Меня бросило в холод. Чуть позже я начал понимать, какая все-таки умная пройдоха моя Ева. Она не просто все спланировала быстро и четко до того, как позвонить в полицию, но и изобразила все в нужном свете, вставляя каждую мелочь в самый подходящий момент, чтобы она прозвучала как нельзя более убедительно и произвела бы самый выигрышный эффект.

Сейчас она торопливо продолжала:

— Мы сидели на диване. Я... я, защищаясь, отклонилась назад и схватила статуэтку. Я ударила его. — Она гордо дернула головой. — Потом я сразу позвонила в полицию. А примерно с минуту назад он начал приходить в себя. Слава Богу, что вы вовремя подоспели.

— Бред сумасшедшего! — возмутился я. — У тебя этот номер не пройдет, Ева. Я согласен, ты большая выдумщица. Кто-то другой мог бы и попасться на твою удочку, но только не я, со мной у тебя ничего не выйдет.

Я повернулся к полицейским.

— Ей приходится все это сочинять на ходу, и у нее, признаюсь, здорово получается. Но я хочу спросить у вас, есть ли смысл в том, что я явился сюда, укокошил ее мужа, а потом принялся трепать эту крошку? Боже, есть множество других, более приятных способов. Лично я за приглушенный свет и тихую музыку, а холодные трупы рядом с постелью охлаждают мой пыл. Если она говорит, что маленький автоматический пистолет принадлежит ей, то можете не сомневаться, так оно и есть. Но Лоример выбежал в спальню, а потом вернулся с ним...

— Врешь, он этого не делал. Я свирепо посмотрел на нее.

— Ева, заткнись. Или я сейчас подойду и врежу тебе разик как следует. — Я бросил взгляд на полицейских. — Даже если за это меня застрелят.

Она заткнулась.

Я стоял и рассказывал офицерам, что происходило на самом деле, излагая все быстро, пересказывая только основные моменты.

Затем Винджер сказал:

— Ладно. Давайте-ка прогуляемся в центр. Другой офицер воспользовался телефоном и позвонил в управление. Потом обратился к Еве:

— Не трогайте руками эту статую, мадам. Ева начало было поднимать с пола увесистое произведение искусства, которым меня огрела. Она выпрямилась.

— Извините. Я только хотела поставить Гермеса обратно на пьедестал.

— Кого?

Это имя прозвучало как колокол. Как колокол, звонящий по кому-то. Мне кажется, вы догадались, по кому. Оно всплыло в моей памяти, и это отразилось на моем лице.

Ева бросила на меня изумленный взгляд.

— Гермес, — вспомнил я, — произведение Праксителя.

Замечательно. Грандиозно. Такой же в точности статуэткой один сопляк из «Лупо» в Сан-Франциско расшиб башку своему возлюбленному. Если б я сразу узнал эту штуковину, это хоть мало-мальски расправило бы мои перья, насторожило бы меня и избавило бы от кучи проблем.

Но, к сожалению, я не узнал ее. Вы не находите, что мне иногда немножко не хватает культуры?

Винджер повторил:

— Поедемте в центр.

И мы поехали.