— Теперь расскажи, как ты попала к эргам.

— Наше транспортное судно «эс два» направлялось с тридцать второй промежуточной станции на крейсер «Светляр». Мы следовали своим курсом, но через шесть дней на нас напали эрги. Был очень сильный удар, потом темнота, гравитация не работала, дверь не открывалась, вся автоматика отключилась. А когда искусственную гравитацию включили, появились эрги. От боли я потеряла сознание и очнулась в ангаре, в клетке. Кругом были люди, прикованные к решеткам. Очень много людей. А потом, с каждым днем их становилось все меньше, — я замолчала и погрузилась в страшные воспоминания, непроизвольно покачиваясь вперед-назад.

— Тебя кормили человеческой кровью? — жестким голосом уточнил дарк.

— Да, — ответила я, — каждый раз, когда мне становилось плохо, в меня заливали человеческую кровь.

— Она восстанавливала твои силы?

— Да. Регенерация улучшалась, синяки и ссадины проходили, общее состояние стабилизировалось, необходимый запас энергии восстанавливался.

— До, того как попасть к эргам, рэяны кормили тебя кровью? — продолжал свой допрос старший дарк.

Я вынырнула из ужасных воспоминаний и недоуменно посмотрела в желто-зеленые глаза дарка. И отрицательно помотала головой.

— Мой отец — Андрий, первый из рода Тэрис, воин ордена Света рэян, имеет звание полковника и является командиром военного космического крейсера «Свар-Га» объединенных вооруженных сил Земли и рэян. Я признана рэянкой и имею гражданство на планете Земля. Меня приняли на военную службу в объединенные вооруженные силы! — твердо произнесла я, решив внести ясность в этот вопрос.

— Твой отец — полковник Андрий Тэрис? Очень интересно. Кто же твоя мать? — удивленно приподнял брови дарк.

— Эргисса из рода Шерандов, — тихо пробормотала я.

— И что, твоя матушка здравствует? — с сарказмом произнес дарк.

— Нет, отец сказал, что она умерла.

— И как долго ты живешь с отцом?

— С пяти лет.

— И что же ты обычно ешь? — с ухмылкой поинтересовался дарк.

— То же что и все. Я самостоятельно индуцирую энергию Света и поддерживаю свой энергетический баланс.

— Что и в космосе можешь индуцировать энергию? — задал вопрос дарк.

— Нет. В космосе не могу. Слишком мало жизни и доступной энергии. А окружающим меня военнослужащим установили защитные блоки, зациклив энергию внутри организма.

— А тебе поставили защитные блоки? — поинтересовался дарк.

— Не знаю, — в замешательстве ответила я.

— Какая у тебя военная специальность? — продолжал опрос дарк.

— У меня нет военной специальности. Я была на домашнем обучении. Отец учил меня по общей программе высших учебных заведений. Я знаю семь самых распространенных языков землян, общегалактический язык и язык рэян.

— Другими словами ты ничего не умеешь, обладаешь лишь общими знаниями, но при этом тебя направляют на действительную военную службу в космос на крейсер. И все это в условиях реальных военных действий. И зачем спрашивается? — дарк на несколько секунд задумался, — кстати, у тебя нет ни одного блока защиты… И рэяны не призываться на военную службу пока не достигнут пятидесятилетнего возраста и не научатся четко управлять энергией Света для ведения боевых действий.

Я не знала, как реагировать на это замечание, поэтому молчала.

Тем временем дарк пытался докопаться до истины:

— Что тебе сказал отец по поводу предстоящей военной службы? Чем объяснил необходимость присутствия тебя — сопливого подростка на войне? — дарк прищурился и сверлил меня глазами.

— Он сказал, что я должна проявить себя. Зарекомендовать с лучшей стороны. Чтобы…, — я запнулась на полуслове, говорить о своей частичной дееспособности не хотелось, поэтому я продолжила, немного изменив фразу, — чтобы стать самостоятельной.

— Проявить себя…, — дарк снова задумался, потом спросил, — ты ощущаешь энергию своего отца?

— Да, я знаю, что он жив, — ответила я, — и брат тоже.

— Полковник Дэниас Тэрис надо полагать? — колючий желто-зеленый взгляд заставил меня чувствовать себя неудобно. На душе стало тревожно. Нехорошее предчувствие сдавило грудь.

— Вы знакомы? — спросила я, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

— Да, однажды он спас моего сына, именно поэтому я сейчас сохраню тебе твою жизнь, — глухо произнес дарк, — мы всегда отдаем долг чести, даже если это нарушает чьи-то планы.

Я вжалась в стул, не отрываясь, как кролик на удава, смотрела в глаза дарка.

— Ты — приманка для Шерандов. Очень дорогая, но все же приманка. Шеранды знают, что ты жива, они чувствуют тебя так же, как ты ощущаешь своего отца. А теперь они узнали, где ты и будут стараться заполучить тебя. Твой отец и брат будут охотиться на них, а заодно и на императора эргов. Ты служишь маячком для флота рэян, и рано или поздно укажешь местонахождение императора. Тебя создали эрги для того чтобы получить от тебя наследника императорской крови, обладающего уникальными способностями по управлению энергией.

Я оглушено сидела на стуле, не имея сил ни возразить, ни пошевелиться.

Дарк же продолжил:

— На мой взгляд, твой отец с братом несколько переоценили свои возможности. И шансы эргов получить желаемое весьма велики. А это как ты понимаешь не в интересах дарков, да и всех остальных разумных рас. Поэтому твоя ликвидация была бы самой простой и действенной мерой. Но я связан долгом чести. Убить тебя, означает обесчестить себя и свой род… — дарк остановился и глухо рассмеялся, потом хищно оскалился и продолжил, — твой отец все подстроил. Все рассчитал. Видимо, эргийский флот уже рядом и летит, словно бабочка на огонек рэян. А мне отведена роль хранителя приманки. Что же, если наш крейсер настигнут эрги, ты умрешь вместе с нами! Если нет, то я так тебя сохраню, что даже твой отец не будет знать, где ты и что с тобой! А пока дадим рэянам время на то, чтобы захлопнуть ловушку для эргов.

Дарк резко встал. Развернулся и пошел к выходу из манипуляционной комнаты, в дверях остановился и отдал приказ, оставшемуся со мной второму военному:

— Накорми и напои ее. Одень в наш боевой скафандр, функцию управления скафандром, переведи на свой пульт, укомплектуй разряженным лазерным бластером и учебным тупым мечом в ножнах. На грудь и спину скафандра нанеси эмблему с красным крестом. Если эрги проникнут на крейсер, то эмблема послужит объяснением того, что среди нас делает этот хилый воин. Поместишь ее в своем отсеке. Остальным воинам представишь ее как военнопленную эргиссу из рода Шерандов. Как я и говорил вначале: ты ее сюда притащил, ты и будешь за нее отвечать! Если дело примет серьезный оборот, то она не должна выжить! Это приказ!

Старший дарк покинул комнату. Я безвольной куклой сидела на стуле. Мой мозг отказывался принимать тот факт, что родной отец и любящий брат, смогли обречь меня на этот кошмар, в котором я пыталась выжить последние несколько дней. Меня могли убить в любой момент. Я чудом выжила! А сколько людей, рэян и дарков погибло? Сколько их было на том транспортнике? И сколько их сейчас здесь на этом крейсере? Они все могут умереть из-за меня! Что же происходит с этим миром? Почему так низко ценится чужая жизнь, что ее так легко разменивают в военных играх? Кто решил, что его цель оправдывает все средства? Неужели мой отец? Отец, который четырнадцать лет практически неотлучно был со мной рядом, учил меня, вкладывал душу в мое воспитание! А сам знал, что никакого будущего у меня нет. Что я лишь приманка, средство чтобы выследить Шерандов, а может быть, если повезет, то и императора эргов. Нет, я не могу в это поверить! Моя семья — это все что у меня есть в жизни! Это мой якорь и крепость! Я не поверю в это, даже если собственными ушами услышу такую жестокую правду из уст моего отца или брата!

— Не верю, — тихо произнесла я.

— Нет! Не верю! Я Вам не верю! Этого не может быть, — кричала я и вырывала себе на голове волосы.

— Вы лжете! Мой отец никогда бы так не поступил! Вы…вы…вы…лжете…он… — рыдания сотрясали мое тело. Я сползла со стула на пол, бессильно рухнув ничком. Через какое-то время уловила, что истерика и душераздирающая боль стали отступать, уступая место апатии. В тот момент я ничего не видела и не слышала. Я не замечала того, что кто-то осторожно поднял меня с пола, обнял и прижал к себе, укачивая, словно ребенка, гладил по голове, говорил на ухо успокаивающие слова. Мое сердце и душа утонули в собственном горе.