В свое время она где-то вычитала, что замерзнуть до смерти — самый легкий способ уйти из этого мира. Тело немеет, теряет чувствительность, человек погружается в забытье, и жизнь незаметно оставляет его. Увы, ее тело терять чувствительность упорно отказывалось, как бы сильно ей самой того ни хотелось. Холод пробирал ее до костей, и она закусила губу, лишь бы не расплакаться. Все, что ей оставалось, это завернуться в одеяла и продолжать дрожать.

Затем Алекс встал и перебрался к ней. Она попыталась ударить его, но его руки обхватили ее под слоем одеял. Он не сделал и попытки скользнуть под них, просто лег сверху, согревая ее своим телом. В ледяной комнате от него исходил тропический жар, и Каролин подумала, что у него лихорадка. Впрочем, какая разница. Лишь бы он согревал ее.

Затем до нее дошло, что он разговаривает с ней. Согревая ее, Алекс произносил тихие, бессмысленные фразы, ласково поглаживая ее по щеке. Наверно, ее слезы превратились в лед, но тепло руки растопило их, и они вновь побежали по щекам, обжигая кожу.

Он нашептывал ей слова, в которых не было и крупицы смысла:

— Тише, Каролин, все будет хорошо, вот увидишь. Я не позволю, чтобы что-то случилось. Ты, главное, вздохни поглубже, и тебе станет тепло. Обещаю, я не оставлю тебя и о тебе позабочусь.

Она про себя рассмеялась этим его обещаниям. Ей не нужна ничья забота, ничья защита. Она давно научилась быть сильной и при необходимости позаботится о себе сама.

Кроме того, все неизменно бросали ее, не сразу, так потом.

Какие глупости он еще наговорил ей? Какая разница. Ее согревало его горячее тело, и она чувствовала, как вытягивает из него этот жар. Если она не проявит осторожности, вскоре он превратится в ледышку. Надо пустить его под одеяла, поделиться с ним теплом. А еще она скажет ему, что не нуждается в нем. Ей предстоит сделать еще тысячу самых разных вещей.

С этими мыслями она погрузилась в сон.

Алекс сначала хотел заставить ее доесть содержимое картонки на завтрак, но потом решил, что это жестоко. В номере стояла страшная духота, и когда он наконец разбудил ее, она была вся липкой от пота и потери сил.

— Даю тебе пять минут на душ, иначе мы опоздаем на первый паром. Потому что в противном случае неизвестно, сумеем ли мы достать билеты на следующий.

Она посмотрела на него непонимающим взглядом. И он усомнился, помнит ли она, что произошло накануне вечером. Похоже, что нет, и в известном смысле это даже к лучшему. Потребовалось бы время, чтобы побороть ее подозрительность и недоверие, тем более что накануне она беспомощно плакала на его груди, пытаясь найти защиту в его сильных мужских объятиях.

Ему не хотелось вторгаться в ее эмоциональное пространство, главное, лишь бы она не слишком замыкалась в себе. Сейчас для них обоих самое главное — остаться в живых. А все остальное может подождать.

Каролин приняла душ и оделась ровно за пять минут. За это время он собрал вещи, засунул их в багажник машины и теперь ждал рядом с открытой дверью, когда она выйдет к нему.

— Думаю, мы сможем выпить кофе и позавтракать на пароме.

— Я не голодна.

— Если ты скажешь мне эту фразу еще раз, я тебя придушу, — спокойно ответил он. — Мне наплевать, голодна ты или нет. Мы в опасности, и необходимо поддерживать силы.

— А зачем нам вообще возвращаться на остров? Особенно если ты прав и кто-то действительно задумал убрать нас? Тебе не кажется, что убийца может первым делом направиться на наши поиски в Эдгартаун? Потому что знает, что найдет там нас обоих?

— Вот и пусть найдет. Зато я выведу его на чистую воду. Хочу посмотреть в лицо человеку, который стрелял в меня восемнадцать лет назад. Посмотреть ему в глаза.

— Ему?

— Или ей. Садись в машину, Каролин, иначе мы опоздаем на паром.

— А что, если я хочу на него опоздать?

— Тогда тот, кто задумал нас убрать, просто застукает нас в Вудс-Хоул.

Каролин забралась в джип и не проронила ни слова, пока они не добрались до причала.

Алекс надеялся, что она и дальше будет играть с ним в молчанку, лишь бы не задавала вопросы, ответы на которые он и сам не знает.

Как только они поставили машину, Каролин тотчас вышла и направилась прочь. Он не стал ее удерживать. Пока они на пароме, ей от него никуда не сбежать, кроме того, здесь они оба в безопасности. Так что если ей хотелось часок побыть одной, что ж, пусть побудет. Он не станет ей препятствовать.

Чего он никак не ожидал, так это увидеть ее с подносом, на котором стояли два картонных стаканчика кофе и лежали две булочки.

Она посмотрела на пассажирское сиденье и протянула ему картонный поднос. Он усмехнулся:

— Надеюсь, в кофе нет креветок?

— Могу ради пробы немного пролить тебе на коленку, — ответила она. — Я пытаюсь поддержать мир. Ты мог бы сделать то же самое со своей стороны.

Он посмотрел на ее бледные губы — никакой улыбки, одна решительность. Каролин оказалась гораздо сильнее духом, нежели он подозревал. Она села рядом с ним — внешне такая тихая и спокойная, хотя поверхностное это спокойствие наверняка было обманчивым. По какой-то причине это ее умение сохранить чувство собственного достоинства тронуло его даже больше, чем ее ранимость.

Он взял у нее картонный стаканчик. Кафе оказался переслащенным — впрочем, именно такой он и любил.

— Значит, перемирие?

— Да, временное. Бери булочку с цианистым калием.

Алекс улыбнулся. Каролин натянула на себя несколько свитеров, включая и его собственный. Ее светлые волосы еще не усели высохнуть после утреннего душа и теперь свисали на спину спутанной мочалкой. На ней по-прежнему были выцветшие джинсы. Но и теперь, несмотря на потрепанный вид, перед ним была истинная представительница семейства Макдауэллов. Ему стоило немалых усилий держать свои чувства под контролем.

— Так ты все-таки скажешь мне, кто это такой? — ее прозаический вопрос мигом разрушил его эротические фантазии.

Алекс сделал очередной глоток кофе. Напиток обжигал губы, но он этого не замечал.

— Понятия не имею.

— Но у тебя наверняка имеются какие-то подозрения.

— Это может быть кто угодно. Пэтси. Уоррен. Рубен. Констанца. Черт, я не стану зарекаться, что Джордж и Тесса не имеют к этому отношения.

— Когда ты сбежал, Тессе было всего четырнадцать.

— Тебе тоже было почти четырнадцать. Будь у тебя пистолет, как ты думаешь, смогла бы ты выстрелить в меня?

— Легко. Только зачем ей это было нужно?

— Не знаю, — признался он. — Я понятия не имею, зачем кому-то понадобилось меня убивать.

— Я тоже не знаю, зачем кому-то понадобилось убивать тебя тогда, — согласилась Каролин. — Вопрос в другом: каким образом это связано с настоящим? И почему ты так уверен, что кто-то хочет непременно тебя убить? Или меня, если на то пошло? Вдруг я ошиблась и тогда на поле в меня никто не стрелял? Или какой-нибудь идиот-охотник просто принял меня за животное. Да и тормоза тоже иногда отказывают.

— Да, и тормоза тоже иногда отказывают, — согласился он, — но только не с такой удивительной точностью. Или ты хочешь вернуться к своим дорогим родственничкам и дать им шанс сделать третью попытку?

— А разве не за этим мы сейчас возвращаемся на остров? Насколько я понимаю, ты пытаешься заманить сюда убийцу и вынудить его действовать. Иначе зачем нам было ехать сюда? Но с тем же успехом мы могли остаться дома и сэкономить время. Да и бензин не надо было жечь.

— Потому что здесь преимущество на нашей стороне.

— Вот как? — в ее вопросе прозвучала издевка.

— Вот увидишь, он придет за нами. Но мы будем готовы к встрече с ним, — спокойно ответил Алекс.

— И снова он. Ты считаешь, что это Уоррен, не так ли? Милый, любящий дядя Уоррен, который рыщет вокруг, пытаясь пришить племянника и родную дочь, — в ее голосе слышались истерические нотки. — Как это, однако, в духе Макдауэллов!

— Я не знаю, кто это. Но Уоррен — самая явная кандидатура. Ему известно, что ты представляешь угрозу при дележе наследства. В отличие от меня. Именно поэтому он избрал тебя в качестве мишени.