— Да ладно тебе. Пойдем, пристроимся на задних скамьях.

Мистер Дюк, довольный, что молодчики поверили увиденному и порядком напуганы, прошел к жене в боковой придел.

— Ты веришь, что в ящике действительно умерший от оспы? — украдкой шепнул брату Линус.

— Ну уж совершенно точно — не живая шлюха, за голову которой назначена премия, братишка!

— Ты прав, что терять время! Нам нужно поскорее рвануть в Лонгорн Джанкшин и посмотреть, нельзя ли там что-нибудь разнюхать.

Двое вакерос, прислуживавших у алтаря, зажигали свечи, готовясь к мессе. Язычки пламени плясали в темно-красных стеклянных чашах перед резными изображениями святых, которые были столь искусно выполнены, что в полумраке казались живыми.

— Знаешь, что-то мне в этом месте не по себе. Здесь жутковато. Да еще эти идолы, изо всех углов уставившиеся на нас. Замечаешь, их глаза как будто следят за нами? Давай, смоемся побыстрее, пока монах не начал бормотать свою абракадабру.

Это было именно то, что мистер Дюк от них ожидал. Все наконец смогли несколько расслабиться. Демонам всегда приходится плохо во владениях Господа.

Лэси затаила дыхание, услышав, что гравий заскрипел под чьими-то шагами возле импровизированного катафалка. Боже милостивый, как же затекло и болело все ее тело! Пролежать много часов в одном и том же положении — это была сущая мука. Сколько раз зажимала она носовым платком рот, чтобы удержаться от стона! Девушка ужасно замерзла, несмотря на все одеяла и тепло прижавшейся к ней спящей обезьянки. Теперь она жалела, что не выпила этого удивительного сонного настоя.

Терпению ее подошел конец, еще немного и она либо закричит, либо сойдет с ума. Шаги приблизились, и дорогой голос Бранта прошептал:

— Лэси, ты среди живых или уже нет?

— Я держусь из последних сил, — хрипло откликнулась она. — Пожалуйста, выпусти меня отсюда.

— Потерпи еще чуть-чуть, пока эти парни не скроются из виду.

Когда наконец дверца открылась, Лэси уже не могла двигаться, и Бранту пришлось вынимать ее из убежища. Он держал Лэси на руках, голова ее покоилась у него на груди, когда Гарнет и остальные вышли из часовни.

От жгучей ревности у нее перехватило дыхание, словно дьявольская лапа вдруг сдавила горло, и, обращаясь к Дженни, она злобно прошипела:

— Я была права, тетя. Он всех нас подвергал опасности только ради нее!

— Он сделал бы то же самое для любого находящегося в опасности человека, Гарнет. Что для мужчины, что для женщины.

— Нет! Дени-то он убил! Ты ошибаешься в отношении его. И всегда ошибалась.

Дженни вздохнула, посмотрев на Бранта:

— Это же была война, Гарнет. Когда наконец ты это поймешь?

Бросив еще один испепеляющий взгляд на парочку, Гарнет, трясясь от ярости, обратилась к Сету:

— Мы уже можем уехать, дядя?

— Не торопись, деточка. Нам с Брантом и падре еще надо перемолвиться о том, что делать дальше. Лэси пока еще не в безопасности.

— Да она просто жернов на нашей шее, — заявила Гарнет и, подойдя к Бранту, саркастически спросила:

— Ну, мистер заговорщик? Какие у вас теперь планы?

— Прежде всего достать похороненного, — ответил он. — Или вы уже забыли о главном герое драмы?

На только что засыпанной могиле вновь зазвенели лопаты, и вскоре могильщики сняли крышку гроба. Завернутого в саван «покойника», все еще находившегося в трансе, перенесли в часовню. Гроб снова заколотили и завалили землей.

Но на этом дело не кончилось.

Пока мексиканцы наблюдали за пробуждением Хулио-Медведя, Брант и Сет уединились с отцом Анжелино. Миссия не могла быть постоянным пристанищем для актрисы и ее необычного партнера. Надо было предусмотреть дальнейшие действия, в тайну которых будут посвящены только эти три человека.

Миссис Дюк со служанками отправилась домой, а три оставшиеся женщины прошли в маленькую комнату, где находились самые необходимые для скромного существования вещи: ведро с питьевой водой и тыквенный черпак, каравай белого хлеба и несколько плоских кукурузных лепешек, мексиканские одеяла и теплое пончо. Лэси принесли спящего Лоллипопа. Она ахнула, решив, что он мертв. Но вакерос успокоил ее:

— Не бойтесь, сеньорита, он не умер. Это просто долгая сиеста. Скоро зверек проснется, но какое-то время не будет прыгать и играть.

Лэси улыбнулась:

— Спасибо, Томас. И другим от меня спасибо передай. Хорошо?

— Си, сеньорита. Я пошел. Дженни указала на одеяла, расстеленные на полу:

— Присядем, подруга?

— Какой тут аскетизм! — заметила Гарнет, вспоминая, что такая же обстановка здесь была и во время ее первого визита в миссию. — Монах не только работает, постится и молится. Каждый день он приносит себя в жертву. Интересно, почему мы не можем послушать, о чем говорят мужчины?

— Чем меньше мы знаем, тем лучше для нас, — заключила Дженни. — Так мы не сможем невольно выдать тайну.

Лэси была настроена весьма патетически:

— Я хочу еще раз от всей души поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Особенно вас, мисс Темпл, за то, что предоставили мне это платье и нижнюю юбку, ведь без них я была бы совсем нагой, а это недопустимо в Божьем доме!

— Жаль, что Он так мало заботится о Своем жилище, — стуча зубами, произнесла Гарнет, дрожавшая под порывами холодного ветра, который задувал в маленькие окошки без стекол. Когда миссия Сан-Хуан использовалась в качестве форта, эти окна служили бойницами. — Как забавно вы держите Лоллипопа. Сейчас вы похожи на мадонну с обезьянкой на руках!

Гарнет огорчало, что и она, и Лэси попали в миссию при схожих обстоятельствах — спасаясь — и получили помощь от одного и того же человека. От Брант а Стила — галантного рыцаря-южанина, защитника находящихся в беде женщин, не обращающего внимание на их моральные качества и смертоубийственные деяния! Впрочем, она понимала, что Салли Фосс никогда не простит Лэси, как Брант простил Гарнет. К тому же Лэси угрожала гораздо большая опасность со стороны ее жертвы, чем Гарнет — со стороны Бранта.

— Вы все время молчите, Гарнет, — обеспокоенно сказала Лэси. — Надеюсь, я не обидела вас как-нибудь?

Гарнет поплотнее завернулась в разноцветное пончо, мечтая оказаться где угодно, только не здесь.

— Мне просто холодно, Лэси. В этом склепе вода превратилась в лед! Во время моего первого визита сюда летом тут было гораздо приятнее. Толстые стены отражали солнечные лучи.

— И за вашу голову не была установлена цена, — печально добавила Лэси. — Но вы можете сами установить ее на свое сердце… если захотите.

Гарнет зябко куталась в пончо, задумчиво перебирая бахрому.

— Ни мое сердце, ни другая какая-нибудь часть моего тела не продаются, мисс Ли.

— Извините, дорогая. Я не собиралась вас обидеть. Вы даже представить себе не можете, как я восхищаясь такими леди, как вы. И завидую вам тоже.

— Простите, — смягчилась Гарнет. — Я просто так болтаю, Лэси. Это моя дурная привычка. В любом случае я вернусь в Коннектикут, как только кончится зима.

— Счастливица. А вот у меня полная неизвестность, куда податься.

— Может быть, тоже на север? — предложила Гарнет.

— Почему?

— Отгон скота. Вас вывезли бы из Техаса в фургоне с едой, а может быть, и в том самом фургоне, в котором вы прибыли сюда. Ковбои были бы вашей охраной.

— Какая блестящая идея! — воскликнула Дженни. — Держу пари, Брант уже обдумывал ее. Наверняка он собирается прятать вас здесь до завершения клеймения скотэ.

Надежда вспыхнула в глазах Лэси столь же ярко, как и любовь!

— Вы в самом деле так думаете? Я бы с радостью пошла за ним куда угодно, как угодно и когда угодно! — Она сложила руки, как для молитвы. — Пожалуйста, Боже, сделай так.

Недовольная Гарнет пожалела о своем предложении:

— Это случится не раньше марта, а отец Анжелино не сможет рисковать своей репутацией, оставив одинокую женщину в миссии на такой долгий срок! Нет, уверена, они припасли для вас другой план.