Когда я вернулся, Атлас стояла возле телефона, а снятая телефонная трубка лежала на столе.

— Ты кому-то звонишь?

— Нет. Я просто сняла трубку.

— Зачем?

— Чтобы телефон не звонил. Выбирай между мной и звонящим телефоном. Я не хочу, чтобы от меня отвлекались. — Она улыбнулась.

Я положил трубку на рычаг и взглянул на часы:

— Но я жду звонка. Вообще-то ему пора позвонить. Значит, это скоро произойдет.

— Но я всегда снимаю телефонную трубку.

— Очень жаль, дорогая, но мне нужен телефон. А старая добрая телефонная компания может и отключить его, если мы снимем трубку с рычага. Кроме того, зачем же будить дежурного на коммутаторе?

Я приготовил мартини согласно исчерпывающим инструкциям, полученным от знакомого бармена, и с гордостью поставил бокалы на низкий кофейный столик.

Атлас взяла свой бокал и сделала большой глоток.

— О боже!

— Ха-ха. — Я лучезарно улыбнулся.

— Да это отвратительно! — воскликнула девушка.

— О чем ты, черт побери? Я приготовил это в точности...

— Ты налил много джина и вермута?

— Конечно, но...

— Ты ведь не стал бы их пить, правда?

— Ну, едва ли они такие...

— Я вылью это, хорошо?

— Ладно. Выливай. Что еще?

Атлас выскочила на кухню и вернулась с двумя мартини.

— Ты сделала их по своему рецепту? — осведомился я.

Ее напиток был куда приятнее, мне пришлось признать это.

Атлас смотрела на меня с радостной улыбкой.

— Хорошо, правда?

— Да, дорогая.

Заметив приемник, девушка включила его и теперь поводила бедрами, соблазнительно притопывая ножкой и весело покачиваясь под музыку.

— Хорошо, ой хорошо! — радостно приговаривала она. — Зах, зу, зах. Давай потанцуем.

Я приблизился к ней.

— Зах, зу, зах, — повторил я. — Конечно.

Атлас покрутила ручку настройки, нашла музыку поживее, прильнула ко мне, и мы начали танцевать.

— Достаточно живо для тебя? — поинтересовалась она.

— Дорогая, ты достаточно живая для любого.

— Я имею в виду музыку.

— А-а. Конечно. Ладно, теперь я буду дьяволом, согласна?

Атлас засмеялась:

— Нет-нет.

— Да-да.

— Нет-нет-нет... Я ведь без своего костюма.

— Но мы можем вообразить, что он на тебе.

Девушка заморгала ледяными голубыми глазами и улыбнулась. Музыка закончилась, и мы направились к дивану, но по пути Атлас снова заглянула на кухню и вернулась с новыми бокалами мартини. Мы сели на диван и посмотрели на выпивку.

— На этот раз я положила в них по две оливки. Мы слишком много пьем.

— Возможно.

Это показалось мне разумным. Атлас, похоже, привыкла проявлять благоразумие. Она склонилась над моим бокалом и заглянула в него.

— В чем дело? — спросил я.

— Взгляни на эти глаза.

— На что?!

— На оливки. Они же похожи на глаза.

Она отодвинулась. Темно-зеленые оливки, нафаршированные перцем, лежали в моем бокале перчинками вверх и в самом деле напоминали жуткие глаза.

— Похожи на глаза, — повторила девушка. — Лиловые марсианские глаза.

— Пожалуй.

— Глаза лилового марсианина, налитые кровью, как у пьяницы.

— А как же иначе? Ведь он сидит в мартини.

— Конечно. Бедный лиловый марсианин. Наверное, он утонул. Ты оставишь их там?

— Нет, почему ты так решила?

Я пошел на кухню и вылил мартини и марсианина. Атлас последовала за мной.

— Следовало бы сообщить Герберту Уэллсу, — сказала девушка. — Нас завоевывают. Они проникают к нам в бутылки с джином.

Атлас попыталась изобразить звук трубы, сопровождающий выпуски кинохроники:

— Та-та-та-та-а-та-та-а-а. Молния! Вы никогда такого не видели. Марсиане! Приземлились в Алабаме, Калифорнии, Джорджии... Марсиане в Джорджии... Эй! Марсиане в Джорджии!

Атлас начала маршировать по комнате, напевая. Она вбивала ритм в мои барабанные перепонки. Девушка промаршировала через спальню в ванную, а я следовал за ней, ударяя в воображаемый барабан и повторяя:

— Бум, бум!

Внезапно Атлас обернулась и посмотрела на меня широко открытыми глазами:

— Шелл! Шелл!

— Что? Что?

— Можно мне воспользоваться твоей ванной?

— Что... Для чего?

— Глупый. Для чего люди пользуются ванной?

— Большинство здесь моются. Вообще-то я никогда об этом не думал.

— Вот именно это я и хочу сделать. То есть промокнуть насквозь. Я люблю мокнуть в ваннах. И, Шелл...

— Да?

— У меня есть только душ.

— Бедное дитя!

— Только душ, а я люблю ванну. Я просто люблю мокнуть в ванне. Разве есть что-нибудь более веселое, чем мокнуть в ванне?

— Я мог бы сразу назвать тысяч семь более веселых занятий.

— Шелл... Все в порядке? Так ты позволишь мне воспользоваться твоей ванной?

Стоит ли отвечать на глупые вопросы? Я даже открыл ей горячую и холодную воду. Атлас попросила меня выйти, но пообещала вскоре присоединиться ко мне. Обстоятельства вынудили меня заняться изготовлением марсиан.

Я поставил бокалы на кофейный столик перед диваном, положив в них на этот раз по три оливки, чтобы до смерти напугать Атлас, и стал ждать. Из ванной время от времени доносился плеск воды.

Внезапно меня осенило: прелестная, стройная, сексуальная, восхитительная Атлас, совершенно обнаженная, сидит в моей ванне. Ничего подобного не случалось со мной прежде. Клянусь! Какого же черта мне торчать в гостиной? Я подошел к двери ванной и, осторожно постучав, услышал плеск и тихий смех.

— Кто там?

— Э-э... Друг.

— Что ты хочешь?

— Я... У меня кое-что есть для тебя.

— Подсунь под дверь.

— Детка, это не телеграмма.

— Оно не пролезет под дверь?

— Ни в коем случае.

— То есть ты сам хочешь принести мне это?

— Совершенно точно. Но ты сейчас разогрелась. А как...

— Дверь не заперта.

Атлас сказала правду. Я открыл дверь и вошел. В конце концов, это же моя ванная комната.

— И что же у тебя есть для меня? — поинтересовалась Атлас.

Я раскинул руки в стороны:

— Я!

Девушка лежала в ванне на спине, вода покрывала ее кожу, вернее, часть кожи. Вода была чистой и прозрачной. Танцуя с Атлас, одетой в облегающий фигуру тонкий костюм, в ее квартире, я полагал, что видел все ее прелести, но ошибся. Забывшись, я сунул свою дурацкую ногу в ванну — в ботинке, носке и брючине.

Девушка и бровью не повела.

— Знаешь что? — промурлыкала она.

— Что?

— Теплая вода немного отрезвила меня.

— Неужели? Что ж, не стоит приставать к тебе.

— Подожди минуту. — Атлас села в ванне и быстро отодвинулась к стенке, буквально вжавшись в нее. — Вот теперь есть место. — Она улыбнулась мне, очень довольная собой. Но ее взгляд тут же выразил удивление. — Шелл, надеюсь, ты не залезешь сюда одетым?

Динь-дон.

Я едва услышал этот звук. Похоже, звонили в дверь. Я покачал головой, подумав, что этого не может быть. Если не обращать внимания, звук исчезнет сам по себе.

Динь-дон.

— Кто-то звонит в дверь, — проговорила Атлас.

Динь-дон. Динь-дон.

— Ох, заставь их перестать, — попросила девушка. — Мне это мешает. Ты же знаешь, как я отношусь к телефонам. А тут...

Динь-дон. Динь-дон. Динь-дон.

— Быстрее, Шелл, заставь их уйти.

— Ладно.

— И возвращайся поскорее. Избавься от них и поскорее возвращайся. А я пока добавлю горячей воды.

Вовсе не чувствуя себя счастливым, я резко повернул дверную ручку и распахнул дверь.

— Что за... О господи! О, Пола! Ты... дорогая, это ты... Ты все-таки пришла. Но я занят. Пола, занят, занят...

Направившись в гостиную, она повернулась ко мне и широко улыбнулась. Ее темные глаза загадочно блестели.

— Я освободилась, Шелл. Сенатор Вайз, тоже засидевшийся допоздна, разрешил мне уйти. Разве это не чудесно?

— Чудесно.

Мой голос звучал глухо и безжизненно, в нем не осталось следа от былого огня. Я не знал, что сказать Поле.

Она зашла в спальню, вернулась оттуда без жакета, села на диван, увидела мартини и подняла на меня вопрошающий взор. Ее глаза все еще блестели, но уже иначе. Я упоминал, хотя и не слишком заострял на этом внимание, что Пола вспыльчива. Возможно, поэтому мне и не хотелось подробно говорить о ее характере. Да, да, у нежной и милой Полы был нрав портового грузчика. Признаться, я избегаю даже думать об этом, не то что упоминать.