Блошке было скучно. Рощицу всю вытоптали молящиеся, даже букашки в траве не ползали. Друзей и подруг пришло мало: немногие по жаре взяли с собой детишек - молитва творилась во вторую четверть после полудня, в позднее утро, в самое пекло. Синеносый Лоф косился на Блошку и жался к родителям, а те, высказав с утра накипевшее орате Эгее, делали вид, что соседей не замечают. Отец Лофа так вообще пристыдил мальчика за то, что тот позволяет себя бить девчонке. Теперь Лоф внимательно следил за передвижениями обидчицы. Когда ему казалось, что девочка подходит слишком близко, он дергал отца за рукав, пытаясь привлечь его внимание. Блошка, растеряв благие мысли о перемирии, тайком показала мальчику кулак. Саг, продолжавший незаметно следить за маленькой озорницей, притворно закашлялся, пряча в усах улыбку.
Блошку заинтересовал стоявший невдалеке темноволосый мужчина. Она несколько раз видела его в Пятихрамии с девочкой чуть помладше себя. На этот раз господин был один, без дочери. Жаль. Блошка сейчас бы с ней поиграла или хотя бы поговорила, давно хотела. В кустах позади темноволосого пофыркивал стреноженный гнедой. Селяне кланялись мужчине. Несколько раз к нему подходил пожилой человек с вышитым на куртке деревом, управитель Четырех Сел. Блошка подобралась поближе к темноволосому и принялась его рассматривать. Длинный жакет с вышивкой и двумя рядами серебряных пуговиц, кружевные манжеты, яркий шейный платок, сапоги с блестящими пряжками - красиво одетый господин казался среди селян королем. Даже пыль на жакете и сапогах, и волосы, слипшиеся от пота, не умаляли великолепия. Темноволосому было жарко, но с места он не двигался и плотного на вид жакета не снимал, не хотел, видно, важность терять перед селянами. Он тревожно следил за сагом Реманом, а тот заметив, что его ждут, кивнул собеседникам и подошел к господину. Они вполголоса заговорили. Саг Реман в разговоре посуровел лицом, несколько раз с силой провел ладонью по лбу.
― Сегодня, господин Фосваж, ― расслышала Блошка слова молодого сага.
Господин Фосваж кивнул, пошел к коню. По дороге его остановила худощавая женщина, госпожа Мелея, жена управителя - господина Тобора, по слухам, отправленного на восточное побережье за чиновничьи провинности на прежнем месте.
―Господин Фосваж, ― пронзительным голосом заговорила она, ― как вы, как вы, мой добрый друг?
Мужчина что-то ответил, по-светски уклончиво. Госпожа Мелея заговорила потише, придерживая собеседника за локоть, Блошке пришлось подойти ближе, чтобы расслышать. Говорящие не обратили на девочку внимания, господин Фосваж стремился вырваться из рук жены управителя и тоскливо косился на сага Ремана.
― Ох, я слышала о ваших неприятностях, ― сочувственно вздергивая брови, затараторила госпожа Мелея. ― Надо же, такое несчастье! В этом богами забытом месте нет ни лекарей, ни хороших травоведов, тупой необразованный народ, мы Тоборчиком живем только надеждой, что все эти козни против него, подстроенные при дворе, обернуться против самих злопыхателей, и Тоборчика немедленно отзовут назад. Здесь же невозможно жить! Ни театра, ни балов, даже балаганы объезжают эти места стороной, а вам бы девочку показать хорошей чародейке, но они, видите ли, бояться бершанцев! А мы не боимся? Одно утешение - ваше с дочуркой общество. Сколько раз говорила мужу, почаще приглашай господ владетелей. Я ведь знаю, вы такой скромный господин, вы построили себе такой скромный дом. Вы уверены, что вам будет удобно там с вашей малышкой? Как же вы там устроились?
― Молитвами и надеждой, ― сухо отвечал господин Фосваж. ― А сейчас, позвольте...
― Я сразу сказала Тоборчику, раз уж нам пришлось пройти через все эти несчастья, нам нужен здесь хороший дом, в два этажа. Я не переезжала, пока дом не был построен, мы истратили на него все сбережения, но ведь, хороший дом - это самое главное, не так ли?
― Простите великодушно...
― Четыре храма и пятый, ваша бедная девочка, такой цветочек, я просто проливаю слезы денно и нощно, как подумаю о ней...Такая юная, чем могло прогневить богов такое невинное создание? О, я знаю, что такое терять детей, мой третий ребенок, сын, умер через неделю после рождения...
― Сочувствую, но моя дочь всего лишь приболела, я надеюсь...
― О да, надежда - это все, что нам остается в эти трудные времена. Жаль, что мои дети уже взрослые, они бы составили компанию вашей девочке, подумать только, как мало у нее утешений! Я так вам сочувствую, так сочувствую. Я знаю, что это такое, когда все друзья от вас отвернулись, и жить здесь, после всего, что вы имели...и ваша бедная жена, она, наверное, была так мила...эти простые девушки, юные ораты, они такие чувственные, простодушные...вам надо показать дочь прорицателям, вы знаете, столько случаев, когда в роду у матерей проявляются, знаете, такие болезни простонародья.
Лицо господина Фосважа окаменело, он уставился на госпожу Мелею тяжелым, мрачным взглядом и разомкнул сжатые губы, готовясь заговорить, но госпожа Мелея вдруг завопила так, что немногие, кто еще оставался в роще, разом обернулись в ее сторону.
― Дрянь такая, ты ударила меня!
Перед ней, потопывая после неслабого пинка и с любопытством взирая на ударенную госпожу, стояла Блошка. Девочка примерилась и еще раз пнула госпожу Мелею туда, где под юбкой угадывались костлявые коленки.
― Ай! Ах ты...
Госпожа Мелея с неожиданным проворством ринулась к отскочившей девочки и попыталась ее схватить. Блошка бросилась наутек, петляя между деревцами. Госпожа Мелея захромала и застонала, картинно опустившись на сухую траву.
― Нога, она сломала мне ногу...
Со всех сторон к женщине подбежали селяне. Адман Вала, ныне адман Рец, которого от очередной выходки внучки пробил холодный пот, изрыгая проклятия, ловил девочку между деревьями, обещая ей немедленную смерть и все божьи кары. Этот дурачок, соседский мальчик Лоф, еще куда ни шло, но жена самого управителя! Если обратит на деда невоспитанного ребенка пристальное внимание, то и дознаться может, кто на самом деле скромный торговец снадобьями. Господин Фосваж, воспользовавшись суматохой, бросив на госпожу Мелею холодный взгляд, а на Блошку - благодарный, вскочил в седло и ускакал. Саг Реман растерянно утешал 'раненую', а саг Берф, потирая бородку, задумчиво смотрел на взобравшуюся на сук Блошку. Сама девочка, с тревогой наблюдая за попытками дедушки сорвать ее с дерева, сидела на ненадежной ветке и поглядывала вверх на случай дальнейшего отступления.
****
Саг посадил девочку на деревянный стол, чтоб хорошо видеть ее лицо, принес из погреба холодной воды, дал гостье напиться и сам утолил жажду, затем спросил, не строго, но с упреком:
― Ты зачем госпожу Мелею ударила? Женщина она уважаемая, а ты ее пнула.
― Я не хотела ее пинать, ― ответила Блошка, она держала стакан обеими руками и вкусно причмокивала.
― Вот как? А зачем же по коленке ударила? ― простодушно поинтересовался Берф.
― Потому что до рта не достала бы, а палки не было.
Саг Берф чуть за сердце не схватился, представив себе, что было бы, отыщи девочка в рощице подходящую палку.
― Так, за что?
― Просто, ― девочка поставила стакан и завертела головой, оглядывая скромное жилище сага.
Берфу больших трудов стоило уговорить адмана Реца и госпожу Мелею не наказывать Блошку поркой. Хорошо, что на его сторону встал господин управитель, которого, судя по притворно скорбному лицу, но довольным глазкам, происшествие с женой немало позабавило. Саг обещал обиженной госпоже, что поговорит с девочкой с глазу на глаз и накажет ее, но не битьем, поскольку это, как сам адман Рец согласился, ни разу нисколько не помогало. Госпожа Мелея утверждала, что маленькая дрянь одержима, и ее надобно запереть, не давая приближаться к почтенным людям. Дед оправдывался слабоумием внучки. Девочка упорно молчала, не обращая внимания на угрозы и упреки.
― А мальчика за что побила, тоже просто?
