Павел пригубил фужер с грузинским домашним вином, которое принесла его сотрудница Тамара, та самая приветливая грузинка, угостившая нас чаем. Все стали чокаться со мной, у всех были фужеры с домашним вином. Кроме Юлии: она протянула ко мне коньячную рюмку, хитровато улыбалась, проговорила:

– Поддержу союз мужчин, а то Сергей Иванович и вы неуютно себя чувствуете в бабском коллективе.

– А мне так хотелось попробовать домашнего грузинского вина! – сказал я.

– Это мы еще успеем в конце мероприятия. Как говорится, отполируем употребленное…

– Юля, Юля, я все вижу и слышу! – сказала, не глядя на нее, Нинель Иосифовна. Она смотрела на меня, глаза выражали извинение за непутевую сотрудницу. – Девочки, давайте помнить, по какому поводу мы здесь…

– А что, повод не позволяет познакомиться поближе со зрелым и интересным мужчиной? – Юля продолжала эпатировать публику.

Все засмеялись, смотрели на меня, ждали реакции.

– Спасибо, Юлия Владимировна, за комплимент. «Зрелый» давайте поправим на… «несколько перезрелый». А за «интересного» спасибо, постараюсь оправдать ваши ожидания.

«Господи прости, что я буровлю здесь? – подумал я. – Они все годятся мне в дочери и сыновья! Пятьдесят лет скоро, дураку, стукнет, пять-де-сят!»

Мне вдруг стало так невыносимо грустно и тоскливо, так захотелось, чтобы меня кто-то пожалел, приласкал… Чтобы скрыть свое состояние, я налил кроме стоящего возле меня фужера с вином еще и рюмку водки. Чокнулся персонально с Юлей и залпом выпил «смирновской», упакованной в красивую бутылку с ручкой. Ел долго, с аппетитом, пряча в свою пластмассовую тарелку и грусть, и тоску, и смутивший вдруг меня комплимент, сказанный молодой и красивой женщиной.

«Так недолго и пропасть», – я снова приобрел функцию думать.

Водка разлилась теплом по всему телу, немного затуманила мозг, разгладила черты лица. Захотелось улыбаться, нравиться женщинам, говорить что-то новое, умное. Но я не был тамадой и не мог эту обязанность отнять у Павла. Здесь тамаду не назначали и не выбирали, им становился старший по должности.

Интересно, как выкрутится в этой ситуации Павел? Он же меня не знает. Как будет делать подводки под тосты?

– Вы все знаете Нинель Иосифовну: ветеран, почти с основания нашего подразделения работает… – Павел говорил, уже сидя за столом, не вставая. Голос у него был тихим, доверительным.

Все замолчали, перестали шептаться, закусывать, жевать. Слушали продолжение.

– …и все время заместителем, то есть, простите, рабочей лошадью. Но ей повезло, что начальники у нее не менялись как перчатки. Надо отдать должное: ушедший на пенсию начальник был профессионал. Просто он был плохой администратор и организатор. Одно слово – журналист… Но хороший!

Все заулыбались, кто-то засмеялся, вспоминая ушедшее время и прошедшие мероприятия. Павел утихомирил стол и продолжил:

– Вам предстоит сегодня работать, дорогая Нинель Иосифовна, не только с хорошим журналистом, но и крупным администратором. Работу пресс-центров международных мероприятий с участием президента и премьер-министра страны, которую организовывал Андрей Юрьевич, я видел всего один раз, в Хаммеровском центре. Это был уровень, я вам скажу! Конечно, у нас этого ничего не надо делать, просто смешно даже о таком уровне мечтать. Но, опять же, планка есть и на нее надо равняться. Вот в такой обстановке вам предстоит не только работать, но и произносить тосты, дорогая Нинель Иосифовна. Вам слово!

Она смутилась, хотя знала, что именно ей, как присутствующему здесь начальнику, придется говорить речь. Наверное, она даже подготовила какую-то болванку на этот случай. Но она также понимала, что банальностью уже не отделаешься. Даже Павел сегодня был в ударе: ему нравилось вместо Ильи вести стол, говорить с людьми неформально и в то же время не нарушая традиции чиновничьего застолья.

Щеки ее опять зарумянились, глаза загорелись, и, помедлив, она встала, сняла горжетку и аккуратно положила на спинку стула. Заговорила несколько сипловатым голосом:

– Спасибо, Павел Александрович, за теплые слова, сказанные в мой адрес. Я понимаю, что я-то здесь ни при чем. Что сегодня мы просто все становимся лучше в лучах такого человека, как Андрей Юрьевич. Как вы сюда попали, простите? Что вы тут забыли?

Присутствующие сжались. Кто-то наклонил голову к тарелке, кто-то полез за водой, чтобы промочить горло.

– Но так, видимо, предначертано судьбой, чтобы вы, Андрей Юрьевич, какое-то время поработали с нами, помогли нам почувствовать себя выше, значительнее, авторитетнее… Видите, сколько надежд мы возлагаем на вас?

Она перевела дух и продолжила:

– Хотя мы неплохо работаем! На последнем мероприятии Юле удалось более полусотни журналистов аккредитовать: пять телевизионных камер российских, две – иностранные, четыре – региональные, десятки газет рассказали о нас, все информационные агентства два дня цитировали нашего руководителя. Но главная наша ценность – это наш коллектив. Он уважает себя, он понимает, где работает, с кем, на каком острие находится. Это патриоты не только Комитета, но и нашего подразделения. И мы все рады встрече с вами. За вас, за ваше здоровье, за вашу семью, за ваше творческое и человеческое долголетие!

Нинель Иосифовна красиво, не спеша, пила рубинового цвета вино. Фужер поставила на стол, поклонилась в мою сторону, давая понять, как она уважает и этот коллектив, и нового человека, пришедшего к ним на работу. Сотрудники не удержались, раздались хлопки, потом – аплодисменты. Люди присоединились к словам и женщины и руководителя, сумевшей так сжато и емко выразить их мысли и чувства. Павел подал реплику:

– Я так понимаю, что застолье можно заканчивать. Вот вы всегда так, мудрая Нинель Иосифовна! В следующий раз я буду давать вам слово последней или предпоследней, перед заключительным словом виновника торжества.

Снова все заулыбались – по-доброму, искренне, так показалось мне. Я с удовольствием выпил полный фужер Тамариного вина, посмотрел в ее сторону, поднял большой палец, кивнул в знак благодарности. Тамара тоже заулыбалась и тоже легким кивком головы ответила мне. «Боже, какая красивая женщина! Я только сейчас сумел разглядеть ее, – думал я, все еще чувствуя смущение от тоста своего заместителя. – Если так пойдет дело, то я обречен хорошо работать здесь. Но-но, не спеши! А то надерешься».

Все ели, от холодных закусок перешли к цыплятам табака, правда, тоже холодноватым, но от этого не менее вкусным. Тем более что и время ужина подобралось к биологическим часам почти всех чиновников, живущих от девяти до шести с перерывом на обед. Время было – домашнего ужина. Вино стали пить без тостов, под хорошую закуску, для того чтобы запить мясо или овощи с фруктами. Две трехлитровые бутыли с вином быстро опустели. Я посмотрел в сторону Нинель Иосифовны. Она моментально перехватила мой взгляд, поняла, что меня обеспокоило, кивнула, заулыбалась. Поднятая ладонь говорила, что все в порядке – запас есть не только на столах.

Входная дверь открылась, осторожно вошел Сергей Сергеевич. Сразу сказал:

– Я на минуту! Сейчас заедет машина, с Биг Боссом уезжаю на презентацию книги одного очень большого автора. Знаю, что вы, Андрей Юрьевич, проставляетесь. Выпить пока не могу, но хочу засвидетельствовать вам свое почтение и полное к вам уважение. Обращаю внимание всех: его очень хорошо знает наш Биг Босс…

– Сергей Сергеевич, дорогой, сядь поешь! Еще есть пара минут до твоей машины, – это Юля подвинула к себе свободный стул и буквально усадила Тужлова за стол. – А так как ты все равно едешь на фуршет, то никакого греха не будет, если ты осчастливишься фужером замечательного вина нашей царицы Тамары. Из ее собственных подвалов…

Она налила в чистый фужер остатки вина из последней домашней бутылки, передала Тужлову со словами:

– Если с начальником будешь так бегать от нас, то, неровен час, вообще останешься не только без вина, но и без коллектива.

– Критику принимаю и признаю….