– Ну, конечно, ваше превосходительство, ваша племянница сможет изучать современные бальные танцы. Это очень важно при ее общественном статусе. И иностранные языки тоже совершенно необходимы.
Появлению следующих посетителей предшествовала такая волна аромата дорогих духов, что мисс Булстроуд чуть не сбило с ног.
«Должно быть, она каждый день выливает на себя целую бутылку этих духов», – про себя отметила директриса, здороваясь с изысканно одетой темнокожей женщиной.
– Enchantée, Madame[5].
Мадам очень мило хихикнула.
Крупный бородатый мужчина в восточных одеждах взял руку мисс Булстроуд, склонился над ней и произнес на очень хорошем английском языке:
– Я имею честь доставить к вам принцессу Шейсту.
Мисс Булстроуд все знала о своей новой ученице, которая только что приехала из школы в Швейцарии, но не очень хорошо знала, кто ее сопровождает. Не сам эмир, решила она, возможно, министр или временно исполняющий обязанности дипломатического представителя. Как обычно, в случае сомнений она использовала титул «ваше превосходительство» и заверила его, что принцесса Шейста будет окружена всей возможной заботой и вниманием.
Шейста вежливо улыбалась. Она была модно одета и надушена. Мисс Булстроуд знала, что ей пятнадцать лет, но, как и многие восточные и средиземноморские девочки, она выглядела более взрослой, вполне созревшей девушкой. Мисс Булстроуд поговорила с ней о плане занятий и с облегчением обнаружила, что она отвечает ей быстро, на отличном английском языке и не хихикает. Надо сказать, ее поведение производило благоприятное впечатление по сравнению с неловкими манерами многих английских пятнадцатилетних школьниц. Мисс Булстроуд часто думала о том, что было бы очень хорошо посылать английских девочек за границу, в страны Ближнего Востока, чтобы они научились там учтивости и хорошим манерам. Обе стороны обменялись новыми комплиментами, а потом комната снова опустела, но в ней все еще витал такой сильный запах духов, что мисс Булстроуд настежь открыла оба окна, чтобы ее проветрить.
Следующими посетителями были миссис Апджон и ее дочь Джулия.
Миссис Апджон была приятной молодой женщиной около сорока лет, со светло-песочными волосами, веснушками и в шляпке, которая ей не шла и, очевидно, имела целью подчеркнуть важность события, так как миссис Апджон явно принадлежала к тому типу молодых женщин, которые обычно ходят без шляпки.
Джулия была некрасивой веснушчатой девочкой с высоким лбом, излучавшей добродушие и жизнерадостность.
Предварительная беседа быстро закончилась, и Джулию отправили с Маргарет к мисс Джонсон. Уходя, она весело сказала:
– Пока, мам. Очень тебя прошу, осторожно включай этот газовый обогреватель, когда меня не будет рядом, чтобы это делать.
Мисс Булстроуд с улыбкой повернулась к миссис Апджон, но не пригласила ее сесть. Возможно, несмотря на то, что внешне Джулия выглядела жизнерадостной и здравомыслящей девочкой, ее мать тоже хочет объяснить, что ее дочь страдает нервозностью.
– Вы хотите рассказать мне о Джулии что-то особенное? – спросила она.
Миссис Апджон весело ответила:
– О нет. Не думаю. Джулия – совершенно обычный ребенок. Вполне здоровый, и все такое. Думаю, у нее хорошие мозги, в пределах разумного, но мне кажется, матери обычно именно так думают о своих детях, правда?
– Матери, – мрачно ответила мисс Булстроуд, – бывают разные.
– Как чудесно, что она смогла сюда приехать, – сказала миссис Апджон. – За нее платит моя тетя… или помогает платить. Сама я не могла бы этого себе позволить. Но я этим ужасно довольна. И Джулия тоже. – Она подошла к окну и с завистью прибавила: – Какой у вас красивый сад! И такой аккуратный… Должно быть, у вас много настоящих садовников.
– У нас их раньше было трое, – ответила мисс Булстроуд, – но в данный момент людей не хватает, если не считать местных работников.
– Конечно, в наше время проблема в том, что садовником называется вовсе не садовник, а просто молочник, который хочет подработать в свободное время, или старик лет восьмидесяти. Я иногда думаю… О! – воскликнула миссис Апджон, все еще глядя в окно. – Как странно!
Мисс Булстроуд не обратила на это внезапное восклицание должного внимания. Потому что в тот момент она сама случайно взглянула в другое окно, выходящее на группу рододендронов, и ее взору открылась крайне неприятная картина: по дорожке нетвердыми шагами шел не кто иной, как леди Вероника Карлтон-Сэндуэйз. Ее большая черная бархатная шляпа сдвинулась набок, она что-то бормотала себе под нос и явно находилась в состоянии сильного опьянения.
Леди Вероника была известной угрозой. Очаровательная женщина, горячо привязанная к своим дочерям-близнецам и очень приятная, когда она была, как говорится, «в себе», – но, к несчастью, через непредсказуемые промежутки времени она бывала не в себе. Ее муж, майор Карлтон-Сэндуэйз, вполне справлялся с ней. С ними жила родственница, которая обычно присматривала за леди Вероникой и при необходимости преграждала ей путь. В День спорта леди Вероника, под бдительным присмотром как майора Карлтон-Сэндуэйза, так и родственницы, приезжала совершенно трезвая и прекрасно одетая, являя собой образцовую мать.
Но бывали случаи, когда леди Вероника ускользала от своих доброжелательных стражей, накачивалась спиртным и прямиком устремлялась к дочерям, чтобы заверить их в своей материнской любви. Близнецы приехали поездом сегодня утром, но никто не ожидал леди Веронику.
Миссис Апджон продолжала что-то говорить, однако мисс Булстроуд не слушала. Она перебирала различные варианты действий, так как понимала, что леди Вероника быстро приближается к агрессивной стадии. Но внезапно, как ответ на молитвы, появилась мисс Чедвик, она почти бежала и слегка запыхалась. Верная Чедди, подумала мисс Булстроуд. На нее всегда можно положиться, идет ли речь о поврежденной артерии или о пьяной родительнице.
– Позор, – громко сказала ей леди Вероника. – Пытались удержать меня, не хотели, чтобы я сюда приезжала, но я надула Эдит. Пошла отдыхать, вывела машину и удрала от старушки Эдит… настоящая старая дева, ни один мужчина и не посмотрит на нее… По дороге поскандалила с полицейским. Он сказал, что я не в том состоянии, чтобы вести машину… чепуха… Я собираюсь сказать миссис Булстроуд, что забираю девочек домой, они мне нужны дома – материнская любовь. Чудесная вещь, эта материнская любовь…
– Прекрасно, леди Вероника, – ответила мисс Чедвик. – Мы так рады, что вы приехали. Мне особенно хочется, чтобы вы увидели новый спортивный павильон. Он вам очень понравится.
Она ловко развернула шатающуюся леди Веронику в противоположном направлении, уводя ее прочь от дома.
– Я думаю, мы найдем там ваших девочек, – весело сказала она. – Такой красивый спортивный павильон, новые шкафчики и сушилка для купальников… – Их голоса замерли в отдалении.
Мисс Булстроуд наблюдала. Один раз леди Вероника попыталась вырваться и вернуться к дому, но мисс Чедвик была достойным противником. Они исчезли за рододендронами, направляясь к отдаленному, отдельно стоящему новому спортивному павильону.
Мисс Булстроуд вздохнула с облегчением. Превосходная Чедди. Такая надежная! Несовременная, умом не блещет, не считая математики, но всегда приходит на помощь в трудные минуты.
Директриса со вздохом и чувством вины повернулась к мисс Апджон, которая все это время весело что-то рассказывала.
– …хотя, конечно, – говорила она, – никаких по-настоящему шпионских дел. Ни прыжков с парашютом, ни саботажа, ни работы курьера. Мне бы не хватило смелости. По большей части скучная работа в офисе. И нанесение данных на карту. Никаких заговоров, как в романах. Но, конечно, иногда это было интересно и часто очень забавно, как я только что сказала. Все эти тайные агенты следили друг за другом в Женеве, они все знали друг друга в лицо и часто оказывались в одном и том же баре. Я тогда не была замужем, разумеется. Все это было очень весело.