Сегодня я читал письмо еп. Никона Батюшке. Там говорится об увеличении сект иоаннитских, которые опасны тем, что носят характер ложного мистицизма; еще о том, что теперь становится очень опасным положение верующих… А вчера Батюшка говорил мне следующее:

— В «Апокалипсисе» сказано: «Блажен читающий словеса книги сея» (Откр. 1, 3). Раз это написано, значит, это действительно так, ибо слова Писания — слова Духа Святого. «Но в чем заключается это блаженство, тем более, что мы ничего не понимаем из него?» — могут возразить на это. Может быть, утешение внутреннее от чтения Божественных слов? А можно думать и так: то, что теперь для нас непонятно, будет понятно тогда, когда настанет то время, какое там описано. Вот и посудите: кто теперь читает «Апокалипсис»? Почти исключительно в монастырях, да в Духовных Академиях и Семинариях по необходимости, ибо студентам нужно писать сочинения и сдавать экзамены. А так в миру редко кто читает. А отсюда и ясно, что тот, кто будет читать «Апокалипсис» перед концом мира, будет поистине блажен, ибо будет понимать то, что совершается, а понимая, будет и готовить себя. Читая, он будет видеть в событиях, описанных в «Апокалипсисе», те или другие современные ему события.

Батюшка сидел на диване, а я напротив его у окна. И Батюшка так говорил:

— Я, конечно, никому не говорю и не показываю вида, но ужас адских мук всегда стоит в моем уме. Но я пользуюсь им для своего смирения. А как это чувство ужаса смиряет!..

И далее вся беседа была об адских муках, существование которых не признают современные ученые люди.

— Встанемте, помолимся, да избавит нас Господь от адских мук. Будем всегда благодарить Господа, что мы здесь. Пусть вся наша жизнь будет благодарением, что Господь привел нас сюда. Правда, само место не спасает, но, по крайней мере, будем думать, что мы в лодке.

Когда я пришел утром к Батюшке на занятия, он, благословив меня, спросил:

— Какого сегодня святого память? Преп. Максима Исповедника? — Я ответил:

— Да.

— Обратили ли вы внимание на кондак этому святому? — Я говорю:

— Нет.

— Дайте сюда Псалтирь. Читайте. — Я начал:

— «Свет трисиянный, всельшийся в душу твою, сосуд избран показа тя, всеблаженне…»

— Здесь говорится про молитву Иисусову, — прервал мое чтение Батюшка, — теперь дальше.

— «Являюща божественная концем неудобопостижных разумений ты сказуяй блаженне, и Троицу всем, Максиме, вспроповедуй ясно пресущную, Безначальную».

— Ну, вот, теперь понятно, почему батюшка Амвросий всегда под подушкой имел творения св. Максима Исповедника. Его творения очень глубоки и таинственны. Я взял было его творения, но чтение у меня не пошло, не понимаю теперь, по каким причинам, но не пошло.

Потом вскоре мы сели пить чай, затем начали обычные письменные работы. Незадолго до трапезы Батюшку очень расстроили некоторые из братий. Я их призывал к Батюшке, а когда они ушли, он сказал мне:

— Вот через 20–30 лет вы увидите то же самое и скажете: «Все это мне знакомо, я был при Батюшке Варсонофии». Это вам прекрасная школа. Но я вам скажу, тогда будет хуже. Сейчас, по крайней мере, на колени становятся, а тогда прямо будут говорить: «Ну что же из того, что ты настоятель? Что мне настоятель?» (Батюшка махнул рукой). Того и гляди хлестнет. Тогда вы вспомните меня. Никого тронуть нельзя! Чуть что: «Я ухожу». Прежде было так: кто замечал, что он нужен обители, то смирялся больше всех, а теперь лишь заметит, что нужен, возгордится и тронуть его нельзя. «Я ухожу!»

А вчера, кажется, Батюшка сказал:

— Думается мне, что скоро я уйду от вас, осиротеете вы тогда, деточка моя, осиротеете.

И еще:

— Да, вот теперь мне становится понятным, как прежде жили старец и ученик единодушно. Как старец говорил с учеником, вот и я только с вами и поговорю.

19–го числа я читал книгу «На горах Кавказа». Эта книга написана с целью уяснить желающим заниматься молитвой Иисусовой путь ее прохождения, цель и плоды. Между прочим, я прочел там место о том, что хорошо трудиться на молитвенном пути, созерцая «несозданную красоту» Бога в тишине, удаляясь от всякой суеты. Это место было очень глубоко, и я прочел его Батюшке. Батюшка сказал, что это, вероятно, из творений преп. Макария (19–ая беседа). Вот Батюшка и сказал:

— Да, я занимался молитвой Иисусовой, дело шло, молитва начинала у меня разгораться, но настоятельство у меня отняло ее. Молитва чуть дышит… Вот я часто задаю себе этот вопрос: «Что? Выигрываю я на этом своем посту или проигрываю?» Да, скажу вам, враг вам даст все, что хотите — иеромонашество, власть, настоятельство, даже патриаршество, но только не даст молитвы Иисусовой. Сколь она ему ненавистна! Все даст, только не ее!

Батюшка мне не раз говорил о том, что теперь совершаются страшные дела. Иногда Батюшка говорил какие, а иногда и не говорил. Так вот и вчера: уже после бдения мы вместе прочли вечерние молитвы и, оставшись вдвоем, немного поговорили. Было видно, что Батюшку расстроили какие-то известия (какие, он мне не сказал).

Вечером я спросил Батюшку:

— Вы мне сказали, что молитву Иисусову за службой надо творить только тогда, когда не слышишь, что читают, или когда плохой чтец, так что нельзя разобрать; также относительно пения. Вы особенно на это ударяли и сказали, что так батюшка о. Амвросий учил. Но вот я прочел у еп. Игнатия и у преп. Серафима Саровского, что надо молитву Иисусову творить за службой все время. Здесь я вижу какое-то разногласие. Но разногласия ведь не должно быть, а потому, как примирить между собою оба эти учения?

— Прежде всего, каждый учит по своему личному жизненному опыту. Кроме батюшки о. Амвросия, так учили о. архимандрит Моисей, батюшка Макарий. А несомненно, они были опытны и имели внутреннюю молитву. Затем: одно приличествует новоначальному, другое — уже приобретшему внутреннюю молитву. Имеющему внутреннюю молитву, она также свойственна и естественна, как и дыхание. Что бы он ни делал, молитва у него идет самодвижно. Так и за службой в церкви молитва у него идет, хотя он в то же время слушает, что поют и читают. Этого не понимал ученик одного старца и просил его разъяснить, как же это так: и слушает, и молитву творит? Старец отвечал: «Скажи мне, брат, что мы сейчас делаем?» — «Беседуем». — «Да. А скажи, мешает ли нашей беседе то, что мы дышим?» — «Нет». — «Ну, так вот, также и молитва идет у тех, кто стяжал молитву внутреннюю». Она им так же естественна, как дыхание. Поэтому и сказано: «Молитва да прилепится дыханию твоему». Даже когда человек спит, молитвенное действо не прекращается у него в сердце по слову: «Аз сплю, а сердце мое бдит». Но этого мы не имеем. Мы просыпаемся и не имеем даже на устах имени Господа Иисуса. Теперь скажу и о службах. Наша молитва не получила еще такой собирательной силы. Наши мысли не имеют еще сосредоточенности. Мы еще не можем так глубоко вникать в молитву Иисусову. А поэтому мы за службой, если будем творить молитву, будем плохо слушать, что читают и поют, да и в самой молитве будем окрадываться рассеянностью, и выйдет, что ни к тому, ни к другому не пристали: ничего не выйдет. А внимать словам читаемого и поемого легче, нежели охранять себя от расхищения мыслей во время молитвы Иисусовой. Поэтому и следуйте этому правилу. Конечно, иногда бывает, что полезнее человеку творить молитву, нежели слушать службу, вследствие каких-либо внутренних обстоятельств. Здесь надо иметь рассуждение…

Батюшка это очень хорошо говорил, но я не в состоянии передать все так, как им было сказано.

Вечером: Также 28 января я сказал Батюшке, что мне приходят тщеславные помыслы, что я буду старцем, игуменом и прочее.