Нет, это не просто девичья дерзость! Антигона посягает на прерогативы царской власти, указывает на ее предел, преступив который царь сам нарушает другой, высший закон человечности, установленный богами Олимпа. Ослепленный своей властью, Креонт не терпит никаких возражений. Он уверен в собственной правоте, тем более что окружающие его старейшины не подают голоса в защиту девушки. Но Антигона по выражению их глаз видит, что они, поддерживая ее, осуждают Креонта и «страх лишь в неволе держит» их языки.

Антигону уводят, но конфликт между властью и человечностью перерос в новую, еще более острую фазу – в конфликт старшего и младшего поколений, отцов и детей. Появляется Гемон, единственный из оставшихся в живых сыновей Креонта, жених Антигоны. Креонт уверен, что он собирается защищать Антигону или просить о снисхождении. Но первые слова Гемона о сыновней любви и почтении обескураживают Креонта. Стремясь укрепить сына в верности сыновнему долгу, царь убеждает его отречься от Антигоны:

Ласково, но настойчиво пытается Гемон убедить отца, что он пришел не оправдывать Антигону, не просить за нее, а выполнить свой сыновний долг – остановить отца перед пропастью, в которую он влечет себя. Ведь решение о казни Антигоны вызвало единодушное осуждение народа, хотя он и не осмелился перечить царю. Но эти слова вызывают еще большую ярость Креонта. Он считает для себя зазорным учиться у молодости, народ же ему не указка. «Живой ее ты не получишь в жены!» – говорит отец сыну. «Она умрет, – отзывается Гемон. – Пусть так! Но не одна…»

В своей слепоте Креонт не догадывается, на что намекает Гемон. Ему кажется, что сын в небывалой дерзости угрожает смертью ему. Царь приказывает немедленно привести Антигону, чтобы казнить ее на глазах непокорного сына. Но Гемон убегает.

В последний раз на сцену выходит Антигона. Ее ведут на смерть, и она исполняет сама по себе погребальный гимн, вместо свадебного.

Антигона уходит в аид не одна. Бросается на меч Гемон. Узнав о его гибели, наложила на себя руки и супруга Креонта. Креонт побежден. В порыве раскаяния он умоляет друзей вонзить ему в грудь меч. Так наказаны самоуверенность и слепота власти. Так возвеличен подвиг Антигоны, женщины, не сломленной бедами и несправедливостью.

Едва ли можно указать область Греции, которая внесла бы в историю человечества более весомый вклад, чем Аттика. Древний историк, имея в виду Афины, главный, а затем и единственный город Аттики, писал: «Один город Аттики на протяжении многих лет прославился таким числом мастеров слова и искусства, что можно подумать, будто все части тела греческого народа пришлись на все другие города, а его дух заперт за стенами Афин».

Греческая монета с изображением Зевса

Высокий расцвет духовной культуры Афин, в значительной мере обусловленный выдающейся ролью этого города- государства в отражении персидского нашествия (490- 480 гг. до н. э.) и умелым использованием экономических и политических выгод этой победы, контрастировал с необычайной бедностью исторических преданий об отдаленном прошлом Афин и Аттики. Древнейшие персонажи аттических мифов, в отличие от героев соседних регионов (Беотии, Фессалии, Арголиды), не совершили таких деяний, какими могли бы гордиться их потомки эпохи греко-персидских войн и образования афинской морской державы. Это были цари, в облике которых явственны следы их происхождения из местных хтонических божеств, действовавших на ограниченной территории. В лучшем случае они рождали дочерей, которым удавалось спасти родные Афины, героически принося себя в жертву могущественным богам или вступая с ними в брак. Политическое тщеславие афинян требовало таких героев, которые, подобно Ясону, Гераклу, проявили бы себя за пределами Аттики в удивительных странствиях и схватках с чудовищами и великанами.

И такие герои появились, будучи заимствованы афинянами из мифологий древних городов, утративших в эпоху военно-политического могущества Афин свою былую мощь.

Так вошел в афинский героический мир Тесей, принадлежавший к кругу пелопоннесских божеств и мифологических образов. Первоначальная чуждость Тесея Афинам ясна из того, что родиной героя был назван город Арголиды Трезены, а родителями считались бог Посейдон и царевна Трезен Эфра. Афинскому царю Эгею пришлось взять на себя роль «третьего лишнего», смертного отца героя, сошедшегося с Эфрой в ту же ночь, что и Посейдон. Рассказы о подвигах, совершенных Тесеем на пути в Афины, переосмыслены афинянами таким образом, что благородные противники и родственники трезенского героя превращены в гнусных разбойников.

Решающим для выбора Тесея в афинские герои, очевидно, явилось упоминание в «Одиссее» Ариадны, которую он побудил бежать вместе с ним в Афины. Возможно, это «патриотическая» вставка в текст «Одиссеи», внесенная во время записи гомеровских поэм в Афинах при тиране Писистрате (середина VI в. до н. э.). Первоначально Тесей не имел никакого отношения ни к Афинам, ни к Ариадне – последняя была критским материнским божеством, связанным с богом растительности Дионисом. Тесей по отношению к Ариадне оказался таким же «третьим лишним», как его «отец» Эгей в браке Посейдона с женским божеством Трезен Эфрой. На формирование образа Тесея и набора его подвигов решающее влияние оказали подвиги дорийского героя Геракла, которому он в период политического соперничества Афин и Спарты не должен был ни в чем уступать. Тесей если не повторяет, то, во всяком случае, подхватывает некоторые из подвигов, якобы не завершенных Гераклом. Время окончательного переосмысления афинянами Тесея в качестве аттического героя – 478-477 гг. до н. э., когда афинский полководец Кимон, завоевав остров Скирос, раскопал там какую-то могилу и объявил найденные в ней кости «останками Тесея», после чего Тесей получил в городе, не имевшем к нему никакого отношения, героон и почитание.

В рассказах о начале Афин первым всплывает имя Кекропа, соотносившееся то с родоначальником всех обитателей полуострова, который стал впоследствии называться Аттикой, то с первым царем Афин, выведшим обитателей этого города из состояния дикости. Первопредок Кекроп мыслился в облике получеловека-полузмея, истинного сына Земли, получившего от нее власть вместе с жизнью. Кекроп – это дух-покровитель священного холма, на котором впоследствии появился акрополь. Место, куда первоначальные обитатели долины Илиса пеласги приносили Кекропу дары земли, было превращено народной фантазией в «могилу Кекропа», а сам он наделен человеческим обликом. Жрицы Кекропа, выбиравшиеся из двух древних аттических родов Аглавридов и Герсидов, были осмыслены как его дочери (или сестры) Герса и Аглавра. Холм Пандросий дал имя третьей дочери – Пандросе ^[165].

Одновременно Кекроп и его дочери стали персонажами легенды о споре между Афиной и Посейдоном за обладание Аттикой, в котором верх взяла Афина, создательница оливкового дерева. В различных версиях этой легенды судьями состязания между Афиной и Посейдоном выступают либо древнейшие афиняне, либо олимпийские боги. Первая версия отражает становление афинской общины и общинного культа покровителя города, примитивной власти вождя-царя.