ни чувства. Вот вчера я слушал вас на разборе. Сколько интересных раздумий и наблюдений было высказано, не одну отличную статью можно написать. Но ведь вы об этом никогда не пишете!

— А, как думаешь, почему?

— Да потому, что вы ни одной статьи не написали сами. Вы их только подписываете. А пишет их за вас инструктор политуправления или наш брат газетчик. А отсюда и наш, а не ваш кругозор. Стараемся, чтобы поглаже сделать, с ваших же прошлогодних статей сдираем целыми кусками. Потому что это — «верняк». Может, вам иногда и не нравится, поморщитесь, но подпишете. А потом… — Николай умолк, решив, что и так уже наговорил много лишнего.

— Что потом? — допытывался командующий.

— А не обидитесь?

— Давай, раз уж замахнулся, так бей.

13
{"b":"223335","o":1}