Полковник (смотрит на мальчиков). Временному боевому формированию?
Бургдорф. Вы правильно расслышали.
Полковник (после паузы). Яволь, господин генерал. (Слегка щелкает каблуками.)
Бургдорф. Я требую отдать честь, как это принято в вермахте, с немецким приветствием, господин полковник.
Полковник поднимает руку. «Хайль Гитлер», – произносит он без энтузиазма. «Хайль Гитлер», – кричат мальчики.
«Идите», – говорит Бургдорф.
Они уходят.
Первый мальчик. Вот значит, каков фюрер. Я думал, он выше.
Второй. Ребята, фюрер пожал нам руки! Это ж надо!
Первый. Я думал, рукопожатие у него тоже сильнее.
Второй. Ну, приятель! Если бы ты пожал столько рук, сколько фюрер, ты бы тоже начал себя щадить. Куда мы идем, господин полковник? Разве не назад, на фронт?
Полковник. На фронт.
Второй. Но мы же остались в Берлине.
Полковник. Да.
Второй. Разве фронт уже в Берлине?
Полковник. Фронт везде. Ты этого еще не понял?
Рихард один выбегает из бункера. Пост СС.
Постовой. А вот и еще один! Куда собрался? В детский сад?
Рихард. На фронт! А вы?
Постовой. Попридержи язык, сопляк. Ты откуда?
Рихард. С фронта! А вы?
Постовой. Сейчас ты у меня получишь, да так, что к стенке прилипнешь. Документы!
Рихард протягивает ему отпускное свидетельство, он только что перевязан.
Постовой. Что у тебя с рукой? Комар укусил?
Рихард. Ошпарил гороховым супом в столовой в бункере. Тяжелое ранение в бою. Награжден за него! (Показывает Железный крест.)
Второй постовой. Что ты разговариваешь с этим молокососом?
Рихард (выходит). Пошли со мной! Но там стреляют!
Рихард бежит домой. Воздушный налет закончился. Удобный момент, чтобы показать жителей Берлина. Длинные очереди перед разрушенными магазинами.
Кто-то в очереди. Вот это был налет, правда?
Второй (кивает). Кто еще жив, тот и виноват!
Рихард приходит домой. Из квартиры валит дым. Он вбегает. Кухня разбомблена. Вокруг валяется разбитая мебель.
Рихард (кричит). Мама! Мама!
Ютта (серьезная, молодая, лицо слишком серьезно для ее возраста, входит в комнату). Рихард!
Рихард. Где мама? Что случилось?
Ютта. Ты же видишь – половина дома!
Рихард. А что с мамой?
Ютта. Она на станции метро «Шпиттельмаркт».
Рихард. Ранена?
Ютта. Нет. Там твой брат. Йозеф. Он ранен.
Рихард. А мать с ним? Ее тут не было, когда упала бомба? (Со страхом.) Ты не врешь, Ютта?
Ютта (смотрит на него своими серьезными глазами). Врать… Идем…
Они идут в квартиру Ютты, этажом ниже. Отец Ютты сидит у постели своей жены. У него Рыцарский крест. Ютта останавливается в дверях. Бринкман поднимает глаза.
Ютта. Отец приехал сегодня. У него два дня отпуска.
Бринкман. Кто это? Ты, Рихард?
Рихард подходит ближе.
Бринкман. Ты уже солдат? Сколько тебе лет?
Рихард. Скоро шестнадцать…
Бринкман. О Господи…
Рихард. Я не самый младший. У нас есть и четырнадцатилетние.
Бринкман кивает. Рихард стоит, Бринкман смотрит на его Железный крест.
Рихард. Фюрер сам мне его вручил. Конечно, это не Рыцарский крест. (С восхищением смотрит на Бринкмана.)
Бринкман кивает. Снова поворачивается к жене. Ютта делает знак Рихарду. Они на цыпочках выходят.
Ютта. Мама умирает, поэтому отец здесь. Врач сказал, не больше нескольких дней.
Рихард. Она ранена?
Ютта. Нет.
Рихард. Отчего же она тогда умирает? (Он вырос в военное время, знает только про смерть от ран.)
Ютта. Умирают и от болезней, Рихард!
Рихард. Да. На войне об этом совсем забываешь. Что с ней?
Ютта. Рак. А что у тебя с рукой?
Рихард. Я ранен, поэтому получил отпуск. Хочу найти мать. Я вернусь, Ютта.
Ютта кивает, беззвучно плачет.
Рихард. Не плачь.
Ютта. Я не плачу…
* * *
Гитлер (разговаривает по телефону с Коллером). Генерал Коллер, рейхсмаршал содержал в своем имении в Каринхалле личную армию. Немедленно передайте ее в распоряжение генерала Штайнера.
Коллер (у телефона, монтаж, одновременно видно и Гитлера, обе головы повернуты друг к другу). Мой фюрер, в Каринхалле нет личной армии. Там была только дивизия «Герман Геринг».
Гитлер. Это – личная армия. Немедленно используйте ее.
Коллер. Она давно используется, вся, кроме одного батальона.
Гитлер. Этот батальон должен быть незамедлительно передан обергруппенфюреру[9] СС Штайнеру. (Вешает трубку.)
Коллер (остается на экране). Кто он такой, этот Штайнер, что за чудо? (Адъютанту.) Соедините меня со штабом. Кребс? Что там с этим Штайнером? Где он находится? Мы не знаем, где его искать. Вы тоже?
Неожиданно возникает голос Гитлер а. Снова появляется его лицо.
Гитлер. Генерал Коллер, вы что, сомневаетесь в моем приказе? Я приказал вам немедленно передать Штайнеру все военные силы люфтваффе северного фронта, которые можно использовать на земле. Это сделано?
Коллер. Так точно.
Гитлер. Каждый командир, который задержал или задерживает в резерве людей, в течение пяти часов расплатится своей жизнью. Вы отвечаете за это головой.
Гитлер кладет трубку. Его голова исчезает.
Коллер (бормочет). Это не ведение войны. Это разгадывание загадок!
Рихард перед станцией метро «Шпиттельмаркт». Сбегает по лестнице. Раненые, медсестры, врачи в госпитале «Скорой помощи», операции, чадящие свечи,[10] мертвые, ведро с ампутированными кровавыми ногами, руками, – ад, и в темноте не видно, где он кончается.
Рихард бежит, ищет, всматривается, где-то находит знакомую женщину, спрашивает, она показывает рукой – дальше, наконец находит мать. Она сидит рядом с раненым.[11]
Мать. Рихард. (Обнимает его.) Теперь вы оба со мной. Что у тебя с рукой?
Рихард. Ничего. А что с Йозефом? Что с тобой?
Мать. Его нога…
Рихард. Осколок?
Йозеф (спокойно). Ампутировали. Обе.
Рихард (помолчав). Теперь делают хорошие протезы, Йозеф. В бункере фюрера есть один майор с ампутированной ногой, так никто и не замечает этого.
Йозеф. Вот как? И майор тоже?
Рихард. Ну, он, конечно, знает.
Мать. Лишь бы вы были живы! Теперь вы оба со мной! Я вас больше не отпущу.
Рихард. Мне назад только послезавтра. У меня отпуск. Я лечусь в госпитале в бункере фюрера.
