Это испанское слово. Ральф Мерл как-то вскользь упомянул о том, что когда-то Бри-Айленд принадлежал испанцам. Бри-Айленд. Город Бри. И «Дз-Дрм-тар-питс» — уже само название о многом говорит, будь то по-английски или по-испански, потому что в испанском «бри» обозначает «гудрон».
А под словом «гудрон» часто подразумевается нефть.
Раньше так называли нефть в Лос-Анджелесе. А предыстория названия такова: в девяностых годах восемнадцатого века Ла-Бри-питс стал эпицентром одного из самых бурных бумов в истории освоения нефти. За несколько лет прямо здесь, на территории, ставшей теперь легендарной Миракл-Майл, появились многочисленные скважины, выкачивавшие нефть из огромной нефтеносной площади. И все благодаря одному человеку по имени Дохени, шахтеру, что обнаружил в этих краях подземный клад. Однажды он увидел на улице Лос-Анджелеса груженный гудроном фургон и спросил возчика, откуда он прибыл. Тот ответил: из Бри-питс.
И предприимчивый Дохени со своим партнером отправляются в Бри-питс и копают в земле яму. На глубине ста шестидесяти пяти футов появилась нефть. Поначалу они выкачивали только по семь баррелей в день, но то была всего лишь первая струйка из мощного бассейна, что со временем начал давать более семидесяти баррелей за сутки.
Аарон Парадиз, старатель, опытный нефтяник, наверняка был наслышан об истории Дохени, знал, что означает слово «бри» или может значить. Само по себе название, естественно, мало что кому говорит. Не в названии суть. Чутье — иное дело. И все, что Джим рассказал мне о своем брате, о его увлечении геологией и нефтяным оборудованием, о скважинах, что он бурил; и я видел, как Джим выползал из лачуги, внутри которой мы обнаружили промасленные, в жирных пятнах и почерневшие от грязи простыни и одеяла... А оказалось, это была нефть, как и на его руках и брюках. И эта характерная конструкция из вентилей и труб в закрытой части хибары, и изрытая вокруг бульдозером, выровненная, а может, умышленно присыпанная землей огромная площадь...
Размышлял я и о других небезынтересных вещах, и у меня вдруг возникло сильное желание еще раз поговорить с Лоримером.
Однако перед встречей я собирался потолковать еще с одним человеком. Я не знал его имени, но мне понадобилось всего десять минут, чтобы найти его. Я начал осматривать офисы и, очутившись в вестибюле второго по счету здания, заметил табличку: «Фарвелл и Кляйн — Фаркляйн. Нефтедобывающая и разведывательная компания инкорпорейтед».
Разыскав контору, я вошел и вскоре уже беседовал с Эдом Кляйном. Это был широкоплечий мужчина лет шестидесяти, с копной седых волос, с карими глазами и спокойным, уравновешенным взглядом, какой иногда можно заметить у моряков, болтавшихся в море несколько долгих месяцев. Его лицо было иссечено ветрами и высушено под палящим солнцем дочерна; загар оттеняла белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей и закатанными рукавами на мускулистых руках.
Я не стал ходить вокруг да около, а взял и выложил все начистоту. Рассказал ему, что видел, и, поделившись своими догадками, спросил:
— Вам не кажется, что на Бри-Айленде может быть нефть?
Он выдвинул ящик стола, достал оттуда сигару, откусил конец и выплюнул его в мусорную корзину, потом медленно задвинул ящик.
— Ну, я сам заядлый старатель. О местонахождениях нефти можно сказать лишь одно: она есть там, где ты ее нашел. — Он чиркнул спичкой и запыхтел сигарой. — Но очень смахивает на то, что ты видел там скважину. — Он выпустил в воздух струю дыма. — Опиши мне те трубы и все, что ты там нашел.
Я подробно изложил ему все еще раз, — стараясь ничего не упустить.
— Это «рождественская елка», мистер Скотт. Наверняка там есть скважина.
— А что такое «рождественская елка»? Что за Санта-Клаус ее там воткнул? Он рассмеялся.
— Так называется то, что находится на опалубке скважины: соединение вентилей и труб. С помощью такой «рождественской елки» регулируют подачу нефти, ее можно закрыть или открыть. — Он начертил в воздухе перед собой рисунок сигарой. — У основания находится самая большая труба, может, полтора фута в диаметре, эта труба поднимается вверх. — Он показал сигарой. — Выше находится колено в виде буквы "Т", состоящее из пары других труб и клапанов. Чем ближе к поверхности, тем больше сужаются в диаметре трубы. Такая конструкция напоминает металлическую рождественскую елку, вот откуда взялось название.
Так вот что мы с Джимом видели на острове!
— Какого черта он завалил все досками? Неужели пытался укрыть скважину?
— Похоже, именно эту цель он преследовал. Правда, он не очень-то хорошо ее спрятал.
— "Рождественскую елку" не так-то легко спрятать, мистер Скотт.
— Да уж. Эта штуковина торчит из земли на шесть или восемь футов. Хотя, мне кажется, он сделал все, что мог. — Еще одна загадка: почему, в самом деле, Аарон пытался спрятать скважину? — Мистер Кляйн, когда нефть выходит на поверхность — это то, что вы называете нефтяным фонтаном? И нефть растекается по земле?
— Ну, так было, сынок, в старые времена. Это происходит в результате давления газа; он выталкивает нефть, и она бурлит, бьет ключом над буровой вышкой. Ах, какое зрелище... Теперь вряд ли встретишь такие буровые установки в Калифорнии, такого давления нет. — В его голосе прозвучала грусть. — Сейчас приходится выкачивать нефть, подымать ее на поверхность с помощью насоса. — Он переложил сигару в другой угол рта и принялся ее жевать. — Чем черт не шутит, на том острове все может быть. Возможно, и мощное давление.
Он откинулся на спинку стула и мечтательно посмотрел в потолок.
— Ничто не может сравниться по красоте с нефтяным фонтаном. Ничто на свете не способно вызвать такие чувства, как этот выброс подземной энергии. В своей жизни мне довелось несколько раз испытать подобную радость. Что самое интересное, мистер Скотт, когда нефть взвивается мощной струей, ты получаешь невероятное наслаждение, меньше всего думая в эти минуты о деньгах. Это особое ощущение победы. Когда роешь землю почти голыми руками, а она упирается, сражается с тобой за каждый дюйм, а потом ты готов ее расцеловать... — Он неожиданно выпрямился и посуровел. — Возможно, мои восторги вам ни о чем не говорят...
