Алексей Синицын
Искусство скуки
www.napisanoperom.ru
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.
© А. Синицын, 2014
© ООО «Написано пером», 2014
«Скука – это время, отведённое нам, для примирения со временем».
(Вольтер. Из неопубликованных размышлений на унитазе).
Для сравнения, та же самая мысль:
Ре – Ля – Фа – До# – (ре-ми) –
Фа – (фа-соль-фа-ми) – [Ре]…
И.-С. Бах. «Искусство фуги».
«С какой бы скоростью ни ехал поезд, от скуки не убежать. Наоборот, чем выше скорость, тем глубже вязнет душа, как в болоте, в бездонной скукотище. Собственно, в этом и заключается главный принцип Скуки Как Она Есть».
(Если внимательно вчитаться в эти слова Мураками, то становится очевидно – явная чушь. Ни о каком «принципе» или сущности Скуки здесь речи не идёт. Он, просто, одновременно, любит и ненавидит систему японских железных дорог).
«Магнит ищет железо, так же как железо магнит. Но вскоре магнит пропитывает железо свой силой и мало-помалу железо становиться магнитом, и тогда они начинают отталкиваться»
(Вот это, о скуке! Из раннего Ремарка. Хотя, формально, данного слова здесь нет).
О певчих птицах:
«…Я несколько лет тому назад имел честь лично познакомиться с Вашим высокоблагородием в доме моего [господина] кузена, господина капельмейстера Баха, а ныне мне представилась желанная возможность письменно обратиться к Вашему высокоблагородию. Дело в том, что названный господин капельмейстер по возвращении прошедшим постом из Галле среди многих добрых вестей доложил своей драгоценной супруге и о том, что у Вашего высокоблагородия имеется коноплянка, каковая благодаря умелому обучению очень искусна в пении; а так как моя госпожа тётушка большая любительница этих птиц, я хотел бы сим осведомиться, не согласились бы Ваше высокоблагородие уступить ей эту певунью за небольшое вознаграждение и каким-нибудь надёжным способом переправить [сюда] оную…»
И. Э. Бах – И. Г. Хилле. – Лейпциг, июнь 1740 г.
О гордых и красивых птицах на букву «л»:
«Лебеди не едят марципана!»
Э. Т. А. Гофман. Щелкунчик и мышиный король.
О дидактической роли птиц в музыкальном воспитании:
«Алхимия музыки – такая же тайна, как математика, вино и любовь.
Возможно, мы научились ей у птиц…»
(С.Ружди. «Земля под её ногами»).
«Ни один нормальный человек не захочет умереть здесь и сейчас – страшно. Но, разве нормальный человек может всерьёз хотеть жить вечно? Рано или поздно его неизбежно настигнет скука. Поэтому, оставался единственный вариант – создать высокотехнологичный мир нестареющих вундеркиндов с перспективой всеобщей последующей отцифровки».
(Из «Стенограмм судебного процесса по делу технологов бессмертия»)
«Все люди разные, а все старики одинаковые»
(Интересная, но спорная мысль, внезапно пришедшая в голову моей маме в процессе тушения курицы).
«Очень тяжело быть лёгким, зато, как легко быть тяжёлым!»
(Аристотель. Трактат «О камнях»).
«Скука – это пространство, в котором нет места ни смеху, ни слезам. И то, и другое туда привносится по ошибке».
(Из записок Анри Ландаля).
И, наконец:
«Стремление человека к счастью также естественно, как желание полакомиться шоколадной конфетой. В смысле, наоборот».
(Из неопубликованных писем Джонатана Свифта к самому себе).
Contrapunkt № 1
Ковыряться в земле он никогда не любил, это ему ещё с детства надоело, а точнее сказать претило, ведь он родился и вырос в сельской провинции. А в сельской провинции ведь как? Если у тебя нет виноградников, то должны быть поля засеянные кукурузой, или коровы с овцами. Если нет коров и овец, то ты должен иметь, хотя бы птицу. Но, если ты не имеешь, ни виноградников, ни кукурузных полей, ни какой-нибудь маломальской живности, не занимаешься сыроварением или виноделием, то, по крайней мере, соблаговоли разводить орхидеи и лилии в своём собственном небольшом садике, иначе ты совсем уж маргинальный тип, и с тобой недоверчиво здороваются соседи…
«Что, и даже мельницы нет?! Как, зачем! Что значит, зачем? Ты, что же, бездельник, думаешь, булки и круасаны сами собой на деревьях родятся, только успевай срывать? Мельницы нужны, чтобы молоть зерно в муку, потом из этой муки… Не перебивай! Потом из этой муки делают тесто. А уж потом, из этого теста выпекают мягкий и вкусный крестьянский хлеб. Слышишь ты, дармоед? Хлеб! Чем же ты тогда занимаешься? Девок от скуки и безделья совращаешь что ли? Ну, что за человек такой, даже простую сельскую девку нормально совратить не может! На звёзды он любит смотреть в отцовскую подзорную трубу, видите ли, книжки читать! Стихи пишет… Стихами и мечтами сыт не будешь. И от звёзд, что проку, смотри на них не смотри…».
Короче, не любил он ковыряться в земле и всё. Но тут же совсем другое дело! Это не сорняки тебе полоть или землю в саду рыхлить, а настоящие археологические раскопки! Да, ещё где, в Древнем Китае! («Пассажиры, вылетающие рейсом в Древний Китай, просьба пройти на посадку. Повторяю…»).
Обычно археологические экспедиции брали подсобных рабочих на месте, из аборигенов, так намного дешевле выходило. Своих таскать – на одних авиабилетах разоришься. А тут друг Феликс расстарался, можно сказать, сам себя превзошёл: уговорил профессора Абенакра взять в археологическую экспедицию студента-филолога. Слыханное ли дело? Но Феликс был любимым аспирантом профессора, и к тому же обладал почти магическим даром убеждения. Уж, он к своим 25 годам девок насовращал на целое небольшое аббатство!
«Вы его не знаете, он ещё Вам Трою откопает!» – уверенно без тени сомнения на лице заявил Феликс своему патрону. «Теперь в Китае? – Язвительно отозвался профессор. – Один такой вот дилетант уже откопал, довольно, больше не надо!». Профессор не любил Шлимана, испытывал к нему даже некоторое чувство профессиональной брезгливости, но филолога взять всё-таки согласился (не знаю, что уж там ещё наговорил ему Феликс). С тем условием, что он, Феликс, лично ручается за то, что «этот человек никуда самостоятельно шагу не ступит, а, главное, не откроет ничего наподобие Трои!». На том и порешили: шагу не ступать, ничего не открывать – археология!
– Девчонки, конечно, так себе, «перекусить», – характеризовал Феликс своему другу, участниц будущей экспедиции, представлявших собой, главным образом, студенток-археологинь, а вот мадам Де’Кергье – тут он поджал губы и мечтательно закатил глаза в поднебесье.
– Кто такая мадам Де’Кергье? – Осведомился филолог, просто потому, что Феликс оставил ему место для вопроса своими взметнувшимися бровями и закатившимися глазами. Да, и не может человек вечно ходить с закатившимися под лоб глазами, это очень неудобно. – И потом, она же замужем.
– Замужем, провинция! – Снисходительно пожурил его Феликс. – Мадам Де’Кергье – это новоиспеченный доктор археологии, гордячка, красавица, Снежная Королева, скрывающая за своей внешней ледяной холодностью, – уж поверь моему намётанному глазу, – подмигнул Феликс, – бешеный темперамент! Да, помимо всего прочего, она ещё и баронесса, по мужу! Я давно к ней присматриваюсь, только всё как-то случая подходящего не было… – тараторил археолог, почти захлёбываясь собственной слюной, – а тут, представляешь! Преподаёт на соседней кафедре «Методологии обработки артефактов» – «белые воротнички». – Он язвительно скривил губы, как его учил делать это правильно перед зеркалом профессор Абенакр. – Точнее, белая блузочка, почти прозрачная, а под ней… В принципе, на этапе первичных раскопок ей и делать-то нечего. Но, похоже, сама судьба постучала в мою дверь: «Та-да-да-да!» – Археолог пропел из пятой Бетховена.
