— Сет уже подготовил фургон, Гарнет. Бери свой плащ и шляпку, — поторапливала Дженни. — Если мы не поспеем вовремя, они отправятся без нас.

— Я спешу изо всех сил, тетушка. Но не удивятся ли люди тому, что мы поехали на похороны человека, с которым даже не знакомы?

— Кроме нас, только доктор Уорнер знает, кто «умер», и весь этот план в целом, — сказала Дженни.

Дюки приветствовали Сета и его семью теплыми рукопожатиями и пригласили вместе позавтракать. Такого обильного завтрака должно было хватить на весь день.

— Видит Бог, бедный падре не сможет прокормить всю нашу компанию, — сказала хозяйка. — Он живет на пожертвования и тем, что сам вырастит на грядках, так что я приготовила для нас две корзины еды.

Гарнет съела тяжелой, жирной пищи гораздо больше, чем обычно. Запив мясо дымящимся черным кофе, который почти сжег ее нежное горло, она еще раз пожалела, что техасцы не употребляют сливок и сахара. Сет ей объяснял, что коров здесь разводят прежде всего ради мяса, а не молока, которое дают только детям и больным.

Альма Дюк была одета в длинную юбку из черной грубой материи фабричного производства, черные кожаные ботинки и толстые перчатки. Голову она укутала в мексиканское траурное покрывало «ребозо». Две служанки, одетые так же, принесли закрытые корзины с едой и уселись на повозку, которой должна была править сама хозяйка. У хозяина, несмотря на старания и лекарства доктора Уорнера, вновь разыгрались подагра и люмбаго, но он старался не обращать внимания на это, по его словам, пустяковое недомогание. Во время всей процедуры сборов поведение обитателей ранчо выглядело совершенно естественным. Никому не пришло бы в голову, что на ранчо Дюка разыгрывается хорошо подготовленная пьеса.

Сосновый гроб без каких-либо украшений, за исключением небольшого деревянного креста ручной работы и ветки дикого кедра, поставили в большой фургон с двойным дном. Гарнет подумала, что Лэси с усыпленной обезьянкой, вероятно, уже находятся на своем месте. Брант, занятый хлопотами, лишь приветственно кивнул Гарнет, не перемолвившись с ней ни словом до того самого момента, когда объявил, что все готово к отправлению. Догадавшись, что он собирается править катафалком, Гарнет неожиданно сказала:

— В фургончике, где должны ехать мои родственники, довольно тесновато. Можно, я поеду с вами, мистер Стил?

— Конечно, если желаете, — только и ответил он, не сумев, впрочем, скрыть удивления.

По его сигналу конные вакерос образовали почетный караул, остальные повозки двинулись следом. Лишь несколько человек осталось присматривать за ранчо. Когда процессия проезжала мимо них, они склонили головы и прижали сомбреро к груди.

— Они знают правду? — шепнула Гарнет Бранту.

— Большинство — да, за исключением тех, что на пастбищах.

— А остальные ничего не заподозрят, когда Хулио-Медведь воскреснет из мертвых?

— Может быть. Но он, конечно же, вызовет к себе уважение и даже почтение, пока они не поймут, что он не привидение. Призраки иногда являются к католикам, как вы знаете.

— А что если в наше отсутствие на ранчо Дюка нагрянут шериф Фостер или его заместитель?

— Зачем им это делать, Гарнет? Закон не разыскивает мисс Ли.

— Может быть, но зато ее ищут охотники за премией.

Предостерегающий взгляд напомнил Гарнет, что Лэси в своем укрытии не спит.

— Любому из предателей пришлось бы иметь дело не только с Дюками, но и с разгневанными духами предков Хулио-Медведя. Думаю, нам нечего опасаться.

Гарнет спрятала замерзшие пальцы под платок и постаралась не стучать зубами.

— И почему солнце не светит? Пасмурная погода — плохая примета. Брант негромко рассмеялся:

— Вы верите в приметы? В Луизиане многие черные и даже кое-кто из белых приобретают амулеты, чтобы уберечься от невезения. Оккультизм — наследие средневековья, Гарнет. Или в Новой Англии до сих пор практикуется колдовство?

— Откуда я знаю? Я христианка. Но все здесь меня удивляет и пугает, Брант. Вот, например, что мы сейчас делаем! В этом есть нечто фатальное, и я нервничаю, хотя тетя Дженни — нет.

— Тем лучше для нее! Я рад, что она на нашей стороне. В критических ситуациях она всегда держится молодцом.

— Просто Гибралтарская скала! — подтвердила Гарнет. — Как отец Анжелино? Наверное, он уже подготовлен?

— Падре предупрежден, Гарнет. Нельзя приступать к такому делу, как наше, не предусмотрев всех возможных осложнений. Мой командир на войне научил меня простой истине если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. А он был умным человеком. Как и падре.

Гарнет вздрогнула:

— Есть что-то таинственное и в монахе, и в миссии, Брант. Я почувствовала это, когда была там. И я даже начала интересоваться католицизмом. Вы верите в их учение о Святом Петре?

Он пожал плечами:

— Я не теолог, моя дорогая. А откуда у вас этот неожиданный интерес к религии?

— Может быть, у меня предчувствие Страшного суда.

Она помолчала, а потом всплеснула руками:

— В черный день я вас встретила, Брант Стил! Ничего, кроме несчастий в моей жизни, правда, за малым исключением.

— Вроде спасения вашей жизни?

— Не напоминайте мне эту историю снова. Тетя Дженнифер делает это достаточно часто, считая меня неблагодарной. Но я вовсе не такая!

Брант ничего не ответил. Он внимательно смотрел на передового дозорного, который ехал ярдов на сто впереди. Он только что подал предупреждающий сигнал.

— Соберитесь и не падайте духом, — посоветовал он. — Это может быть еще одной неприятностью.

На полном скаку к ним подлетел кавалерийский отряд под развевающимся американским флагом. Осадив лошадь возле остановившейся похоронной процессии, командир представился:

— Капитан Вэнс Морли, армия Соединенных Штатов. Ваше имя, сэр?

— Брант Стил, выходец из Луизианы.

— В армии Конфедерации служили?

— Точно.

— Куда направляетесь?

— В миссию Сан-Хуан.

Сквозь густую вуаль Гарнет разглядывала голубые мундиры и желтые шарфы, видя черты Дени в лице каждого молодого солдата. И снова она почувствовала в сердце острую ненависть к его убийцам.

— В гробу, видимо, находится труп, мистер Стил?

— Проверьте сами, сэр, если заразная болезнь вас не пугает.

— Я расследую убийство, — сказал Морли, рассматривая остальных спутников Бранта. — Караван фургонов был атакован в сорока милях западнее отсюда. Никого в живых не осталось, а в телах найдено больше пуль, чем стрел. Ружья доставляются индейцам разными способами, в том числе в гробах.

— Я знаю об этом, капитан. И повторяю, вы можете обследовать наш груз. Люди, которые с нами, работаю г на ранчо Дюка. Я — его управляющий. Мы собираемся похоронить одного из работников, скоропостижно скончавшегося от какой-то непонятной болезни. Отец Анжелино ждет нас, но мы задержимся, пока вы не проведете осмотр.

На лице Морли были написаны смущение и страх перед смертельной болезнью, немного поколебавшись, он заявил:

— В этом нет необходимости, сэр. Я верю вам на слово. Извините за задержку, но я выполняю свой долг.

Брант отсалютовал скорее по привычке, нежели из уважения.

— Я понимаю, капитан. Претензий нет. Мы можем ехать дальше?

Капитан утвердительно кивнул и, обернувшись к солдатам, подал сигнал. Они развернулись и помчались дальше. Скрип сбруи, звяканье аммуниции — звуки столь знакомые бывшему кавалеристу — напомнили Бранту те времена, когда он вел свой отряд в атаку. В жестокой схватке на мокрую от крови землю с диким ржаньем падали лошади, как подкошенные валились убитые и раненые в мундирах обеих армий. Лицо его исказила гримаса боли. Какое безумие!

Гарнет прервала его размышления:

— Что это вы так равнодушны, Брант Стил? И даже угрюмы? Вы же одурачили янки Вам л о очень приятно, не так ли?

— Тут нет ничего особенного. Умение обмануть врага жизненно необходимо солдату во время войны.

— Не сомневаюсь, вы проявляли в этом дьявольскую ловкость?